Алекс Динго - Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Часть третья

Рядовой Станислав Бондаренко, замерев на мгновение, дёрнулся вперёд. Сапоги увязали в жиже. Широкие, светлые глаза хлопнули. Вся жизнь мигом пролетела. Неподалёку взорвался снаряд. Вокруг резко потемнело. Боец, широко взмахнув руками, слегка подлетел от ударной волны. Посыпались минные осколки. Станислав искривился. Прогнул спину. Руку и ногу пронзило осколками. Вся влажная, грязная одежда окропилась кровью. Винтовка отлетела в сторону.

– АААА, – истошно закричал солдат Бондаренко, скатившись в небольшую воронку в лесистой полосе.

В воздухе вновь засвистели снаряды. Прогремели взрывы. Земля сильно вздыбилась вверх. В разные стороны полетели осколки. С жутким скрежетом покривилось дерево. Потянулся стеной смрадный дым. Взрывчатая гарь просто душила.

Станислав, лёжа на дне воронки, закрыл рукой лицо. Полетели шлепки жижи. Его сильно присыпало землёй. Вновь всё вокруг потемнело. Холод наседал. Солдат потерял сознание.

На улице сильно стемнело. По небу тихонько ползла мрачная, дымчатая мгла. Ветер чуть поддувал. Веяло заметной прохладой. Всё затихло. Вокруг по болоту гуляла пустынность. Что – то дымилось в небольшой воронке. Бело – серый дымок, еле пиликая, тянулся тонкой змейкой вверх.

На пригорке мелькнула небольшая тень. Возле помятых кустов замаячила приземлённая шерстистая фигурка. По лесной, болотистой полосе тихонько брела собака – санитар Лайма. Морда лисья чуток напряглась. Глаза тёмного цвета блеснули в темноте. Высокая, статная особа облизнулась. На боку висел мешок с красным крестиком. Она резко остановилась. Нюх обострился. Родилась малышка в небольшой деревне. Её хозяин Витя Рогулькин любил побаловаться водкой. И ей всегда наливал. Зелёный змей его – то и сгубил. Лайма долго бродяжничала. Не знала, куда себя деть. Как утолить горе. Пробрела сотни километров. Январской, холодной ночью взяли её служивые на вокзале ещё тепленькой. Накормили и выписали военный билет.

Лайма, чутко принюхиваясь, живо забегала. Во мраке блеснули глаза. Нюх вновь обострился. Она низко склонила острую морду к земле. Чуть зафыркала. Немецкая овчарка Лайма уткнулась носом прямо в жижу. В сырости надулся пузырёк. Он тут же лопнул.

– Ууууааааууууааауууу…

Санитар Лайма быстро задёргала передними когтистыми лапами. В стороны полетела противная жижа. Малышка почуяла раненого живого человека. Усилила темп. Пастью откинула в сторону широкую ветку. Сама замазалась в грязи. Лапы утопали глубоко в сырости.

– Уууууаааууу, – яро взвыла она.

Лайма спустилась на дно воронки. Брюхом скатала грязь. Она, раскрыв клыкастую пасть, схватила бойца за ворот шинели. Тут же живо попятилась назад. Сильно увязая лапами во влажной земле, чуть протащила находку. Тяжело задышала. В тени показалось лицо человека.

– Ууууууааааууу, – волнительно взвыла собака.

Шерстистая малышка, принюхавшись, быстро зализала грязное лицо контуженого бойца. У него чувствовалось слабое дыхание. Лайма заметно фыркнула. Морда насупилась. Санитар выплюнула из пасти жижу. Дёрнула ушами. Овчарка присела, направив волнительный взор на раненного солдата. Мелькнуло недоумение. Она живо осмотрелась. Собака, склонившись, вновь полизала окровавленное лицо бойца Бондаренко. Станислав вдруг вздрогнул. Он очнулся. Тут же забрал полные легкие воздуха.

– ААААА, – простонал раненый боец.

Красноармеец Бондаренко приоткрыл глаза. Он, увидев очертания звериной морды, слегка нахмурился. Пробежал испуг. Глаза округлились. Сердце сжалось в груди. «Боже… Это что зверь… ААА… ААА…» , – подумал он. Боль в руке жгла. Ноги словно одеревенели. Наседала противная сырость. Одежда липла к телу. Лайма не сводила глаз с бойца.

– АААА… ААА, – простонал Станислав лёжа в слякоти.

– Ууууааауууу, – взвыла собака Лайма.

– АААА. Собачка. Ты. АААА… Это собака… АААА, – произнёс он, ощущая жуткую боль.

Боец Бондаренко слегка пошевелил правой рукой. Всё тело гудело. Боль пронизывала насквозь. Он нахмурил брови. По щеке прокатилась капелька жижи. Губы покривилась. Во рту осела мокрая грязь. Станислав волнительно посмотрел на морду собаки. Глаза сузились.

– АААА. ААА… Не могу пошевелить ногами… ААА. Пёсик. Пить. Я хочу пить, – застонал боец, лежа в земляной воронке.

Овчарка Лайма, повернувшись боком, повалилась на землю. Она, держа на себе санитарную сумку, чуть подползла к бойцу. В глазах виднелось волнение. Станислав, чуть вытянув руку, еле взял из сумки фляжку с водой. Откупорил ртом.

– АААА, – застонал он.

Станислав принялся жадно пить воду. Жидкость потекла по окровавленным щекам. Скользнула по шее. Углубилась дальше. Рука сильно задрожала. Он обронил фляжку на землю.

– АААА. Пёсик. Спасибо тебе, – прошептал он.

Лайма, наблюдая, подняла нос к верху. Быстро облизнулась. Во мраке блеснули её волнительные, умные глаза. Она чуть приподнялась.

– Уууааауууаааууу, – взвыла собака.

– Беги… АААА… ААА…

Овчарка Лайма быстро выскочила из воронки. Она, осмотревшись, живо побежала по лесистой местности. Только пятки сверкали. Живо скрылась в темном пролеске.

– Ууууууу, – тревожно взвыла собака на бегу.

Вокруг царила темнота. Веяло свежестью. Возвышались высокие деревья. Их ветви слегка колыхались точно живые. Солдат Бондаренко, лежа в земляной воронке, закрыл глаза. Он, истекая кровью, сильно наморщился. Тело прело от сырости. Наседал холод. По коже побежала дрожь. Раны сильно жгли. Боль пронизывала.

Небо невероятно потемнело. Появился заметный, прохладный ветер. Завеяло ярым холодом. По болотине гуляла пустынность и легкий гул. Где – то среди деревьев замелькал огонёк. Трещали обгорелые сучья в костре. Вверх тянулся дымок. Вблизи маячила разбитая, влажная, расплывчатая дорога. Она, виляла змейкой, уходя глубоко в тёмный лес.

Санитар Лайма резко побежала по следу. Она резко выскочила из кустов на огонёк костра. Овчарка, озабоченно взирая на лица солдат, яро запрыгала. На больших брёвнах сидели бойцы, согреваясь теплом синего пламени. Боец Максим Матвеев широко ухмыльнулся. Широкое лицо напряглось. Виднелась жёсткая щетина. Глаза дикие. Он держал в руках автомат. Анатолий Руденко бросил на землю тлеющую папиросу. Его грубое лицо в томном свете выглядело жутковато. Широкий рот, округлые глаза, длинный нос, – его словно высекали из камня топором. Мощные руки держали винтовку.

– Собака прибежала, – басом сказал Матвей.

– Ууууаааауууу, – прыгая, яро заголосила овчарка.

– А. Так это же Лайма. Овчарка Виталия Емашова, – сказал солдат Руденко.

– Правда что ли…

– Ууууааааууууу, – встревоженно взвыла собака.

Лайма мотнула массивной головой. В глазах виднелась тревога. Овчарка живо отбежала в сторону от костра. Она остановилась, взглянув на мужчин. Бойцы, переглянувшись, недоумевали.