Александр Владыкин - За гранями времён и миров

***

Такого я не ожидал, пришёл с работы, а донор исчез. Дверь на балкон открыта, полный двор полиции, инспектор пытается нарисовать фоторобот, хоть на словах. Соседа с первого этажа увезла скорая с инфарктом и шишкой на голове. Я спустился во двор, благо, ротозеев было пол дома. – Что здесь произошло? Одна из соседок поддержала разговор: – Представляете, Гарик собачек вывел погулять. Кому, как не мне не знать про его псарню? Каждое утро терпеливо жду на лестничной площадке, когда он своих людоедов выведет из подъезда. – А этот сумасшедший, как спрыгнет…всех собачек порезал ножом, а самой маленькой, горло зубами перегрыз. Гарик даже слова не успел сказать. Я представил, самой маленькой в этой псарне была пятилетняя овчарка, Эльза звали, что ли? – Гарик хотел хулигана остановить. Собачек жалко! Этот варвар ударил Гарика кирпичом по голове и стал делать шашлык, прям во дворе, разломав на щепки детский домик. Шкуры собачек он аккуратно на дерево повесил. Пока приехала скорая, он мясо пожарил и съел, а что не съел, с собой утащил. Я был в отчаянии, не знал, что предпринимать и как вытаскивать Дэна из прошлого. Донора полиция выловила на третий день, он явно был сумасшедшим, не разговаривал, а орал на непонятном языке. Его закатали в психушку, он в этот же день умудрился сбежать, обезвредив почти весь обслуживающий персонал. Мастера спорта с обладателями всевозможных данов, валялись балластом на больничном полу, связанные их же поясами. На этот раз поймали его на еду, обильно сдобренную снотворным. Проснулся беглец в специальной камере, пристёгнутый наручниками к стене. Пробуждение было тяжёлым, два дня орал, но его никто не мог понять. Влад появился через неделю, когда город уже стал забывать про этот случай. Извинился, говорит, что сигнал пришёл из центра, когда он в Туапсе вышивал. Спросил: где донор? Я указал ему ориентиры. К тому месту страшно было подходить, охранялось всё вооружёнными полицейскими, заборы под электрическим током, везде сирены, собаки и датчики движения. Он меня внимательно выслушал, попросил вызвать сварщика и сделать косметический ремонт. Деньги не проблема, чтобы быстро всё было. На следующий день у дверей моей квартиры стояли: сварщик, строитель, дизайнер. Ещё через неделю, никого не было, а моя уютная комната, их стараниями, превратилась в рабочий кабинет психиатра, с креслом, похожим на средневековую дыбу, вмонтированным анкерами в пол. На входной двери висела табличка: «Осторожно, злой пациент.» Мальчишка пошёл к директору тюрьмы, не знаю, о чём они там говорили, но донора к нам привезли в тот же день, в сонном виде. После того, как сумасшедший очнулся, мальчик попросил меня погулять пару часов. Когда я вернулся, они вместе дружно учились петь гимн России, ужасно фальшивя. Больше у меня проблем с телом Дениса не было, донор даже ел, что дают и хоть цепей и наручников на нём было больше, чем проводов, он дотягивался до окна и с радостью встречал трамваи и прятался от пролетающих самолётов. Хорошо, хоть Влад телевизор убрал. Я вызвал Дэна, надо было подопечному дать отдых, да и беглец наш притомился. Влад всё наладил и снова пропал. Это было только второе наше погружение по новому направлению, а я так устал, как за всё время работы в институте не уставал. Дэн в понедельник выдвинул вполне законные требования, когда я почитал его отчёт, я понял, почему. Мне нужно было тоже много обдумать, я своего добился, пусть это не машина времени, но всё же… менять в истории я ничего не собирался, хотел развить ряд теорий, но с этими путешествиями в прошлое, у меня просто времени не было. Мне абсолютно не было интересно, что там творилось в первом или пятнадцатом веках, спасибо ребятам из будущего, что помогли мне с трансивером, но я почувствовал, что меня имеют. Мне это не нравилось. Они дают мне направление поиска, они подыскали донора в моём времени, они курируют мою работу, квартиру, жизнь. Они платят деньги, которые я трачу на Дэна. Я, через Влада, передаю свои отчёты. Влада нет, откуда они узнали, что у меня проблемы? И что они ищут в прошлом, зачем это им? Я чувствовал, что это важно было для них, но действовал механически, как робот. Я ничего не понимал. Мне это тоже не нравилось. Дэн улетел на море, говорил, что на три дня. Выбрал Каспий, пансионат недалеко от Астрахани. Счастливчик! А тут сессия на носу и мысли дурные в голову лезут.

***

Как же донору не хотелось возвращаться в это время, он оттягивал до последнего, но где-то внутри него жил червячок любопытства и бесшабашности. Ему нравился азарт первооткрывателя. В прошлом люди жили настоящей жизнью, любили жизнь и защищали её. Дэн считал, что он жил именно там – в чужих образах, а не в компьютерном – магазинном царстве своего мира, где люди разучились общаться между собой, даже к занятию спортом относятся, как к зрелищу. Приятно посмотреть на придурков, расположив чипсы, открыв холодного пива и уткнувшись в экран телевизора. Нет, Дэн уже не мог так. Его тянуло туда, в тот мир, где пахло опасностью. По школе он помнил, что после смерти Ивана Грозного началась чехарда в руководстве страной, все рвались к власти, все лезли на трон. Это время назвали смутным, оно оставило после себя неприятный осадок. Его даже учителя истории старались пробежать быстро; противоречивые данные, спорные моменты в событиях сопровождали этот час. Кому-то было выгодно вычеркнуть этот период жизни из истории государства, превратив его в хаос. Кто-то, что-то пытался скрыть от народа и от будущих поколений, исказив историю этого времени. Но во имя чего? Вздохнув глубоко Дэн расслабился в кресле, наблюдая, как Петрович колдует над приборами.

На этот раз, погружение в прошлое, встретило сюрпризом – вместо лопоухого Айдара, Дэн очутился в теле какого-то нищего. Он был грязным и не стриженным, в волосах ползали жирные вши. Айдар, конечно был не красавиц, не повезло видимо парню, но такой гадости от машины чистоплотный Дэн не ожидал. Выбирать не приходилось, путешественник во времени осматривался. Он узнал стены собора, это было недалеко от центра Москвы. Паперть Архангельского собора наверно и была его рабочим местом. Имён для этого люда не существовало, брезгливость и жалость был их удел. Можно было целый день простоять на коленях ради куска хлеба, за который, непременно надо было благодарить бога. За нищими всегда присматривал служитель собора, от которого утаить копеечку было делом немыслимым, своя же братия тебя в оборот пустит и прогонит с насиженного места. Только в городе, далеко от собора можно было поживиться мелкой деньгой. Из проезжающих экипажей бросали горстями мелочь в сторону нищих. К Дэну подошёл паренёк, лет 14, босой в грязной порванной рубахе, но в чистых, вылинявших портках: – Чага, пошли на Александровский тракт, там послы иноземные во Владимир собрались. Вот я и определился со своей кличкой. Я молча поплёлся за юношей. За спиной у меня была котомка, со всем моим ценным личным имуществом. Действительно, мимо нас пронеслись экипажи с закрытыми кабинками. Впереди, и сзади ехали верховые в польской одежде. Воинов-охранников Речи Посполитой, можно было узнать издалека. Пройдет совсем мало времени, и по этому тракту, в последний путь отправится прах царя Фёдора Ивановича – сына Ивана 4. На нём прерывалось правление Рюриковичей. Бояре избрали нового царя – Годунова Бориску. Меня малой привёл к тайному входу, которым давно никто не пользовался. Вход вёл в подвалы Архангельского собора, наша братия состояла из пяти человек, больше мы никого не принимали к себе и гнали всех посторонних от места нашего убежища. Здесь, даже в суровые зимы, было тепло. Каждый доставал свою прибыль и Мира готовила обед. Частенько приходилось обходится тюрей и полбой, но с голоду не умирали и жиром не зарастали. Двое мальчуганов работали, в основном ночью, они растворялись с наступлением темноты, их звали Томяк и Калита, иногда они брали с собой Миру. Пятым был Солдат, он был главным среди нас. В наши времена, таких специалистов называют шулерами. Солдат легко обыгрывал в кости любого в этом городе, а если учесть то, что он не брезговал завладеть тем, что плохо лежит у дышащих перегаром, да и молодёжи иногда помогал пройтись по амбарам, этот человек был на своём месте. Из грамотных был только я – Чага, по версии нищих, я был из монастырских слуг, наученный грамоте и выгнанный из писарей за мзду. Ко мне обращались все, кому надо было что объяснить или написать. Бумага и чернила стоили дорого, но у меня всегда в запасе был готовый набор и бумаги и перьев. Ни одно прошение не проходило мимо моих рук в этих местах. Здесь был разный люд, от убийц и воров, до бывших служивых и боярских слуг. Благодаря своему таланту, я знал всю политику преступного мира, и у меня водились деньги, которые я не держал при себе, а старался пустить в рост. В соборе пропадали свечки, служащие обыскивали наши котомки и всё более-менее ценное попадало в добровольное подаяние. У Солдата забрали царскую милость, за взятие Казани, и он разозлился. Тогда в наших кельях, кроме золотых образцов, появилось медное зеркало, гребень и ножницы. Никто не знал, для чего их взял Томяк, и как ими пользоваться. Я попросил, а ещё бадью большую и пару лоханок. Калита смотрел на нас, как на придурков, но не перечил, он знал, где это можно взять так, чтобы никто не видел и подозрение упало не на нищих. Неделя быстро пролетела. Вечером в пятницу я очнулся в кресле, рядом стоял чесался Петрович. Я спросил его, что с вами. Петрович смутился, оставил руки в покое: – Это. Ах это на нервной почве. Я, понимающе усмехнулся. Мне хотелось прийти домой, принять душ, нет – «утонуть» в ванной, а завтра сходить в самую дорогую баню, с сауной и бассейном. И два дня не вылезать оттуда. Я мог себе позволить, только в нашем городке совсем не осталось бань, в частном секторе, что ли? От такой несправедливости я пошёл на следующий день в парикмахерскую и постригся на лысо, в знак протеста, против произвола городской грязи. Моё вымытое лысое тело отдыхало. Петрович сам пришёл в гости, хотя я его не приглашал. Он не выдержал до понедельника, пришёл пожаловаться. Подопечный его допёк за неделю: всё время чесался, пел молитвы, плевался в окно, называл меня дьяволом и прятал объедки в какую-то тряпку, вместе с пластиковыми ложками и тарелками. Воду из крана не пил, сказал, что в Москва-реке вода вкуснее, а эта мочой воняет. Газировку вылил на пол, сказал от нечестивого, а сам (– – -), как из лепрозория, чистюля, блин. Я уже не знал, чем его кормить: картошку не ест, рыба – змеиная пища, колбаса – дохлятина. Хлеб и молоко с базара. На всё остальное пост. Как ты с ними работаешь? Но увидев моё лицо, успокоился, я думаю от меня он сразу в парикмахерскую подался.