Григорий Карянов - REHAB

Размашистыми ударами бью по спинам людей,

Строим Великое наше, невзирая на опыт веков.

Плетью покроют спины, шестеренки устанут крутить,

Механизм, что буквами красными над изголовьем висит:

«Марксизм. Ленинизм. Сталинизм!» и по-другому не быть,

Мельница мелит зерно, ветер крылья ее будет крутить!

– Мда, – только и всего сказал дядя и налил себе коньяка в стакан. Герман провел тыльной стороной по лбу и вздохнул надув щеки. Я сел на свое место, всматриваясь в огонь, а затем перевел взгляд на Русю. Она сидела молча, смотрела на пламя. На плечи был накинут платок, волосы распущены и положены на правое плечо. В ее глазах блестели огоньки. «Чисто ведьма», – подумал я. В этот момент она перевела на меня взгляд, улыбнулась, а затем встала и ушла.

– Не в духе что-то сегодня, – сказал Герман, провожая женщину взглядом.

– Вернется, – спокойно ответил дядя.

– Сколько она у тебя?

– Да как жена умерла, так и нанял ее. Помнишь, раньше, всегда втроем сидели здесь?

– Как забыть? Уже лет пять, вроде?

– Так и есть, пять лет как, – дядя закурил.

– А песни какие пела у костра, – сказал Герман задумчиво.

– О-о-о, – протянул дядя. – Я все песни Румянцевой в ее исполнении любил, а теперь слушать не могу.

– Так хорошие песни-то?

– Да не в песнях дело, память все, – и он постучал пальцем по голове.

Они замолчали, предаваясь, видимо, воспоминаниям, а я пил чай и наблюдал за искрами, взмывающими ввысь. Руся вернулась со стопкой теплых, шерстяных одеял и раздала их нам.

– Ну, Вы, Руся, просто читаете мои мысли, – сказал Василь Николаевич.

– Я Вам еще взяла из погреба, – и протянула ему бутылку с коньяком. – Вы завтра на службу не едите?

– Нет, что Вы? Когда я в первый же день на службу выходил? Мне и отдохнуть нужно, да и в кабинете с бумагами разобраться – справятся без меня. Правильно я говорю, Герман?

– Все так, товарищ Гриневский, – кивнул тот.

– Клим, как тебе здесь? – спросил меня Герман.

– Хорошо, – и я потянулся.

– Это пока хорошо, потом комары пойдут, уже не так сладко будет, – засмеялся Герман.

– Это да, комары у нас знаешь какие, ух! – и дядя засмеялся тоже.

– Руся, завтра в город поедешь, я машину распорядился утром прислать. Купишь там по списку, на почту зайди обязательно.

– Я думала, своим ходом, – ответила женщина.

– На телеге из деревни? Да ты полдня туда ехать будешь. Возражения не принимаю, управишься утром – и обратно, к обеду поспеешь.

– Хорошо, Василь Николаевич, – и снова замолчала.

Позже, когда подали машину для Германа и он уехал, мы сидели у потухающего костра, и дядя сказал:

– Клим, у меня к тебе будет разговор.

– Так, – я отставил чашку с чаем, которого хватило разве что на глоток.

– Ты должен мне помочь в одном деле. Конечно, я надеялся, что ты будешь чуть старше и физически крепче, – он внимательно смотрел на меня, – но то, как ты проявил себя сегодня, меня убедило в том, что ты подойдешь для этого дела.

– Что за дело?

– Понимаешь, здесь недалеко есть больница, в ней лежит один человек, которому там не место, – он посмотрел по сторонам. – Нужно забрать его оттуда.

– То есть, что значит «забрать»? – не понимал я.

– Как ты можешь видеть, я – человек, который занимает далеко не последнее место в этой стране, но даже при всем своем влиянии я не могу помочь этому человеку. Как бы я ни старался, какие бы связи ни поднимал – это просто невозможно, пока я здесь, а он там, – Василь Николаевич закурил и откинулся на спинку кресла.

– И что же нужно сделать? – полюбопытствовал я. – Чем я смогу помочь этому человеку?

– Тебе нужно будет лечь в эту больницу. Это я устрою, проблем быть не должно, а затем ты встретишь там нашего человека, засланного туда заранее, и вместе – ты, твой напарник и наш товарищ – должны будете сбежать, – все сказанное дядей было похоже на бред. Я даже на минуту задумался, а не проверка ли это? Может, он специально завел этот разговор, чтобы посмотреть, смогу ли я решиться на столь отчаянный поступок. Тем не менее мне было совершенно ничего не понятно, кроме того, что нужно выкрасть больного из отделения больницы.

– А что это за человек? Почему он там находится? – спросил я, допивая остатки чая. Затем дядя жестом попросил подать ему мою чашку и налил в нее коньяк.

– Пей, – сказал он, и я сделал глоток. Алкоголь пламенем объял мое горло и огнем пронесся по желудку, после чего я почувствовал приятную легкость. – Тот человек был доставлен в ту самую больницу по случайности: типичная для бюрократического режима оплошность. На самом высоком уровне каким-то образом его имя попало не в тот список, за ним приехали, отправили на лечение. Так как по всем документам ему положено лечение, заверенное всеми инстанциями, то даже я при своем положении не могу прыгнуть выше головы и, обойдя все подписи и печати, вызволить человека. Его зовут Дмитрий Аристархович Рощин, он, кстати сказать, тоже поэт, как и ты, – сказал дядя и вздохнул.

– А почему он сам оттуда не сбежит? – пытался понять я. – Или пускай доказывает, что здоров. Неужели врачи не видят, что человеку не нужно лечение и что он попал туда по ошибке?

– Ты, конечно, плохо понимаешь всю ту силу, которая забросила его туда. Ни один врач из этой лечебницы не пойдет против заверенных документов свыше. А есть у человека заболевание или нет – там мало кого волнует. Вот они и лечат его, давно лечат. Именно поэтому он и не может оттуда сбежать – не в состоянии.

– Это похлеще страшных сказок на ночь будет. Человек словно в тюрьму попал за несовершенное преступление.

– Где-то ты прав, но это, в отличие от сказок, совсем реальная история, и нужно помочь этому человеку. Он, скажем так, недееспособен.

– Не ходит? – удивился я.

– Нет, почему же? Ходит, только молчит и потерял всякую веру на освобождение оттуда. Больница эта закрытого типа, свидания с больными запрещены. Я посылал запрос о его состоянии – это все, что я могу сделать, так вот, они и ответили, что состояние больного плохое. Он молчит, почти ничего не есть и, видимо, плохо понимает, что он там делает.

– А кто он Вам, этот Дмитрий Рощин? Он Ваш родственник?

– Нет, один товарищ, хороший знакомый.

– А тот, другой товарищ, который туда был доставлен, чтобы совершить побег, тоже не может выбраться?

– Нет, с ним все гораздо проще: он знает, зачем он там и почему, он хорошо обучен и твердо держится. Товарища этого зовут Василий Климов, он из наших. Молодой парень, имеет все необходимые инструкции.

– Кем обучен? – спросил я.

– В военном ведомстве обучен, этого будет достаточно?

– Пожалуй. Но а моя роль какая во всем этом? Просто помочь?

– Да, нужно просто помочь товарищу Климову доставить сюда Рощина. Соответственно, самим вернуться тоже целыми и невредимыми.