Валентин Вишняков - Подумаешь, попал

– Трогай кричу я, но в этот момент танк вздрагивает, мы проползаем немного и останавливаемся.

В гусеницу попали кричит, оборачиваясь Грищенко, и добавляет, похоже наши долбанули не разобравшись .

– К черту, – я показываю кулак.

Ко мне склоняется Епифанцев, командир кричит он, нет больше бронебойных, одни осколочные. Я растопыриваю пальцы и вновь кручу ручки. Заработал наш, пулемет отсекая пехоту, те уже в отличии от наших разобрались, что происходит. В прицел попадает большой танк, посылаю ему заряд осколочного в трансмиссию, в надежде, что хотя бы для нее это что то да значит. Противник получив в филейную часть затрещину , видно обиделся и начал медленно

разворачиваться, но все же попадание не прошло

даром, на пол обороте он заглох, и даже стройная струйка дыма, потянулась вверх, но башня, она развернулась к нам, мы выстрелили одновременно.

Сильный удар, звон в ушах. Помню как, кто то меня куда то тащит. Очухался я окончательно,

в чем то вроде землянки, меня тряс за руку какой то офицер, две шпалы подполковник, как сквозь вату в ушах прорывается.

– Молодец лейтенант, здорова нас выручили , всего одна сорокапятка оставалась.

И та ударила по нам, подумал я.

– А как вовремя мост подорвали, продолжал подполковник, непременно отмечу, наградные подпишу, да ты никак ранен?

Я до того прижимал ладонь ко лбу, отрываю её и осматриваю, она вся в крови .

Меня начинает мутить. Слышится команда, в санчасть его живо, меня куда то несут .

Прихожу в себя, от чьего вскрика, все как в тумане.

Слышится чей то сдавленный голос, воды – воды. – Ну будьте милостивы воды, горю – воды. Стон затихает.

Опять чей то голос, – тебе можно, а ему нельзя, ранение в живот.

И уже чуть тише. – К утру всё равно отойдет, видывал я такое в германскую, нежилец. Снова какой то шум.

– Вы куда, спрашивал тот же голос, что говорил про германскую, очевидно санитар.

– Где, младший лейтенант Кропоткин?

– Тута он.

– Что с ним?

– Легкое ранение в голову, средняя контузия, так врач сказал, через недельку оклемается.

– Нечего, мы и сами контузию лечить умеем, у нас через пару часов все проходит.

– Где его документы?

– У доктора, уже лепечет санитар.

– Корзунов, забери.

Меня подхватывают чьи то руки, и бесцеремонно волокут.

И так, Кропоткин Виталий Викторович?

Я стою босиком, еще окончательно не пришедший в себя. Меня в ночи куда то везли, потом бесцеремонно бросили в какой то подвал. Все тело ныло, болела голова, меня начал даже бить озноб. Что это такое, я ощупал себя, в одной гимнастерке и бриджах, ну да, так я и залез в танк,

Сапоги, очевидно стянули в санчасти. Но где я? Что происходит. Темнота начала понемногу отступать . Сквозь небольшое окошечко, пробились первые лучики света. Послышались, шаги двери с лязгом отворились.

Раздалась команда. – Встать.

Я понял, обращаются ко мне. Мне помогли, удар под ребра ногой, чувствительно даже очень. И меня повели, точней потащили, пальцы ног, больно царапал бетонный пол.

Пере домной, сидел лейтенант НКВД. Он разбирал какие то бумаги, время от времени, бросая на меня, хмурый взгляд, и он мне не нравился. Лейтенант нашел, что искал и стал читать.

– По показанию ефрейтора Каломыхина, единственного оставшегося в живых из саперной группы сержанта Колыванова, именно вы приказали взорвать мост, тем самым сорвав наступление наших частей.

– Ну да, отдал я такой приказ саперам, пока мои пехотинцы прикрывали их.

Но какое наступление, все что осталось от полка подполковника, что жал мне руку

и обещал наградить, едва сдерживало атаку немцев, вряд ли они могли наступать.

Лейтенант не дождавшись моего ответа, взял какие то документы и вытащив листок зачитал.

–Показание бойца Иванишина, комсорга первой роты 125 полка.

Младший командир, Кропоткин Виталий Викторович во время службы, халатно относился к своим обязанностям, разлагал дисциплину в своем взводе, имелись случаи рукоприкладства. Один из них, коснулся лично меня. Так младший сержант, Михаил Потапович Суслин на мое замечание, о его непозволительном поведении с личным составом, ударил меня. – Комвзвода, старший сержант Кропоткин, вместо того чтобы наказать своего подчиненного, обвинил во всем меня.

– Замполит нашей роты, Гольц Виниамин Гойцович, пробовал обратить на эти безобразия командования полка, особенно после выходки, сержанта на комсомольском собрании. Решался вопрос, о дачи рекомендации данному комсомольцу, в кандидаты члена партии. На вопрос о его происхождении выяснилось, что оно дворянское, и даже из каких то там князей. Дальнейшему разбирательству, помешала начавшиеся война.

Лейтенант прекратил читать. – Это правда, – спросил он у меня.

– Что правда? Вопросом на вопрос, ответил я.

– Что ты, из князей?

Я лишь только кивнул. Кивнул и лейтенант. Сильный удар по моей злосчастной

Голове, и я падаю на бетонный пол, удар ногой по ребрам, и я от боли скручиваюсь как эмбрион.

– Встать.

Подняться я не могу, меня усаживают на табуретку. Лейтенант продолжает зачитывать. Я почти не слушаю его. Тот продолжает читать. 21 июня, ночью старший сержант Кропоткин, прибыл в сопровождении нескольких лиц на охраняемый объект. При не выясненных обстоятельствах, погибает наш начальник караула.

Кропоткин берет командование на себя, и даже нацепляет лейтенантские знаки различия.

Особист берет мое удостоверение, читает выдано 20 июня 1941 года.

– Лихо сработано, – произносит лейтенант, как настоящие, но слишком новенькое.

Снова берет листок, переворачивает и читает.

Сняв караул, сержант Кропоткин, минирует склад с боеприпасами и взрывает его.

В дальнейшем, вместо того чтобы идти на соединения с нашим полком, он уводит подразделение в лес, избегая тем самым боевых действий с противником. На недовольные замечания, личного состава, применяет силу, особенно свирепствует младший сержант Суслин, самолично избивая тех кто, был против такого поведения, у нас отобрали оружие, поэтому когда нас задержал патруль НКВД, у нас его с собой не было. Подпись: рядовые: Иванишин Эдуард Севостьянович, Туров Борис Игнатович.

Лейтенант закончил читать. – Это правда, – спросил он, кладя листок в папку.

– Что? – Прохрипел я, сквозь разбитые губы. – У Турова винтовка была, бросил вероятно скотина.

Вновь удар, и я отлетаю к стенке. Мрак.

Усталый озабоченный, капитан НКВД, только что вернувшийся с передовой уселся

за стол.

– Липоткин, что там у тебя?

Лейтенант протянул бумаги, тут три расстрельных.

Дезертирство, начал читать капитан: пятеро рядовых бросив оружие, тут все ясно он подписал. Начал читать дальше. Потом поднял взгляд на лейтенанта.