Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

Затворили за собой тяжелую дверь и все трое, я это заметил, испытали своеобразное облегчение. Не нужно больше скрывать своих мыслей и подстраиваться под общее настроение.

Тем не менее, заняв наиболее выигрышное место в «буфетной», так, наверное, называлось это помещение во времена «до исторического материализма» я вытащил из-под ремня тяжелый пистолет и положил его по правую руку, стволом в сторону двери.

– Зачем, Андрей? – спросил Удолин. Его смертоносное железо отчего-то нервировало. Некромант все-таки. Личные ассоциации…

– Мешает сидеть. Рукояткой в ребра упирается…

– Я не в этом смысле. Зачем вообще с собой оружие носить? Особенно здесь. Ни от чего ведь, если такой момент настанет, не спасет.

– Кто бы говорил, Константин Васильевич. Вас мы как раз с помощью примитивного стрелкового оружия спасли, чем, кстати, повернули вашу жизнь совершенно в другую сторону. Помните. Разве не польза?

– Нет, Андрей, мне вас никогда не понять. Там был совершенно другой случай. Но стреляли вы изумительно, если для вас это комплимент…

Да уж, пострелять тогда пришлось!

– Ну и что непонятного? Вы вот не сумели силой духа заставить Агранова с почестями отвезти вас в лучший номер «Националя», а мы смогли сделать намного больше… Знаете, попался мне в той, двадцать первого века Москве старый друг, литератор-интеллектуал. И под пол-литра очищенной прочел творение, заслуживающее внесения в антологии:

Кирсанов рассмеялся от души, а Удолин развел руками. На таком уровне, мол, я не разговариваю.

– Как хотите, – обращаясь только к профессору и мгновенно вернув холодно-отстраненное выражения лица, сказал Кирсанов, – я Андрея Дмитриевича великолепно понимаю. – И тут же достал из кобуры, прикрытой полой пиджака, самый обыкновенный «наган». Положил его напротив моего «Манлихера». – На самом деле – ремень оттягивает. Пусть здесь полежит. Я, Константин Васильевич, в отличие от вас никогда не занимался чернокнижием и другими вещами, выходящими за пределы казенного православия. Да и православие для меня только форма, содержание заключается совсем в другом…

– Это бесспорно. Официальная религия к реалиям жизни особого отношения не имеет. Но ваше преклонение перед оружием как может сочетаться с упражнениями в развитии силы духа? А вы ведь на этой стезе за то время, что мы знакомы, достигли существенного прогресса…

– Эх, Константин Васильевич, как же такую простую вещь вы понять не можете? – Кирсанов словно и в самом деле расстроился. – Мы с Андреем Дмитриевичем в разных переделках бывали. Тут никто нас не упрекнет. И вот эта штучка, – он взял со стола «наган», полученный, может быть, еще в царское время, и даже до начала мировой войны, крутанул барабан, оттянул пальцем до половины хода спицу курка, – делает нас свободными. С двадцати метров шесть пуль врагу, седьмую, если без выхода, – себе. И никто нам не хозяин…

Хорошо сказал жандарм.

Но собрались мы ведь не для обсуждения таких эсхатологических проблем. Совсем для другого.

Константин Васильевич, удивив меня, не стал сосредотачиваться на содержании стоящего в углу старинного буфета, сплошь покрытого снаружи резными виноградными кистями, гирляндами листвы и многочисленными фигурными столбиками, несущими как опорные, так и декоративные функции. Сколько же человеко-часов кропотливого труда было потрачено, чтобы потом столетиями служанки вытирали пыль с этих творческих изысков!

А ведь и здесь, пусть в стиле павловской эпохи, функционировала пресловутая «линия доставки». Что захочешь увидеть и продегустировать, то и появится через секунду после оформленного желания. Велика ли разница – на стойке бара «хай-тек» или за дверцами, остекленными зеленоватыми, с пузырьками внутри, ромбиками размером в ладонь?

Но профессор задумался как-то, глядя на нас, молодых циничных агностиков, с печалью. А ведь не знал еще почти ничего, что стоило знать. Или – не стоило изначально. Да, с другой стороны, откуда нам знать, что известно ему? Мы в двадцать первом году были полными лопухами, а он и тогда проникал силой ума в «высшие миры».

– Принесите чего-нибудь, на ваше усмотрение, – все-таки попросил Константин Васильевич Кирсанова, как младшего, не вынеся отвратительного ему вида пустых чарок и бокалов. – А вы, Андрей, излагайте. В дебри не углубляйтесь, я уже много успел уловить из нашего предварительного разговора. Кроме того, наши друзья умеют очень громко чувствовать… Ну и фильм ваш дает достаточно пищи для размышлений.

Я постарался, именно не углубляясь, обрисовать картину, как она представлялась лично мне на непосредственно текущий момент, со всеми значащими штрихами и мазками. Также и с колоритом. Дополнив ее подходящими соображениями и выводами.

– Интересно, крайне интересно. И теперь, следовательно, остается только разобраться, имеем мы дело с обыкновенной цивилизацией, пусть и не нашего пошиба, или все-таки – теми самыми порождениями Миров Просветления и Возмездия, о которых писал мой коллега Вадим Андреев. Жаль, что не довелось нам с ним лично встретиться, развело время. Однако книгу я его со всем тщанием прочитал. Антон меня ею снабдил еще в двадцать втором году, когда я в Царьграде научными изысканиями занимался. Прелюбопытный труд, но трагедия автора в чем? Не нашлось человека, подобного вам, чтобы его вовремя из тюремного затвора освободить, и подобного мне, чтобы совместными беседами и размышлениями на истинный путь направить…

Становилось интересно.

– А сам он, – продолжал Удолин, – не на то мысль свою нацелил. Вместо пустого теоретизирования ему бы силой духа свою телесную оболочку преобразовать и в иные миры переместиться…

– Не каждому дано, – фаталистически заметил я, – и нам бы сейчас не судьбу ныне не существующего человека обсуждать, а о себе подумать. Мне хочется, чтобы вы с Павлом Васильевичем прикинули: как видите свое место в сложившейся обстановке? Я лично представляю дело так. Наше общество расслоилось на три группы по-разному воспринимающих ситуацию людей. Вы сам по себе (пока), господин полковник – тоже. В этой ситуации очень бы хотелось, чтобы вы поработали в связке. Со стороны оцениваете происходящее, настроения и ауру нашей компании, не исключая и меня с Александром Ивановичем. Все, что сочтете заслуживающим специального внимания, сообщаете Павлу Васильевичу. А он, обладая особенными, до предела материалистическими знаниями и навыками, посмотрит на это под своим углом. Глядишь, в итоге мы получим достаточно независимую от всего прочего точку отсчета.