Сергей Большой - Отец Варлаам

– Так кто же лежит под крышкой этого великолепного гроба?

Ответ прозвучал мгновенно и даже несколько суетливо, видно было, что спутник ждал его давно:

– Узнаешь, Саша, всему свое время. Сейчас правда может сильно потрясти тебя, а ты еще слаб. Учись быть терпеливым.

* * *

Зосима закончил свой рассказ, когда монахи уже вошли в ворота лавры. Они поднялись в свою келью на втором этаже братского корпуса, и тогда Варфоломей с иронией спросил Зосиму:

– Что-то я не услышал в твоем рассказе про еврея с красками и кистями. Как тебе удалось все это состряпать?

В это время раздался залп артиллерийского салюта. Погребение завершилось.

Чернобородый монах перекрестился, прошептал: «Мир праху его. Аминь», – и, обращаясь к собеседнику, продолжил:

– Ну вот он и погребен. Пришло время открыть тебе и главную тайну всей этой истории.

В тускло освещенной несколькими свечами душной комнате раздался крик новорожденного. До этой минуты в ней находились всего трое. На расположенной в центре кровати под кружевным балдахином на сбитых сырых простынях лежала стонущая от боли схваток женщина. Рядом с ней находился мужчина – доктор, дававший советы и указания суетившейся возле роженицы повитухе. Все шло нормально. Доктор был деловит и внешне спокоен. Повитуха была суетлива и взволнована. Как-никак ожидалось рождение наследника российского престола. А предыдущая попытка появления на свет внука императрицы Екатерины Великой окончилась смертью и роженицы, и плода. Первая жена цесаревича Павла, единственного претендента на российский престол, великая княжна Наталья Алексеевна скончалась родами чуть менее полутора лет тому назад. Но вакантное место было быстро занято новой претенденткой, лежащей сейчас на кровати и стонущей в схватках Луизой Вюртембергской, крещенной с именем Марии Федоровны. Живот был велик. Видимо, младенец оказался слишком крупным, и роды проходили тяжело. По крайней мере, так казалось повитухе.

Не прошло и нескольких минут, когда только что исшедший из чрева матери ребенок издал первый вопль, как комната наполнилась народом. Он закричал. Не то от боли, причиненной скальпелем врача, когда тот ловко отрезал пуповину и завязал ее аккуратным узлом, не то от жалости расставания с уютной материнской утробой. Но этот крик первого страдания от явления в мир нового человека вызвал бурю радости у целой толпы людей.

Первой в комнату ворвалась властного вида полнеющая женщина средних лет, императрица всероссийская Екатерина Алексеевна. Она бросила на кровать роженицы тугой кошелек, набитый новенькими золотыми червонцами, и взяла из рук доктора на руки красное, еще не омытое тельце. В ее глазах вспыхнула радость: это был мальчик! За ней, широко шагая и бесцеремонно расталкивая других придворных, ввалился одноглазый великан – граф Потемкин, будущий светлейший князь Таврический. Он выхватил ребенка из рук женщины и, торжественно подняв его над головой, сверкнув единственным глазом на теснящихся в дверях придворных, произнес:

– Вот он, император всероссийский!

За ним проскользнул курносый молодой человек – действующий наследник престола цесаревич Павел, которому большей частью и была адресована фраза графа. Он совершенно не претендовал на общение с младенцем, несмотря на то что был отцом новорожденного. Он подбежал к роженице, поцеловал ее покрытый крупными каплями пота лоб и что-то прошептал на ухо. Но она ничего не слышала. Цесаревна Мария Федоровна была в обмороке или глубоком сне. Ее мучения завершились, и ни щедрость свекрови, ни ласка мужа не интересовали ее в тот момент.

Особы венценосные и почти венценосные сопровождались свитой из приближенных обоих дворов, большого и малого, которые крайне редко собирались вместе из-за оппозиционности друг к другу. Впрочем, сейчас все были пьяны и находились в благожелательном расположении духа. От толпы пахло духами и крепкими ликерами.

Мизансцена как началась, так и закончилась внезапно.

Грохнули пушки. Это салютовала рождению наследника Петропавловская крепость. Императрица выхватила внука из рук фаворита, всесильного вельможи (и, как поговаривали, даже своего мужа), и устремилась прочь, увлекая за собой всю толпу. Даже цесаревич Павел Петрович не посмел остаться с супругой, хотя и бросил на страдающую роженицу виноватый взгляд. Комната опустела вмиг. Исчезли пышные наряды дам и блеск золотых эполет кавалеров. Унеслась вслед за ребенком и повитуха, которой предстояло обмыть и спеленать вновь явившегося на свет божий человечка. Остался только удушливый запах духов, спирта да пота, который привнесли восторженные гости. Они остались в комнате вдвоем – роженица и доктор, которого беспокоило состояние женщины. Хотя ошалевшая от счастья императрица звала его праздновать вместе со всеми – судьба снохи ее интересовала не слишком. Предыдущая цесаревна умерла в родах, унеся вместе с собой и долгожданного младенца. А эта, вишь ты, благополучно опросталась. Помрет, так и бог с ней, новая сыщется, чай не впервой. Но врач остался с роженицей и, как оказалось, не зря.

Через полчаса в залу, где восторженные обитатели дворца кричали виваты и открывали бутылки с шампанским, проскользнул никем не замеченный эскулап. Он подошел к Екатерине и что-то прошептал ей на ухо. Императрица слегка изменилась в лице. Никто этого не заметил. Все веселились. Эскулап исчез, как и появился. За ним, стараясь не возбуждать любопытства, ускользнула и императрица.

Их путь по дворцу лежал обратно в комнату роженицы. Они напоминали заговорщиков. Поминутно оглядываясь и стараясь не шуметь, двигались они по коридорам и лестницам.

В комнате ничего не изменилось. Мария Федоровна была все так же в беспамятстве. Только рядом с ней, слегка шевелясь и слабо крякая, лежал, завернутый в пеленку, еще один младенец.

– Что это? – с испугом спросила Екатерина.

– Брат наследника, ваше величество. Скорее всего, двоечник 11 11 Двоечник – устаревшее название близнецов-двойняшек. .

Императрица побледнела. Возникало неожиданное осложнение, масштабы которого опытная интриганка вдруг представила себе во всех красках.

Тени прошлого запрыгали перед ее глазами. Обилие выпитого, духота комнаты и эйфория от рождения внука делали свое дело. Императрица явно не была способна в этот момент мыслить критически. В душном мареве всплывали картины одна другой страшнее. Вот убиенный жаждущим царского венца боярином Борисом Годуновым царевич Дмитрий тянет к ней окровавленные руки и шепчет: «Не ошибись, царица». Вот умерщвленный уже в ее царствование и, по сути, по ее указанию неудачливый царь Иванушка, чей престол она занимала теперь, укоризненно смотрит на нее полубезумными глазами и грозит пальцем, совсем такой, каким она его видела единственный раз, посетив в камере Шлиссельбуржской крепости. Вот черный лик Железной Маски 12 12 Железная Маска – таинственный узник Бастилии в годы правления короля Людовика IV, носивший на прогулках бархатную черную маску. Версию о том, что это был брат-близнец короля, высказывал Вольтер, с которым императрица Екатерина Вторая состояла в переписке. – брата-близнеца французского короля Людовика Четырнадцатого поднимается перед ней и жжет ее укоризненным взглядом из-под бархатной маски. Навестил ее в этот момент и покойный муж, недоразвитый уродец, бывший император Петр Третий. Он склонил голову набок и прошептал: «Я только хотел, чтобы мне позволили играть на моей скрипке».