Дмитрий Колосов - Император открывает глаза

Когда Тянь Гуан вошел в их дом, Цзин Кэ пел, а Гао Цзянь-ли подстраивал под его слова нежные звуки цитры.

И звуки песни были столь прекрасны, что радостные слезы полились из глаз Тянь Гуана. Увидев мудреца, Цзин Кэ оборвал песнь и поднялся навстречу ему.

– Здравствуй, учитель, – сказал он, нежно отирая ладонью слезы со щек Тянь Гуана.

Когда-то давно Тянь Гуан учил Цзин Кэ владеть мечом и не бояться вида крови.

– Здравствуй, Цзин Кэ. Рад видеть тебя.

– Что привело тебя ко мне, учитель?

– Есть дело. Как раз для тебя. Не требуется соблюдать приличий и ждет великая слава. Наследник Дань готов дать тебе все это!

Убрать? – глазами спросил Цзин Кэ. Убрать, – глазами ответил Тянь Гуан.

– Кого? – спросил Цзин Кэ.

– Тебе понравится, – ответил Тянь Гуан.

– Согласен, – сказал Цзин Кэ. – Меня устраивает. Что я должен делать?

– Ступай к наследнику Даню. Он ждет тебя.

– Хорошо. А сейчас выпей вина. А потом мы будем петь песни, наслаждаясь звуками цитры.

– Не сейчас. Наследник Дань просил меня сохранить все в тайне, он не доверяет мне. Тянь Гуану стыдно жить под подозрением!

Сказав это, Тянь Гуан отвернулся к стене, заглотил язык [56]и упал бездыханным.

– Жаль, – вымолвил Цзин Кэ, накрывая покрывалом холодеющее тело учителя. – Когда-то он был хорошим цыкэ!

Гао Цзянь-ли налил вина, и они помянули чистую душу Тянь Гуана.

Дань принял Цзин Кэ и Гао Цзянь-ли с великим почетом. Правда, Дань был опечален смертью мудреца Тянь Гуана. И, говорят, наследник долго потом пребывал в беспамятстве, был сумрачен и мрачен.

Наследник Дань приблизил Цзин Кэ, поставив его выше прочих друзей. И это задевало их. И однажды гневный Ся Фу, желая задеть Цзин Кэ, спросил:

– Чем может такой, как ты, услужить наследнику Даню?

– Мечом и словом! – ответил Цзин Кэ, не желавший ссориться с отважным Ся Фу. Тот усмехнулся.

– Меч и слово имеет каждый из нас!

– Но меч разнится от меча, а слово от слова. Настал миг, когда требуются острое слово и безжалостный меч.

– Ты полагаешь, что мое слово не столь остро, а меч милосерднее? – Лицо Ся Фу покраснело от гнева.

– Нет, но гнев твой выдает твои намерения прежде, чем слово или меч. А настоящий цыкэ должен оставаться бесстрастным, словно сталь, соприкасающаяся с нежным шелком!

Сказав это, Цзин Кэ подкинул вверх тончайший шелковый платок и стремительными ударами меча рассек лоскут ткани на равные четвертинки.

– Отличный удар! – похвалил Ся Фу, обладавший мужеством признать превосходство соперника.

Цзин Кэ поклонился в ответ, благодаря за доброе слово. И они стали друзьями.

Наследник Дань оказывал гостю почести, о каких только смеет мечтать смертный. Он кормил его яствами, приготовленными на пяти треножниках, поил лучшим вином и светлой брагой, ублажал красивейшими из красавиц.

Когда Цзин Кэ, гуляя по саду, бросил камень в квакавшую у берега лягушку, принц повелел принести блюдо, полное золотых монет, чтобы Цзин Кэ мог продолжать забаву, не марая рук о недостойные камни.

Когда Цзин Кэ, путешествуя на колеснице, сказал, указав на запряженного в нее скакуна: «Я слышал у него необыкновенно вкусная печень», – принц приказал тут же заколоть коня, хотя это и был его любимый конь, и приготовить лакомство драгоценному гостю.

Когда Цзин Кэ похвалил искусство красавицы, игравшей на цитре, принц тут же предложил гостю взять деву в подарок. Цзин Кэ с улыбкой ответил: «Я похвалил не ее, а лишь ее руки», – и принц повелел отсечь девушке руки и лично поднес их на золотом блюде.

Цзин Кэ принял дар и был грустен. Всю ночь он пил вино и пел песни с другом Гао Цзянь-ли. И печальные слезы лились из их глаз.

А наутро Цзин Кэ обратился к наследнику Даню:

– Ты принимаешь меня, как лучшего из друзей, – это значит, что принц многого хочет от ничтожнейшего от своих слуг. Что я должен сделать?

Наследник Дань не стал таить своих помыслов.

– Мне нужна голова жестокого князя Чжэн. Только ты сумеешь ее добыть.

Цзин Кэ задумался. Поручение было ох как непросто!

– Это непросто, – сказал Цзин Кэ. – Владыка Цинь осторожен. Нужна лакомая приманка, чтоб подобраться к нему. Большая жертва! Не знаю, пойдешь ли ты, принц, на эту жертву.

– Я готов пожертвовать чем угодно, лаже всем царством Янь! – откликнулся наследник Дань.

Цзин Кэ улыбнулся.

– Этого не потребуется. Но мне нужна карта твоих южных земель. Владыка Цинь давно зарится на них и будет думать, что ты готов расстаться с частью своих владений. Еще…

– Что еще?

– Еще мне нужна голова достойного Фань Юй-ци. Прослышав о таком даре, владыка Цинь с радостью примет меня.

Наследник Дань нахмурился. Не по душе ему была мысль о смерти достойного Фань Юй-ци, полководца, бежавшего из Цинь под руку принца Даня.

– Я не могу исполнить твоей просьбы, – сказал принц.

– Тогда я сам исполню ее! – ответил Цзин Кэ.

Ночью он посетил Фань Юй-ци и сказал ему:

– Достойный генерал, я слышал, владыка Цинь отправил на костер твою жену и твоих детей и отнял все твои богатства. За твою голову обещана щедрая награда. Хочешь ли ты отомстить?

– Готов сделать все, чтобы месть совершилась! – ответил Фань Юй-ци, чья голова была отмечена сединой и шрамами.

– Мне лишь нужна твоя голова, отмеченная сединой и шрамами. Она порадует владыку Цинь, и он пожелает увидеть принесшего ее. Тогда я воткну клинок в его зловонное чрево!

– Да будет так! – сказал седой генерал, решительно поднимаясь. Он полоснул себя по шее мечом и умер так быстро, что глаза его не успели закрыться.

Наследник Дань горько рыдал над телом достойного Фань Юй-ци, а друзья Цзин Кэ и Гао Цзянь-ли вновь всю ночь пили вино и пели печальные песни.

В ту ночь по небу бежала небесная собака, [57]предвещавшая великие беды.