Владимир Ступишин - Моя миссия в Армении. 1992-1994

Несмотря на то, что карабахскими делами вплотную занималась Минская группа, которая 2-8 ноября в Вене провела очередную «неофициальную» встречу, Совет Безопасности ООН 11 ноября принял резолюцию № 844. Эта бумага от своих предшественниц отличалась только требованием «одностороннего вывода оккупирующих сил из Зангеланского района и города Горадиза», а также из других «оккупированных недавно районов Азербайджанской Республики» и все это теперь уже в соответствии с «Обновленным графиком неотложных мер по осуществлению резолюций… Совета Безопасности» с поправками, внесенными в него на совещании Минской группы в Вене 2-8 ноября 1993 года. НКР по-прежнему не существовала для СБ ООН, и отклика на свои многомудрые решения он все ждал от каких-то «армян нагорно-карабахского региона Азербайджанской Республики.» Ответная реакция была все той же. Коротко ее вполне можно свести к формуле: «Спасибо вам большое, но судьбу НКР вы зря предопределяете, не ваше это дело». Штампуя свои бессмысленные по большому счету и несправедливые к борющемуся Карабаху резолюции, СБ ООН умудрился не заметить на азербайджанской стороне большой группы афганских моджахедов. И не просто появления, а участия в боях. Правда, счастья азербайджаннам эти наемники, как и наемники русские и украинские, не принесли, но и международного осуждения бандитов и их бакинских нанимателей тоже не прозвучало. А что это как не поощрение беспредела? Только в январе 1994 года госдеп США под давлением Конгресса потребовал от Кабула убрать своих моджахедов из Азербайджана. Это госдеп, но не СБ ООН. Делало ли что-либо подобное российское правительство, мне неизвестно. Скорее всего, не делало.

И СБСЕ в лице Минской группы, разрабатывая свои «графики», тоже постоянно шло на поводу у Азербайджана, выдвигавшего неприемлемые для карабахцев условия даже после очередного позорного поражения, нанесенного ими азербайджанскому воинству.

Не лучшим образом показывала себя и Москва. Не только в вопросе о наемниках. В ноябре случился столь беспрецедентный выкидыш козыревской дипломатии, что об этом стоит рассказать поподробнее.

19 ноября утром Шаген Караманукян поделился со мной новостью: «Сегодня в 17.00 на армяно-азербайджанской границе в районе ее пересечения дорогой Казах – Иджеван мы ждем Казимирова. Он на этот раз почему-то решил из Баку в Ереван ехать таким путем, а не через Москву, как обычно».

Это место я знал, был там совсем недавно, 23 октября. Ездил туда с министром легкой промышленности Рудольфом Александровичем Теймуразяном, который знакомил меня с действующими предприятиями в разных районах Армении и привез в Иджеван на ковроткацкий комбинат. Знакомились мы и с местными достопримечательностями – старинными монастырями и церквами. С горы смотрели на Казах. Совсем недавно он был главным местным рынком не только для азербайджанских, но и для армянских сел.

«Оттуда время от времени тоже постреливают, – сказал мне директор ковроткацкого завода Бабкен Галустович Худавердян. – Но это бывает не так часто. Более того, есть контакт у наших с властями Казахского района. Даже вместе выпивают и оплакивают мирное советское прошлое. Население, конечно, так не общается, как во времена, описанные Грантом Матевосяном. Но в перестрелках тоже не участвует. Занимаются этим военные, присылаемые издалека». Услышав от Шатена, что все обговорено и Казимирова едут встречать ответственные люди, и учитывая тот факт, что посредник чаще всего обходился без меня, а если что – посольство в его распоряжении, я своих планов менять не стал и вылетел в Москву за очередной суммой долларов на нужды посольства. Дипломатическая почта тогда к нам еще не ходила, и я возил деньги сам, как пистолет, под мышкой.

Субботу я провел дома с младшей дочерью и зятем, а в воскресенье у меня зазвонил телефон. Это был Казимиров. Он сообщил, что его якобы обстреляли на границе «нехорошие армяне», и он в Армению не поехал, а вернулся в Баку и оттуда в Москву, где сразу же поставил вопрос об отзыве российского посла в Армении на консультации – в знак протеста.

– А ты, оказывается, уже в Москве. Как же теперь тебя отзывать? Ну да ладно, мы объявим о том, что тебя задержали здесь для консультаций.

– Если так, то хорошо бы предусмотреть действительно какие-то мои консультации с начальством.

– А зачем?

– Как зачем? Наверное, и меня неплохо бы выслушать. А потом, вернувшись в Ереван, я должен буду что-то рассказать об этих консультациях и руководству Армении, и журналистам, и общественности, и друзьям. Иначе, какой смысл называть вашу акцию «консультациями»?

Казимиров не захотел понять меня и принять мое предложение. Ему мои встречи с начальством явно были не нужны. Чудно! Он что, думал, я буду сидеть дома и ждать у моря погоды?

Когда мы с ним говорили, в нашу беседу ворвался кто-то из его бакинских друзей. Казимиров был, видимо, настолько загипнотизирован звонками из Баку, что тут же отключился от меня и перешел на разговор, который не должен был предназначаться для моих ушей, а я не успел положить трубку, как слышу:

– Ну как там наши ребята? – с неподдельной заботой спрашивал Казимиров своего бакинского собеседника.

– Все в порядке, все целы, все живы-здоровы.

Я положил трубку: неудобно подслушивать, не в моих правилах. А позже пожалел о своей щепетильности, когда увидел, какую пакость устроили азербайджанцы в сотрудничестве с Казимировым.

Через некоторое время Казимиров опять мне звонит. Начинаю понимать, что он в назначенное место и в условленное время, оказывается, не явился, и армяне его не дождались. На следующее утро, 20 ноября, вместе с азербайджанскими военными он отправился совсем в другом направлении, севернее, в сторону Ноемберянского района Армении, где постоянно стреляют и где его, естественно, не ждали.

– Кой черт тебя понес не туда и не тогда? Неужели ты не знаешь, что время и место встречи изменять нельзя, особенно там, где стреляют?

– Ты знаешь, мне хотелось посмотреть на азербайджанские деревни, сожженные армянами.

– А разве это входит в твои задачи? Ты же посредник в карабахском конфликте. Инспектирование армяно-азербайджанской границы – не твое дело. Зачем же зря рисковать?

– Ну, знаешь, полезно и это, – промямлил Володя.

– И там нас обстреляли армяне, – добавил он с наигранным негодованием, – а это пахнет серьезными осложнениями.

Оказывается, уже вечером 20-го возбужденный неадекватным докладом Казимирова и истерическими воплями посла России в Баку Вальтера Шония, который врал безбожно, лишь бы угодить азербайджанцам и начальству, господин Козырев успел публично заявить громкий протест в адрес армянских властей по поводу того, что утром был якобы обстрелян кортеж личного представителя президента России в карабахском урегулировании. В сообщении ИТАР-ТАСС это выглядело так: