Любовь Сушко - Внучка Велеса. Боги, духи и герои славян

Когда лучи любви насквозь пронзили нас.

Радение о том ушедшем в даль мужчине,

И женщины влюбленной веселые глаза.

И пусть теперь мечта нас больше не покинет

От чаянья любви случилась там гроза.

Мираж старинных слов тревожит в миг заката,

И кажется, что вновь воскресли мы с тобой,

От чаянья судьбы, я знаю, виновата,

Но нас пусть озарит последняя любовь.

В сиянье волшбы так ярко звезды светят,

И голосов тот плеск, и волн ночная песнь.

От чаянья мечты нас тени ближних встретят,

Врата судьбы открыты, и нам туда успеть.

Пусть чары чародей свои нам дарит снова,

Пусть гусли в тишине напомнят о былом,

И вдруг я понимаю всю силу снов и слова,

И как могла недавно мечтать я об ином.

Пусть дивный звездный вальс в сиянье звездопада

Запомнится на век, а лучше на века,

Еще нам остается надежда и отрада,

Орать и до рассвета, оратай мой, пока

За горизонтом снова мне явятся иные,

Воскресшие от рабства, желавшие любить.

И снова Русь проснется, ты слышишь, мы живые,

Себя и мир прекрасный смогли мы воскресить.

И мы танцуем вальс в сиянье звездопада,

Когда лучи любви насквозь пронзили нас.

От чаянья любви любейшая прохлада

В душе усталой вспыхнула в тот час.

На сером небе призрачные птицы

Все мечутся, как стрелы Перуна.

Скажи, мой друг, который век ярится?

И осень там иль ясная весна.

В печали нашей чудо откровенья,

И чья-то смерть нас странно отрезвит,

И все-таки в такие вот мгновенья

Язычницу мой разум оживит.

Уже бессильны немощные боги,

Которые не живы не мертвы,

Когда Перун резвится на пороге

Той осени, а может быть весны.

Когда в душе и радостно и странно,

И ясен этот миг и этот путь.

Когда твои слова, мечты и раны

Заре лишь красной в силу затянуть.

А кто пришел? Конечно же Ярило,

Мой дивный бог всем прочим вопреки

Проносится по небу горделиво,

Огонь зажжет во тьме и улетит.

В душе таится вязь прекрасной сказки,

Останется и торжествует Лад.

И мы живем без страха и опаски,

И в нас потомки наши воскресят.

Как мы ушедших воскресить готовы,

Когда природа дивная жива.

Язычница- любить могу я снова,

И воскрешать забытые слова.

«

От чаянья любви, от части счастья,

Во власти грез, в тумане дивном сна,

Мы проживем с тобой и то ненастье,

Там звоны гуслей Леля – там весна…

Язычница, рабы укрыли лица,

И молятся о чем-то о своем.

А я пойду с Ярилой веселиться,

А я зову Купалу в тихий дом.

И пусть Услад лишает нас покоя,

Нет, не для сна та трепетная ночь,

Когда спустились к водопою кони,

Когда лишь Лада сможет нам помочь.

Рабы молчат, но трепетная сила

Потомков Рода вновь к огню ведет.

И с нами Русь таинственно-красивая,

И сам Перун свои посланья шлет.

Мы были немы, слепы долго были,

Нас заморозил дедушка Кащей,

Но вот и вьюги грустные отвыли,

Пришел Ярило, и спешим скорей

К огню, к воде. Славяне, наша сила

В покорности ли яростной судьбе?

Когда Даждьбог с небес светлил, и гривы

Коней его игривы, и к тебе

Бросал Стрибог, и в золотом сиянье

Предстанет снова Лада перед ним.

Язычница, и леса чарованье,

И огненным богам веселый гимн

Поет опять ожившая природа,

И огненные кони вдаль летят.

Пусть Берегини ждут ее прихода,

Пусть встанут рядом воин, волхв и князь.

И вот тогда неведомая сила

Нас никогда не сможет сокрушить.

Язычница – ты Русь моя, красиво

Привыкли мы на этом свете жить.

Тот свет? Пусть нас встречают девы-птицы,

И в Ирии мы будем Русь хранить,

Где воин, князь и Волхв готовы биться

За чудный край, в котором всем нам жить.

Ей не страшны угрюмые хазары,

И половцев коварных не боюсь.

Пока живешь ты в малом или старом,

Пока в душе ты торжествуешь, Русь.

Скажи, мой друг, который век ярится?

И осень там иль ясная весна.

На сером небе призрачные птицы

Все мечутся, как стрелы Перуна.

И все еще любуясь снегопадом,

Как звездопадом призрачных миров,

Мы жили в марте, нежность и отраду

Дарил Ярило, мир был так суров,

И только страсть и нежность, как надежда

На то, что свет и радость впереди.

Весна соткала легкие одежды,

Но ведьма перепутала путь.

И чар ее небесных чарованье

Нам так хотелось в этот миг понять,

Что впереди лишь встречи и прощанья,

И дивный отблеск страсти и огня.

Жизнь- это плен иллюзий, снов и знаков,

Которые сумеем прочитать.

Тепло и холод и душа во мраке

Еще посмела верить и желать…

Сиянье звезд в снежинках отразится,

Поверить ты попробуй, что весна.

Но только мир разбуженный ярится,

И ярость эта так тебе нужна…

Напомнит нам, что страсть моя проснулась

И нежность так прекрасна и легка,

Душа от дивной музыки очнулась,

И рвется в снегопад и к облакам…

Мы жили в марте, нежность и отраду

Дарил Ярило, мир был так суров,

Проснусь, еще любуясь снегопадом,

Как звездопадом призрачных миров

Хан в ярости, она опять сбежала

И спряталась, не могут отыскать.

От холода наложница дорожала,

Но не вернется в темный мир опять.

Не пленница славянка, не рабыня

Утех того, кто мужа погубил.

Не отомстила, но вольна отныне

Искать приют среди чужих могил.

И там, где души умерших парили,

И не было в рассветный час живых,

Собаки вдруг отчаянно завыли

И замолчали, даже ветер стих.

И юноша, на ангела похожий,

Повел ее куда-то на заре.

И их увидел в тишине прохожий,

И к хану побежал, закат алел.

Каким казался этот мир кровавым,

Но нет, она свободы не продаст,

Догнал во тьме ее визирь лукавый.

– Хан в ярости, спаси, славянка, нас.

И только беззаботно улыбнулась,

На миг перед обрывом замерла,

Приблизился, она туда метнулась.

Упала в бездну, сразу умерла.

Хан позабыл, с другою развлекался,

Ему турчанка в эту ночь мила,

И лишь визирь на берегу метался,

Не верилось, что так она ушла.

Он бросил все, отправился к славянам,

Найти еще такую на заре,

И жил у князя дивной страстью пьяный,

И так среди костров его сгорел.

И где-то там на огненной поляне,

Средь берегинь металась эта тень,

Славянка и обманет и заманит.

И стал одним из них визирь теперь.

И души наши снова постигая,

Средь жриц угрю и яростен сидит.

А где-то над обрывом воскресая,

Княжна неукротимая парит.

И никогда не сможет покориться