Андрей Посняков - Око Тимура

Утром, едва рассвело, Иван с Хайреддином надели праздничные одежды и, оставив дом на попечение марокканца Ильяса, направились к чайханам, что располагались близ мечети Олив – именно там, по словам старика-слуги, можно было частенько встретить кого-нибудь из дворцовой обслуги. Улицы еще дышали свежестью, но быстро набиравшее силу солнце уже ощутимо припекало спину. За углом шумел волновался рынок. Несмотря на ранний час, там уже было полно народа: торговцы, разносчики воды и шербета, смуглые кретьяне-феллахи, полуголые странствующие дервиши, нищие в лохмотьях, вездесущие мальчишки, толпою обступившие приехавшего из пустыни шейха в белоснежных одеждах.

– Мы покажем тебе лучшие товары, уважаемый!

– Да-да, можешь не волноваться!

– Давай, я подержу твоего коня.

– А я покажу слугам, где можно напоить коней.

– А я…

Раничев неожиданно вздрогнул, едва нос к носу не столкнувшись с водоносом Али. Тот шел, выкрикивая призывы покупателям, распихивая с дороги мальчишек. Иван поспешно отвернулся. Хотя, конечно, вряд ли кто узнал бы в нем сейчас скромного монаха из ордена Святой Троицы. Поверх узорчатого халата на плечи Раничева был накинут белоснежный плащ из тонкой верблюжьей шерсти, голову покрывал пестрый тюрбан, вообще он сильно напоминал сейчас какого-нибудь разорившегося шейха или торговца средней руки. Иван уже давно успел загореть и цветом лица ничем не отличался от местных, вот только борода и волосы были темно-русые, а не иссиня-черные. Впрочем, тут хватало людей и посветлее. Белокурые Ибрагимы, голубоглазые Мустафы, Джебраилы с белой веснушчатой кожей, ярко-рыжие Хасаны и Каримы. Бывшие итальянцы, португальцы, немцы, а ныне добропорядочные граждане Туниса, правоверные, лояльные подданные халифа – работорговцы, матросы, раисы…

Иван распрямил плечи. Вряд ли его кто-либо узнает. Единственное, чем он отличался от местных, так это ростом… хотя высоких здесь тоже хватало.

– Не хотите ли напиться, уважаемые? – остановился около Раничева и Хайреддина водонос с медным кувшином. Слава богу – не Али, другой.

Кивнув, старый слуга полез за монетой.

Выпив воды – не такой уж и холодной, нагревшейся и пахнущей тиной, – Раничев пригладил растрепавшуюся бороду, оглянулся. У пальмы, как в прошлый раз, просили милостыню рабы-нищие. Иван поискал глазами Альдо… Нет, что-то не видно. Может, узнав о возможном выкупе, хозяин решил не посылать его больше на рынок? Поручил какую-нибудь работу в доме?

Проходя мимо нищих, шейх, не глядя, бросил им пару монет. И тотчас же началась драка! С громкими воплями нищие принялись мутузить друг друга… Иван вдруг с изумлением разглядел среди них двух сильных молодых парней с палками, коими те орудовали с необычайным проворством и ловкостью… Черт побери! Раничев пригнулся. Сейчас на шум драки явится мухтасиб с помощниками. Вдруг узнает? Да и вообще зря они заглянули на рынок. Все Хайреддин – дескать, если где и собирать слухи, так только здесь. Интересно, много ли уже собрал? И вообще где он? А, во-он, разговаривает с караванщиками. А вот и усатый мухтасиб! Что-то он не особо торопится… останавливается, улыбается кому-то, разговаривает…

Когда мухтасиб наконец добрался до нищих, драка уже закончилась. Кто разбежался, кого-то схватили парни-помощники…

– Совсем распоясались эти нищие, – догнав Раничева, с осуждением покачал головой Хайреддин. – Уже и до смертоубийства дело дошло. Жаль парня, хоть и раб, а все же…

– Какого парня? – Иван обернулся.

В пыли, под старой пальмой, словно ненужная ветошь, лицом вверх валялось полуобнаженное тело. Светлые волосы убитого были залиты кровью, в голубых широко раскрытых глазах отражалось высокое небо.

– Альдо! – узнав убитого…

…прикусил нижнюю губу Раничев. Он почему-то с первого же взгляда не поверил в то, что это убийство было случайным. Нет, не в случайности тут дело…

Подошедший мухтасиб лениво пнул мертвое тело и, дождавшись пока помощники пригонят нищих, приказал им убрать труп.

– Ну, идем, идем, чего встал? – оглянулся на Ивана старик Хайреддин. – Я тут наслушался уже кое-чего, в чайхане расскажу.

Бросив последний взгляд на тело несчастного юноши, Раничев быстро пошел вслед за старым слугою. Миновав рынок и мечеть, они свернули направо, к предместью, и, немного не доходя до окружавшей медину стены, остановились прямо напротив помоста, покрытого ворсистым ковром. На ковре, в тени резного навеса, сидели нарядно одетые – по случаю окончания поста – люди с плоскими чашками в руках. Все они весело шутили и смеялись.

– Ну вот она, чайхана Масхутиба из Феса. – Хайреддин показал рукою. – Пойдем.

С поклоном подскочивший к ним чайханщик – веселый толстяк в полосатом халате и маленькой красной шапочке без полей – феске – с ходу поднес новым гостям большую чашу для омовения рук и почтительно поклонился.

– Пусть Аллах пошлет тебе здоровья и счастья, – приветствовал его Хайреддин. – Принеси же нам шербета и бобов с сушеными фруктами.

– Рад гостям. – Чайханщик широко улыбнулся. – Исполню, как скажете.

Он удалился, останавливаясь по пути, чтобы переброситься парой словечек с завсегдатаями.

– Видишь того сухонького человечка в большой чалме? – Старый слуга показал взглядом куда-то влево. Только не оборачивайся слишком резко – это невежливо.

Раничев сделал вид, что смотрит на небо. И вправду, по левую руку от них деловито поглощал пищу худой желтолицый араб в большой белой чалме.

– Это Касим, – вполголоса пояснил Хайреддин. – Поставщик фруктов ко двору халифа. Большой любитель почесать языком.

– Что-то не похоже, – засомневался Раничев, еще раз исподтишка обозрев худую фигуру поставщика.

– Плохо ты его знаешь, – засмеялся старик. – Подожди-ка, я его поприветствую… Ага, он как раз закончил есть.

Быстро поднявшись, Хайреддин поймал на себе взгляд поставщика фруктов и поклонился:

– Абдель ибн-Хасан из Ипона передавал тебе поклон и пожелания счастья, достопочтенный Касим.

– Благодарю тебя, уважаемый, – кивнул головой поставщик. – Если встретишь Абделя, передай – и я не забываю его. Садись же рядом, поговорим… Эй, слуга, неси-ка сюда шербету…

О чем они там говорили, Раничев не слушал – неудобно было сидеть, повернув голову, да и не так хорошо он знал арабский, чтобы понять хоть слово из той скороговорки, которой обменивались Касим и старый слуга Зунияра-хаджи. Иван отвлекся от них и просто сидел, наслаждаясь холодным шербетом, синим, с желтоватою искоркой солнца, небом, и желтым ковром маргариток, цветущих в предгорьях за стенами города.