Евгений Штауфенберг - За секунду до сумерек

От него пахнуло перегаром, и Чий только теперь различил, насколько Рябой был пьян: взгляд выделил его неестественно вытаращенные глаза на лице, которое он почти вплотную приблизил к Краюхе:

– Тебе бражки жалко?! Ты че наглый такой! Да ты смотри, с кем говоришь!!! Сюда ее дай…

Он не закончил. Чий смотрел, как он кричит, как закрывает и открывает рот, как шевелятся огромные белки глаз, на обломанный кончик желтого клыка.

Они кинулись на Ручьевских почти одновременно. Чий наотмашь попал куда-то правым кулаком, почувствовав, что его схватили, ударил лбом в мелькнувшее в темноте лицо, все смешалось, перед глазами поплыло, и он ощутил, что лежит на земле, и вслед за этим жесткий тяжелый удар по голове. Промелькнула некстати нелепая мысль, что он может испачкаться, и что ударили его пинком.

– Лежать тварь, убью!!! – кричали рядом знакомым голосом.

«Шага, – понял он, – надо вставать». Но у него ничего не получилось – кто-то прижал его своим телом сверху. Чий чувствовал горячее дыхание у своего уха. Одна рука его была под туловищем, и попытки опереться на нее возвращались назад болью.

Убью, сука, убь—ю—ю, тварь! Ле-ё-г!!! Тварь…

«Странно, – отметил беспристрастный голос в мозгу, – в драке ведь боли чувствоваться не должно?»

Рядом появился еще какой-то голос, незнакомый и басовитый. Чий почувствовал, что стало легко, на него теперь никто не наваливался. Он поднялся на ноги, сплюнул на землю кровавый сгусток. Кто-то убегал по улице, возился в кювете у дороги Краюха.

А рядом стояли запыхавшиеся Шага, сжимающий в окровавленном кулаке свинчатку, он немного покачивался, и за Чиевой спиной широкоплечий и кряжистый дед Кунар. Разглядывая его причудливо взлохмаченную бороду, понял, что у самого заплыл глаз, он вытер пыльным рукавом кровь с лица, облизал разбитые губы.

– Здорово тебе досталось, зубы целые?

– Чий еще раз сплюнул кровь, проверил.

– Вроде как, только шатаются спереди верхние.

Кунар заглянул в рот, посмотрел снаружи, руку посмотрел.

– Нормально, у тебя легкое все, только много, – он развернулся к Краюхе, который держался за лицо, – Пальцем?

– Ага.

– Тоже нормально будет, домой придешь, водички вскипяти, и как остынет, глаз промой прям. Ничего, аккуратно, руками не лезь.

– А ты как герой? – Кунар подошел к Шаге, который искал чистое место на своей изодранной рубахе, чтобы обтереть лицо. – Ну-ка, дай, гляну.

– Отстраняясь, тот вяло поднял ладонь.

– Да погоди ты.

Из-за спины старика хорошо рассмотреть Шагу Чию не удалось. Он также пошатывался, в темноте было заметно лишь то, что у него изменился контур лица. Настораживало дыхание, прерывистое, сквозь сжатые зубы. Даже и не само это, а какой-то тихий горловой звук, угадывающийся на общем фоне.

Чий прикинул, где он лежал и повернулся вправо, поглядев на дорогу, откуда в таком случае и доносились тогда крики Шаги. Судя по всему, совсем недавно тут было жутко. Теперь все становилось на свои места, можно было восстановить всю картину в целом. Его ведь несколько раз сбивали на землю, это когда он замолкал. Такие моменты были, просто сперва в пылу он их запомнить не успел – не обратил внимания. Это загадка – как ему вообще удалось выстоять. Он вспомнил натужное сопение рядом и топот по земле босых ног с хлопками по чему-то мягкому… Вот, оказывается, что это значило, об этом даже думать не хотелось. Меня ведь, по сравнению с ним, просто держали. Чий немного постоял так, глядя на пустую ночную улицу, потом подошел к деду со стороны спины.

– У-у… – Дед Кунар по-стариковски покряхтел. – Как ты на ногах только стоишь. Отлеживаться бы вам двоим надо. Домой доберетесь?

Они перевернулись. Шага кивнул. Старик поморщился:

– Да нет, куда вам таким. Тело понемногу отходило от пережитого шока, и это было, пожалуй, противней, чем сама драка. Опершись о плечо Кунара и шагая вперед, Чий чувствовал, как горит совсем уже не открывающийся правый глаз, теперь было по-настоящему больно, вывихнутую в локте руку, и все ныло, болело, горело.

– Ничего, мне по молодости и не так доставалось, переживешь. – Кунар шел немного спереди, и Чий видел затылок и часть спины, крепкой все еще, несмотря на возраст.

Они, пожалуй, неразумно поступили, когда решали, кто кого поведет до дома. Он подумал об этом только теперь. Дед Кунар должен был провожать не его, а Шагу, а пострадавший меньше всех из них Краюха, у которого почти один глаз только задет, его самого. Они ведь рядом почти живут, но об этом сразу надо было думать, а не сейчас, не догонять же их, поздно уже.

А Кунар, оказывается, до сих пор не выдохся, раскидал ведь, как щенков, без него все по-другому закончилось бы, спас. Если бы не он и не Шага, тоже молодец, Чий вспомнил, как он выглядел, когда они расходились, с опухшим безобразно, окровавленным лицом, и следы в пыли на дороге, когда его сбивали на землю и валяли там, топча ногами, а он вставал. Все равно бы без Кунара не справились, выходит совсем зря, в последнее время он думал, что спился старик окончательно. Получается что нет, как это ни удивительно, может еще, конечно, не тот уже все равно, но все-таки, не смотря на его попойки вечные. Старик. Он вдруг понял, что не знает, сколько ему лет. Чий поглядел на седой затылок и спохватился:

– Дед, спасибо тебе, выручил, без тебя бы…

– Да ладно, живите, из-за чего было-то?

– Не из-за чего. Из-за бражки.

– Не поделили что-то? Кто были?

– С ручья, Рябой, Радат – вот эти все.

– А не поделили что?

– Говорю же из-за бражки – не из-за чего, пьяные твари, наглые, да и вообще, не забивай голову. Спасибо тебе, дед, без тебя бы растоптали.

– У него и отец такой же придурок в молодости, и пацаном когда был, щенят мучил, помню, здоровый уже, лет четырнадцать, все, ну, нормальные, там возраст уже, человек меняется, уже девчонки начинаются, о будущем задумываешься, а этот… Помню, когда иду куда-то, где Соломихи дом сейчас стоит, там как раз хата погорела – они уже на том месте строились. Ну, и слышу визг, заглядываю туда, за стену, смотрю – он, два щенка там у него лежит, и он, рожа тогда у него прыщавая, в угрях вся, как сынок сейчас, такой же, увидел меня, смутился, щенков прятать давай, я тут, мол, играю. Думаю, ну, дурак ты, лоб здоровый, «играю он», рядом все нормальные подрастают, и этот перебродивший. Вот у них одна порода…

Чий покивал для приличия, хмыкнул, когда надо было. На самом деле понял он только общий смысл и слушал рассеянно, думал он сейчас не об этом.

В свое время Кунар считался лучшим охотником в Селе. А теперь он едва ли не окончательно спился. То, что сейчас у него оставалось от силы былой – просто крохи, ерунда, это был некогда человек феноменального здоровья, годовалого скота, телка, кулаком в лоб на задницу садил, и про него до сих пор легенды рассказывали. Он был почти совсем седым, но еще довольно крепким. Белая окладистая борода, голова с резким морщинистым лицом, на мощной шее. Им он приходился родичем, и Чий хорошо знал его с детства, помнил, как сидел у него на коленях, и всегда считал, что Кунар к нему хорошо относится. Даже лучше, чем к брату, которого он научил охотиться – брал его с собой в Степь после того, как не вернулся отец, он и отца охотиться учил, привив ему эту страсть к путешествиям. Но из отца-то охотника не вышло.