Николай Захаров - Авантюристы. Книга 1

– Суд Линча, герр оберст.

– Да, Линча. А Германия цивилизованная страна. Самая цивилизованная. Вернитесь и предложите им сложить оружие. Время на обдумывание дадим полчаса. Через полчаса открываем огонь на поражение. Выполняйте! Рядовые, в свои подразделения бег-о-о-ом. Марш!

Майор в сопровождении водителя с полотенцем, вернулся назад и сообщил подошедшим Фрицу и лейтенанту решение командования.

– Ультиматум значит, без гарантий,– помрачнел Фриц.

– Какие гарантии? Вы все преступники. Вы, обнаружив казнокрадство, обязаны были доложить об этом вышестоящему начальству, а не творить суд и расправу по собственному произволу, как этот русский бандит в 20-х годах, Махнёр кажется. Вы, рядовой, повели себя вчера как махнёровцы. За это придется ответить. И по дисциплинарному уставу Вермахта, и по уголовному законодательству Германии. Полчаса вам отпущено на обдумывание ультиматума, затем приступим к разоружению силой. Открываем огонь. Советую, очень советую, сдаться. Арестовать самим зачинщиков и выйти с поднятыми руками. Время пошло,– щелкнул майор ногтем по стеклу циферблата часов и, козырнув, резко повернувшись, зашагал прочь.

– Фриц, сдавайтесь,– прошептал Эрнст кузену.– Может, отделаетесь маршевыми ротами. Капут вам всем здесь. Пока мы туда-сюда ходили, вас уже обошли с флангов эсэсовцы эти недоделанные. Клещи! Понимаешь? Или бегите.

– Куда, Эрнст? Мы не сдадимся. Так решило большинство. Нам обидно понимаешь? Что нас держат за бессловесную, покорную скотину и гонят на убой. Мы не скот, Эрнст. Мы люди. Дело не в деньгах. Посмотрим, сколько желающих сыщется сдаться. Никого держать насильно не будем. Герр лейтенант, можете не возвращаться в окопы. Уходите вместе вот с ним. Мы вас принудили, так и объясните. Возможно, что разжалуют, но живы останетесь,– лейтенант, который всего десять минут тому назад, заявил, что он всего лишь "елочная игрушка", по прихоти великовозрастных идиотов, выставленная на обозрение, мрачно нахмурился и отрицательно мотнул головой:

– Нет, я останусь с вами. Я солдат, Фриц, и умру солдатом. А не мерзавцем, купившим себе жизнь ценой жизни других,– лейтенант повернулся и выругался так затейливо, что Эрнст Тельман уважительно крякнул.

– Ну что же, "махнёр", прощай. Может, не доведется больше свидеться на этом свете, но обещаю тебе, что пуля, которая тебя убьет, будет выпущена не из моей винтовки. Я буду стрелять в воздух,– попрощался с кузеном Эрнст.

– Спасибо, брат,– Фриц обнял Эрнста и зашагал вслед за лейтенантом, отмахиваясь от назойливого воробья, вертящегося у него над головой.– Кыш, зараза, вот привязался. Я пока еще не труп,– Филя увернулся от взмаха и взмыл вверх.

– Полчаса им дали всего на размышление,– докладывал он минуту спустя на чердаке.– Двадцать четыре минуты уже осталось.

– Как он их обозвал?– Мишка навел бинокль на овражек.

– Махнёрами. Сказал, что был такой у русских в 20-м бандит – Махнёр.

– Батько Махно, наверное. Дурак этот майор. Слышал звон, да не понял где он.

– Задавят их за час. Максимум за два,– предположил Серега.

– А что там за эсэсовцы с ними?

14 Waffen – Grenadier – Division der SS "Galizien".14-я Ваффен – гренадерская дивизия Войск СС. «Галичина»-1– я украинская, добровольческая.

– Надо же. Разве они уже были? Я думал, что эти орлы только в 43-м появились.

– Весной сорок третьего получили официальный статус дивизии. А пока обкатку проходят, на лояльность оккупационному режиму в составах отдельных батальонов и рот. В основном применяются, как полицейские войска. Против партизан.

– Два батальона их?

– Да, но развернутые. До штата военного времени. До двухсот человек в ротах. У немцев штат сокращен в половину.

– Тысяча двести человек значит?

– Если точно, то одна тысяча четыреста сорок два человека. Там есть отдельная саперная рота еще и взвод минометчиков,– прочирикал Филя.

– Вооружение?

– Стрелковое. Даже минометный взвод так только называется, но минометов у него нет. Пока.

– Две с половиной тысячи против трехсот "махновцев". Восьмикратное превосходство. Похоже, что ты прав, Серега. Задавят за час. Тем более, что в немецком полку минометы есть и в достаточном количестве. Вон уже приготовились стрелять. Минами закидают батальон,– Мишка прослушал еще раз запись разговора Фрица и Эрнста.– А у мужиков-то, похоже, чувство собственного достоинства проснулось. Ишь ты, "мы люди". Придется помочь. Как ты считаешь, Серега?

– Мне тоже за них что-то обидно стало. Загнал их бесноватый фюрер сюда на погибель. Да еще на жаловании экономит, сволочь. Что там видно?

– Там, как и обещал Фриц, все желающие отваливают. Человек двадцать подалось к мостику.

– Может быть, они все сдадутся?

– Посмотрим. Времени пятнадцать минут еще осталось. Та-а-к. Еще четверо выскочило на бруствер.– За оставшиеся пятнадцать минут к мостику из траншей "махновцев" ушли еще сорок человек.

– Пятая часть. И главное что? Снимают куртки и сапоги хромовые. Та-а-к. Там их сразу разоружают и гонят под конвоем в хвост колонны. Доверия нет, стало быть. И разбор полетов предстоит им вдумчивый, у следователей гестаповских. Или кто там занимался Вермахтом? СД? СА?

– Нет. Это вроде бы разведка и контрразведка. Филя, справку.

– Войсковая полиция – СД. Это гестапо и есть,– выдал Филя.

– А ты "разведка, контрразведка". Молчи, за умного сойдешь.

– Сам дурак. Что там видно?

– Да ничего особенного. Сейчас обстрел начнут,– разрывы мин на окраине городка заглушили последние Мишкины слова и Серега, затушив аккуратно сигарету, тоже взял бинокль.

– Что-то стреляют хреновато. Тебе не кажется?

– Хреново. Вон недолеты какие. Попаданий в траншеи "махновские" нет пока ни одного. Теперь перелеты пошли.

– Пристреливаются?

– Нормальному минометчику одного пристрелочного за глаза, при такой дистанции. Все последующие положит в десятку.

– Что же они? Или жалеют своих?

– Ага, сейчас! Каждый за свою задницу трясется. Ветер там над окопами порывистый очень,– Мишка щелкнул пальцами и, несколько мин снесло почти обратно на позиции второго батальона.

– Ну, ты я смотрю, дунул от души,– рассмеялся Серега.

Минут десять минометчики еще посоревновались с ветром, но когда несколько мин, описав замысловатые кривые, рванули между головной машиной и стоящей следом за ней, стрельбу прекратили. Четыре свежие воронки, красноречиво уличали их в неумелой стрельбе, а оберст размахивал парабеллумом и что-то зло на них орал, приподнявшись на колени.

Затем он начал орать что-то радисту, который присев рядом с ним, передавал его команды, зашедшим с флангов батальонам.

– Ну, вот и начинается второй акт пьесы. На левом фланге третий батальон и эти козлы вперемешку, а вот на левом одни козлы. Эти с радостью перестреляют немцев. Во, поперли в атаку,– прокомментировал Серега.