Владимир Ступишин - Моя миссия в Армении. 1992-1994

Во вторник 23 ноября российские газеты массированно обрушили на Армению кучу всяческих обвинений. Особенно постарался корреспондент газеты «Сегодня» Вахтанг Джанашия. Совсем недавно я часа три разъяснял ему в моем кабинете в Ереване все аспекты карабахской проблемы и армяно-азербайджанских отношений. Он специализировался тогда на поношении армян, и мое интервью было, признаюсь, попыткой «просветить» его и даже, чем черт не шутит, «перевоспитать». Наивной, наверное. Этот журналист, правда, ссылаясь на Шонию, преподнес историю с Казимировым таким образом, будто стреляли прямо по его машине, и она чудом увернулась от пуль армянских злодеев, а несколько азербайджанцев было убито и ранено. Мы встретились с Джанашия в тот же день в «Армянском подворье», как я называл в шутку две комнатки госделегации Олеандрова в мидовском здании на улице Веснина (ныне снова Денежный переулок), где когда-то жил Андрей Белый. Это тот, где аптека. Джанашия принес на просмотр текст того самого интервью. Я не преминул ткнуть его носом в его, мягко выражаясь, необъективный репортаж на первой полосе газеты, но он тут же спрятался за спину Шонии, от которого получил ложную информацию, а проверять, дескать, некогда было – сенсация же! Да и вроде бы принято как-то послам доверять.

Он согласился добавить в мое интервью фразу, которой я хотел минимизировать инцидент. Но все интервью, подготовленное к публикации на 25 ноября, было снято по звонку из МИДа, и на его месте появился текст Карасина на отвлеченную тему.

Вслед за Джанашией особо отличились некий Александр Гольц из «Красной Звезды» и известный Леонид Млечин из «Известий». Оба усердно мусолили козыревское вранье.

Правительство Армении 23 ноября повторило, что оно глубоко сожалеет по поводу обстрела автомашины из сопровождения Казимирова, напоминало, что последний поехал не туда, где его ждали, сообщило, что военная прокуратура уже приступила к расследованию инцидента и предложило правительству России направить компетентную комиссию с целью детального рассмотрения всех обстоятельств этого происшествия. Если комиссия установит виновность армянской стороны, Армения принесет свои извинения публично, говорилось в этом заявлении.

Ходя по МИДу, я пытался получить официальное указание о том, что меня «задержали» в Москве, от кого-нибудь из мидовских бонз, а не по радио и телевидению, как оно, собственно, и было. Попросился к Виталию Чуркину как куратору посольств в Закавказье. Он – в коридоре – чуть ли не возопил: «Чур, чур, чур меня!» И отфутболил к Адамишину. Другой зам Козырева, уж не буду называть его фамилию, тоже в коридорной беседе, сказал мне, что министр зациклился на собственной позиции, и его теперь с нее не свернуть. «Раз Козырев что-то вякнул публично, то уж теперь все, хотя вы, Владимир Петрович, может быть, и правы на все сто», – сочувственно заметил молодой кадр.

Адамишина я тогда не застал в его кабинете и подумал: а почему бы мне не организовать себе «консультации» в более авторитетном месте, чем МИД? И я позвонил Вячеславу Костикову, с которым был знаком по Парижу, когда он работал в ЮНЕСКО. Вячеслав тут же назначил мне встречу.

24 ноября я пришел в Кремль. Костиков принял меня дружелюбно, внимательно выслушал мой вариант интерпретации происшествия с Казимировым, который явно расходился с козыревским, и позвонил Дмитрию Рюрикову: «Тут у меня старый парижский знакомый Ступишин Владимир Петрович, посол в Армении. Он рассказывает такие вещи, что, похоже, Козырева подставили. Не хочешь ли сам услышать?» Рюриков захотел, но у него было какое-то запланированное ранее мероприятие, и мне пришлось ждать минут сорок, которые я провел у Анатолия Красикова, работавшего в президентской пресс-службе вместе с Костиковым.

Рюриков тоже выслушал меня, но от обсуждения «казуса Казимирова», который вполне можно было бы назвать и «казусом Козырева», уклонился. Зато не преминул посетовать на армян, которые, по имеющимся у него сведениям, якобы ведут двойную игру, выставляя Россию перед Западом претендентом на «имперскую политику». Я сказал ему, что о такого рода действиях Армении мне ничего не известно, а известно о том, что она ориентирует свою политику преимущественно на Россию и верить ей можно.

Рюриков заговорил о каком-то мифическом проекте трубопровода из Азербайджана через Армению в Россию, согласованном с Гейдаром Алиевым.

– А не повернут в Турцию?

– Нет, речь идет о том, что вывод трубы на Россию – обязательное условие.

– Ну тогда вы можете быть уверены, что Армения проголосует «за» обеими руками.

А про себя я подумал: это что-то новое, я о таких проектах не слышал. Не слышал ни тогда, ни позже. Через Грузию в Турцию – понятно. Через Армению в Турцию – тоже понятно, но для этого нужен мир в Карабахе. А вот через Армению в Россию, до этого пока никто не додумался, да и география не позволила бы.

Вечером я все же увиделся с Адамишиным. Не успел подойти к его кабинету, Казимиров тут как тут, хочет присутствовать при нашем разговоре. Анатолий удалил его полушутливой фразой: «Заварил кашу, иди теперь, расхлебывай.» Со мной он тоже полностью соглашаться не стал, но конкретный интересовавший меня вопрос решил быстро.

– Ты когда собирался обратно в Ереван?

– В субботу.

– Ну тогда будем считать, что тебя задержали до понедельника.

– Значит, я улечу во вторник.

– Вот и хорошо. Привет Ноне.

– Спасибо. Привет Оле.

Вот таким образом я организовал себе «консультации», ради которых вроде бы и был «задержан» в Москве, о чем писала и московская, и ереванская пресса. Г-н Козырев «задержанного» им посла своего внимания не удостоил.

А события развивались дальше. Заявление правительства Армении от 23 ноября Козырева не удовлетворило, и он, используя форму интервью «Интерфаксу», уже 24 числа пригрозил: «Кажется в Ереване задались целью довести дело до санкций. Обнадеживает только то, что это происходит в отсутствие в Ереване президента Левона Тер-Петросяна, который еще может скорректировать ситуацию, на что я очень надеюсь».

25-го Левон Тер-Петросян собрал дипломатов, аккредитованных в Ереване, и поддержал позицию своего правительства и МИДа, но подчеркнул, что досадный инцидент – недоразумение в отношениях России и Армении и скоро будет улажен. Поверенному в делах России Старикову он сказал: надо найти выход, достойный для обеих сторон, оптимальный вариант – спустить все на тормозах, не делать больше заявлений, не нагнетать атмосферу. Но публичных извинений не будет, не за что извиняться, – твердо сказал президент. Поверенный отреагировал, стараясь быть в козыревской струе, чтобы было, что начальству доложить: дескать, дал надлежащий ответ и так далее, как обычно пишется в дипломатических депешах.