Андрей Посняков - Кольцо зла

Выйдя из павильона, Раничев с Егозой пересекли сквер и, свернув, обошли школу – ту самую, четвертую мужскую, где в пятом Бэ учился Генька.

– Тсс! – Егоза вдруг резко схватил Ивана за руку и утащил за дерево.

– Что такое? – спокойно осведомился Раничев. – Уголовка на хвост села?

– Типун тебе! – Егоза выругался и кивнул. – Видишь, на скамейке человечек в пальто и кепке? Ну во-он, во-он, у стадиона. Газетой прикрылся.

– И что? – Ивану вдруг почему-то вспомнился бессмертный роман. – Это губернатор острова Борнео или Паниковский?

– Это Кощей, – тихо отозвался парень. – Он частенько здесь мальчиков высматривает… думает, не знает никто. Как бы нас с тобой не увидел – обязательно донесет Силычу, падла! О, вроде встает… уходит. Пошли скорее!

Чуть ли не бегом собутыльники обогнули школу, и, выйдя на шумную Советскую, свернули в узенький переулок, в котором стояло всего-то два дома-близнеца – оба деревянные, двухэтажные, выкрашенные в унылый темно-зеленый цвет.

Поднявшись на второй этаж, Егозя пнул сапогом дверь и прислушался. Никакого ответа, видно, в квартире никого не было. Впрочем, сие обстоятельство парня ничуть не смутило. Вытянув руку, он вытащил из-за верхнего косяка ключ и, подмигнув Раничеву, отпер хлипкий врезной замочек.

– Заходи! Ботинки можешь не разувать, ха-ха!

Скинув пальтишко на колченогий стул, Егоза, как был, в сапогах, протопал в комнату. Раничев, как путний, повесил пальто и шляпу на один из вбитых в стену прихожей гвоздей и, скептически взглянув на застеленный грязными половиками дощатый пол, так же, не снимая ботинок, протопал в комнату.

Зеленый плюшевый диван, продавленный и старый, круглый стол с расставленными вокруг разномастными стульями, на комоде, – дешевенький радиоприемник «Москва» – бедновато, но с претензиями. Два завешенных ситцевыми занавесками окна, на стене в углу, у круглой, обитой металлическими листами, печки – плакат с изображением двух солдат и надписью – «Не болтай у телефона, болтун – находка для шпиона!»

– Ты пока доставай все, – словно у себя дома, распорядился Егоза. – А я на кухню, за стаканами.

Пожав плечами, Иван вытащил из авоськи несколько банок тушенки, палку сырокопченой колбасы, хлеб, бутылку сухого вина и две «Особой московский» водки.

– Мало будет – пошлем! – поставив на стол стаканы, пьяно засмеялся Санек. – Найдется, кому сбегать.

– Чья хата-то? – словно бы между прочим поинтересовался Иван.

Егоза отмахнулся:

– Так, одной биксы. Матуха у нее на колхозном рынке ишачит, отца нет. Так что до вечера хата наша! Ну, по пол-стакашки?

Раничев открыл бутылку, налил, но Егоза вдруг не стал пить и, поставив стакан обратно на стол, прислушался:

– О! Кажется, идет кто-то. Наверное, Катька из школы прется.

Снаружи, на лестнице послышались шаги, скрипнула дверь, и из коридора в комнату заглянула девчонка лет шестнадцати – этакая длинная веснушчатая дылда, чем-то напомнившая Раничеву Акулину. Рыжие волосы дылды были заплетены в две куцые косички, коричневое, с черным передником, платье выглядело чересчур коротким, особенно когда Катька уселась, показав крупные мосластые коленки, обтянутые коричневыми заштопанными чулками.

– Это Ваня, приятель мой, – представил Ивана Егоза. – Водку пить будешь?

– Не, я пока лучше вина, – неожиданно басовито отозвалась Катька. Кажется, ее ни капельки не удивило присутствие незваных гостей. – Мне еще в магазин, за ситцем. Тетка Настя вчера вечером заходила, дескать для нас припрятала. Матуха наказала сразу после школы сходить, иначе убьет.

– Мишку с Коляном позови, – лениво посоветовал Егоза. – И еще девах каких-нибудь – а то что-то скучно.

– Позову, – Катька улыбнулась. – Только вы это… конфет купите и вина еще.

– За ними и Мишка сбегает, – Санек вытащил из кармана пиджака папиросы. – Закуривай, Торговец!

Раничев закурил, прикидывая, как бы половчее отделаться от Егозы – законопатить бы его туда, куда Макар телят не гонял, да вот как? Ну, собственно, для того ведь здесь и сидел. Конечно, запросто можно было бы подставить Егозу на каком-нибудь его гоп-стопе – так ведь он же, козел, обязательно всех выдаст, а проблемы пока были не нужны. Да и, честно говоря, Надежду с Генкой жалко… не так Надю, как ее пацана, уж тому-то, в случае ареста матери, явно светил детдом.

Катька отсутствовала долго, вперед ее явились два пацана лет по пятнадцати – Мишка с Кучером – и с ними девчонка, этакая вся из себя цыпа в белом накрахмаленном переднике и с комсомольским значком. Красивенькая такая блондиночка, с точеным личиком, и мелкими, искусственно завитыми кудряшками.

– Это Ленка, девчонка моя, – опустив длинные ресницы, нарочито небрежно произнес темноволосый пацанчик Мишка, на него ведь, как видно, и запала эта Ленка.

– Ленка, так Ленка, – глумливо гоготнул Егоза. – Была ваша, станет наша. Ла-адно, не куксись, шучу!

Второй пацан – фэзэушник Колян – стриженный под ноль и мосластый, довольно осмотрел стол и неожиданно громко спросил:

– Ну что, Санек, может, колбаски порежем?

– Давай, – разливая по стаканам водку, кивнул Егоза.

– Ой, нет, нет, мне бы вина лучше, – томно закатив глаза, прощебетала Ленка. Судя по всему, одна из тех молоденьких дурочек, что, на беду свою, в силу ложно понятой значительности или просто отсутствия мозгов, очень любят хвастать перед подружками своим появлением в таких вот компахах. А как же, ведь лестно дурехе посидеть, «как взрослые», с солидными людьми, не с пацанами какими-нибудь. Слова «солидный» и «взрослый» в лексиконе подобных существ означали лишь только то, что малость приблатненные пацаны лихо пили водку, сквернословили, ничуть не стесняясь, да занимали «дам» пошлыми россказнями, вот, как, к примеру, теперь – подвыпив – Колян.

– Слышь, Санек, мы вчера, мля, взяли водки… Мля, пили-пили, потом еще пошли, а потом…

Раничева чуть не тошнило от жуткой дурости – такие вот за столом были беседы.

– А я ему – бац! А он… – Егоза тоже вносил в разговор свою «интеллектуальную» долю.

Пришла, наконец, Катька с отрезом ситца под мышкой, притащила из смежной комнаты патефон с пластинками. Патефон оказался небольшим, портативным, еще довоенного выпуска завода имени Молотова, весь обклеенный вырезанными из журналов картинками. Еще выпив, устроили танцы, по очереди лапая захмелевшую Ленку… Раничев собрался уж было уйти, плюнув на все это непотребство, как вдруг, рассматривая пластинки, услыхал, как Егоза чуть слышно буркнул Коляну про Ленку, дескать хорошо бы ее сегодня всем по очереди поиметь.

– Не знаю, – нагнувшись к сидевшему Егозе, шепнул Колян. – Мишка, наверное, обидится.

– Да пошел он! – гнусно ругнулся Санек. – С друзьями делиться надо! Эй, Мишаня, сходил бы за вином да за конфетами. Иван даст денег, верно, Иван?