Евгений Башкарев - Ты слышишь?

– Я вас понимаю.

– Я не спрашивал их имена. И вообще, когда ко мне в машину садятся молодые девочки, а садятся они всегда сзади, а не спереди, я держу рот на замке. Они говорят мне, куда ехать, и я еду.

– И куда вы их отвезли?

– На старое кладбище. Я высадил их возле ворот. Там уже стояли другие машины. Они прячут их в подлеске, чтобы не видели сторожа.

– А что будет, если увидят сторожа?

– Кто-то обязательно вызовет полицию. А полиция – это неприятности. Могут оштрафовать за административное нарушение.

– За какое административное нарушение? Если они не вторгались на территорию кладбища… Или, чтобы влезть в эти технологические тоннели, нужно…

– Именно так! За кладбищем очень глубокий обрыв. Там не пройти. Обычно они лезут через забор… и так далее.

Фетль ненадолго успокоилась. Представить свою дочь на кладбище она никак не могла. И пусть характер у Дианы был отцовский, а того всегда тянуло на приключения, она не верила, что ее дочь станет прыгать через кладбищенские заборы, чтобы полазить в каких-то трубах.

– Странно все это, – пробормотала она.

– Ничего странного, мадам. – Таксист поправил зеркало заднего вида, и Фетль ощутила на себе его взгляд. – Сами подумайте, почему люди спускаются в катакомбы? Там ведь опасно, а люди лезут туда на свой страх и риск. Так и здесь. Все из-за тяги к острым ощущениям. Молодежь становится ближе друг к другу. Но я еще раз повторяю: это очень опасная затея. Иногда я пытаюсь отговорить подростков, которые едут туда в поисках адреналина. Но меня никто не слушает. У молодежи свои правила. Думаю, что однажды произойдет несчастный случай и власти сделают ограждение вдоль дороги на Широкую Балку. Колдун должен быть отрезан от людей.

– Как по-вашему, почему несчастных случаев не было до сих пор? Или были?

– Видимо, Всевышний хранит наших детей. Не иначе. К тому же… – Он нахмурился, посмотрел на крыльцо спортивной школы и продолжил: – Их не так много. Вот видите, вы же не знали про терминал. И не узнали бы, если бы я вам не рассказал.

– Верно, – призналась Мария Александровна. И тут из дверей спортивной школы вышла Диана.

Фетль вжалась в сиденье, и беседа прекратилась. По внешнему виду дочери она поняла: тренировка закончилась, не начавшись. За Дианой на крыльцо вышел высокий парень. Он выкурил сигарету, после чего они спустились к стоянке и сели в синюю «Мазду». Мотор завелся.

Фетль растерялась. Она не знала, что предпринять. Выскочить из машины и броситься вслед за дочерью? Упрекнуть ее в том, что, вместо тренировок, она катается по городу с мальчиками? Мария Александровна не могла сейчас пойти на такой шаг и сделала то, что подсказывал ей внутренний голос.

– Едем.

Таксист встрепенулся:

– Куда?

– За вон той машиной. – Она указала на «Мазду», медленно выезжающую из парковочной зоны. – Там моя дочь. И с ней какой-то друг.

– О-о-о, мадам, я знаю эту машину. – Таксист покачал головой. – Даю слово, что они едут именно туда.

Фетль прокашлялась. Дыхание перехватило, и внезапно ей стало так душно, что она попросила выключить печку и открыть окно.

– Здесь паркуются всего три «Мазды шестерки». Все они одного цвета. Если не путаю, за такой же «Маздой» я ехал пару недель назад.

– Туда?

– Да.

Фетль больше не хотела не о чем думать и уставилась в блестящий обтекаемый кузов машины.

«Там моя дочь», – с ужасом понимала она. А за рулем – какой-то мудак.

«Мудак» аккуратно выехал со стоянки и пустился вниз по дороге, ведущей через сквер.

– Не переживайте, мадам, мы их не упустим, – пообещал таксист, и их машину тут же тряхнуло.

Зубы Фетль чуть не выскочили изо рта. Ее подбросило, макушка головы ударилась в старый дерматин. Водительская дверца произвольно открылась, а в багажнике загремело железо. Таксист ругал некачественные дороги, не соизволив обвинить себя в том, что въехал в единственную яму на парковке. Он резко крутанул руль вправо, едва не зацепив бордюр, и Мария Александровна схватилась за ручку, чтобы не оказаться в другом углу салона. В следующий момент таксист крутанул руль в другую сторону и чуть не зацепил распахнутой дверцей стоящую на парковке машину. Когда маневры прекратились, и они выехали на ровную дорогу, «Мазда» уже убегала от них. Фетль видела, как зажегся левый поворотник. Машина пропустила поток встречного транспорта, потом свернула и помчалась вверх по улице Осоавиахима.

«Нам следует ехать быстрее», – пронеслось у нее в голове.

Таксист надавил на педаль, старенькая «девятка» ускорилась, но когда они достигли поворота, им снова пришлось остановиться. Поток транспорта по главной улице задержал их еще на полторы минуты. К тому времени, как они свернули на улицу Осоавиахима, «Мазда» уже исчезла из виду.

Таксист помчался вперед, превышая допустимый порог скорости. Несколько раз их подбросило, и Фетль снова ударилась головой о крышу. Причем так сильно, что хотела сообщить об этом водителю, но мысли о дочери торопили ее. Она хотела увидеть «Мазду», хотя не осознавала, что будет делать, если они ее все же настигнут.

Они обогнали несколько машин на коротком участке пути. Таксист разогнался так, что Фетль забеспокоилась за свою жизнь. Она никогда не водила машину, но знала, что сплошную линию пересекать нельзя. Равно, как и совершать обгон на таких изгибах, где ничего не видно впереди. Вскоре ее отпустило. Они выехали на пустую дорогу, поднимающуюся на холмы. Школа осталась позади. Улица покрылась маленькими домиками. В лобовое стекло задул сумасшедший ветер. Мотор ревел так, что закладывало уши, и чем выше они забирались на холм, тем медленнее становилась их скорость.

Фетль отвлеклась от дороги и посмотрела вниз, на далекие огни города. Центральная часть Новороссийска находилась во впадине, и пусть наилучший вид принадлежал горам с противоположной стороны бухты, отсюда она видела не менее восхитительное зрелище. Город словно горел.

Машина описала очередной изгиб, и огни пропали. Каменистые склоны покрыли можжевельники. Фонари исчезли, и дорога стала такой темной, будто они ехали под землей. Фетль вытащила платок из нагрудного кармана и провела им по лбу. За последние полчаса она успела замерзнуть и согреться до капелек пота. Никогда путь на кладбище Кабахаха не заставлял ее так нервничать.

Склон по правой стороне поднимался все выше. Скала в его основании была настолько крепкой, словно ее заколдовали. Где-то на ее остроконечной возвышенности уже начинались могилы старого кладбища. Свет фар резал темноту, и Фетль казалось, что кто-то из молодежи обязательно кинет в них камнем. До ворот кладбища оставалась пара сотен метров, когда таксист произнес:

– Странно, мадам. Мы гнали с такой скоростью и до сих пор их не настигли.