Андрей Константинов - Вверх по Реке Времени

Горы сменились большой песчаной котловиной, за ней простирались засушливые равнины, пересекаемые невысокими хребтами. Зорин набрал высоту, чтобы увеличить панораму обзора, и в это время внезапной серией коротких аккордов прозвучал сигнал тревоги: в атмосферу планеты входил огромный болид. Небесное тело двигалось со стороны встающего солнца, теряясь в его лучах, и уходило по наклонной траектории за горизонт слева. Зорин запросил расчёт траектории и похолодел от осознания надвигающейся беды: болид врежется в поверхность планеты на ночной стороне в прибрежной густонаселённой части материка.

Сообщить на звездолёт времени не оставалось, всё решали мгновения. Стряхнув оцепенение, пилот развернулся наперехват пришельцу и разогнал корабль до предельной скорости. Изображение на экране пылало и колыхалось, напоминая разгневанный лик древнего бога – ревнивого, мстительного и карающего. Добела раскалённый вестник смерти и неуловимый, как фантом, планетолёт мчались курсами на сближение. Перед столкновением Зорин успел включить аварийный телепорт…

Звездолётчики нашли его по третьему кристаллу-излучателю, который оставался в кармане скафандра и был активирован при телепортации. Пилот лежал на берегу величественного озера, обрамлённого лесистыми горами, возле самой кромки прибоя. Дивна первая подбежала к распростёртому на песке телу, опустилась на колени и замерла, приложив тонкие пальцы к точке пульса на открытой шее. Затем обернула к товарищам залитое слезами, но теперь улыбающееся лицо. Жив!

…А почти в тысяче вёрст к северо-западу от этого места пылала заболоченная тайга, зажжённая гигантским воздушным взрывом. Обгорелые стволы, скошенные прокатившейся взрывной волной, лежали сплошными рядами на огромной территории. Только в самом эпицентре деревья приняли удар отвесно – обугленные и лишённые ветвей они продолжали стоять мёртвыми свидетелями катастрофы.

– Здравствуйте, Варвара Александровна! Какое сегодня небо необыкновенное! – Нескладный и всегда немного смешной сосед, из дачников, проходя по улице, приподнял над головой картуз в знак приветствия. – В Питере, говорят, то же самое. Ах, простите, – он понизил голос, – у Вас ребёночек спит, а я расшумелся.

– Здравствуйте, Василий Гаврилыч! – приветливо отозвалась молодая русоволосая женщина в дымчатом платье с серебристой кружевной оторочкой. – Не волнуйтесь, пожалуйста, Ванечка не спит.

Ожидая из столицы мужа, известного в Вырице лесопромышленника и благотворителя, она с двухмесячным сыном на руках стояла возле массивных ворот из тёса. Был поздний вечер, необычайно светлый даже для поры белых ночей. Перламутровая вуаль серебристых облаков в вышине озаряла землю прохладным завораживающим светом.

Малыш на руках лежал тихо. Счастливая мать заглядывала в его широко распахнутые удивлённые глаза цвета северного неба – сквозь пение ветра в верхушках стройных сосен над красноцветными обрывами Оредежа её сын вслушивался в далёкий звёздный зов.

Когда в телефонной трубке раздался неизменно спокойный, глубокий и немного вкрадчивый голос моего питерского друга и тёзки Андрея Михайлова, я понял, что уже год не был в своём любимом Ленинграде.

– Андрюш, – начал он со своего обычного доверительного обращения, – ты не мог бы приехать?

– Что-то произошло? – осторожно спросил я.

– Ничего страшного, просто одно событие, которое тебя должно заинтересовать.

Был конец июня – пора белых ночей, я соскучился по Ленинграду и тамошним друзьям, а интересные события меня влекли ещё и в качестве источника сюжетов. Так что Андрею меня уговаривать не пришлось, и уже на следующий вечер я выходил из Московского вокзала на Площадь Восстания. Зная, что тёзка не появится дома раньше полуночи, я решил прогуляться к нему на Петроградскую пешком.

Было около одиннадцати часов. На Невском проспекте, как всегда в это время, царило жизнерадостное, почти карнавальное настроение, не хватало только масок. Впрочем, без них было гораздо интереснее.

Весёлой гурьбой шла молодёжь, двое юношей в ярких рубахах навыпуск несли за спиной гитары. По проезжей части смело катили на роликах, пропуская троллейбусы и редкие авто. Промчалась группа велосипедистов. У одного из них на багажнике был закреплён флаг с изображением Крымского полуострова.

В пяти шагах впереди меня над пёстрой толпой плыл белоснежный тюрбан высокого, статного индийца. Как принц Даккар, отметил я про себя. Рядом с принцем шла очень стройная женщина, одетая в расшитое серебряными звёздами тёмно-красное сари. Тонкое покрывало, наброшенное на голову индианки, не скрывало гордой посадки её головы.

Вот навстречу прошагала, приветствуя на ходу нашего капитана торгового флота, группа чернокожих моряков, – судя по португальской речи, из Анголы или Мозамбика. Капитан – коренастый мужчина лет пятидесяти пяти, с классической шкиперской бородкой (а-ля Хемингуэй) – в ответном приветствии поднёс руку к козырьку.

А возле уличного фонаря остановился, окружённый стайкой симпатичных девушек в лёгких летних нарядах, молодой человек в футболке с портретом Гагарина и надписью «Космофест—2011».

– Мой муж! Вокруг него всегда столько девушек! – с наигранным возмущением произнесла привлекательная особа с чуть волнистыми длинными волосами цвета золотой осени, комментируя эту сцену свой темноволосой подруге, на что та ответила:

– Это же хорошо! Значит, красивый муж.

Я продолжал двигаться к Неве, всё более поддаваясь карнавальному настроению. Принц Даккар, он же – капитан Немо; Хемингуэй, Юрий Алексеевич… – кто ещё? Ну конечно, сама Ассоль! Навстречу танцующей походкой летела, улыбаясь от беспричинного счастья, широкоглазая черноволосая красавица. Перед ней расступались, на неё оглядывались. «Королева! Краса ненаглядная!» – кричали, говорили и шептали ей вслед. И я с удовольствием отметил, что на Маринку тоже так оглядываются, когда она идёт по улице. Или по коридору Института имени О. Ю. Шмидта.

Маринка – это моя жена, а также известный вулканолог, молодой доктор наук. Обычно в Ленинград на белые ночи мы приезжаем вместе, чтобы до одурения бродить по набережным и мостам, упиваясь пьянящей атмосферой одного из самых красивых в мире городов. Однажды мы оказались здесь на празднике выпускников и впервые увидели, как над Ростральными колоннами и вслед за ними – на стенах Петропавловской крепости загораются газовые факелы, а со стороны Дворцового моста появляется в свете прожекторов и отблесках фейерверков галиот под алыми парусами…