Леонид Поторак - Странные сближения. Книга первая
- Название:Странные сближения. Книга первая
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449029737
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Поторак - Странные сближения. Книга первая краткое содержание
Странные сближения. Книга первая - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Разделимся, – бросил Раевский и спрыгнул на землю. – Пушкин, езжайте верхом, вы и так еле живы. Я пройдусь.
Француз прокашлял что-то в ответ.
Холмистое побережье прочёсывали чуть меньше часа. Пушкин, оправившись от шока, теперь стонал и скрипел зубами: жгло руку и лицо.
Упасть бы в обморок, и пусть сами ищут.
Но над холмами прокатился далеко разносимый ветром крик Дровосека:
– Сто-о-ой! – и сразу за криком выстрелы.
Ближе к капитану оказался Раевский, и, когда Пушкин добрался до места, Дровосек с Раевским уже лежали за кустами, паля в сторону воды. Рядом мотал головой в песке умирающий конь.
– На землю! – страшным, командным голосом гаркнул Раевский, засыпая порох. Голос этот буквально смёл Пушкина с коня. С моря вновь прогремело, на холме, расположенном выше занятой позиции, посыпались камешки, и стало тихо, только ветер шумел в кустах.
– Сколько раз стреляли?
– Они трижды.
И каждый мог перезарядить по разу, значит, остаётся одна пуля.
Пушкин с шипением стянул остатки сюртука и швырнул их через кусты. Выстрел, – сюртук дёрнулся на лету и повис на колючих ветках, окончательно убитый.
– Можно, – Француз поднялся в полный рост. – Снова заряжать не станут.
К воде не сбежали, а съехали на спинах по песчаному склону, цепляясь за палки и кувыркаясь на каменных выступах.
Двое бежали по колено в воде в сторону большого утёса (лодка у них там, что ли?). Догнать их удалось бы, если бы тот, что был пониже ростом, не кинул в преследователей чёрный шар. Раздумывать не приходилось. Пушкин упал, уткнувшись носом в ближайший холмик, рядом попадали Раевский и Енисеев. Вовремя – секунду спустя перед ними поднялся столб рыжей земли, по ушам ударило, и все звуки исчезли.
Александр поднял голову, посмотрел на Дровосека, беззвучно шевелящего губами, на море, где лодка (не ошибся, лодка у них есть) отделилась от скалы. Бородатый, стоя в лодке, широко замахнулся и снова что-то бросил. Брошенный предмет покатился по песку перед самым лицом Француза, и подумалось отстранённо, что теперь уже точно всё.
Максим Максимыч получил свою первую контузию в пятом году под Аустерлицем. Потом – двенадцать лет спустя, на Кавказе, он видел, как солдат поднимает с земли не успевшее разорваться ядро и тотчас разлетается кровавыми клочьями вместе со взрывной волной, принесшей Енисееву, тогда ещё подпоручику, вторую контузию. Сейчас этот солдат отчётливо вспомнился. Да я же сам так стою, понял Максим Максимыч, держа в руках бомбу и глядя на дымящийся фитиль. Эта мысль капитана необычайно развеселила: вот ведь какая странная превратность судьбы, подумал он, не понимая толком, в чем именно видит превратность.
Вслед за тем он подумал, что ещё мгновение, и сам разлетится кровавыми клочьями по широкому побережью. Делать это капитану Енисееву не хотелось вовсе, а времени исправить неприятность не оставалось, его не хватало даже на бросок. Безумно досадуя, что все выходит так глупо, Максим Максимыч поднёс снаряд к губам и плюнул на фитиль. Запал отозвался шипением, но не погас, однако шипение это было звуком рождения ещё одной секунды, и оную секунду Максим Максимыч потратил на то, чтобы хорошенько размахнуться и забросить снаряд в воды Чёрного моря, замершие в ожидании.
Когда бомба коснулась воды, время, дождавшееся, наконец, исхода, облегчённо тронулось с места; волны опустились, вспенившись, вода от взрыва поднялась, точно стог сена, отлитый из стекла, и стена испещрённого остриями брызг воздуха, достигнув берега, сбросила Максим Максимыча в темноту его третьей контузии.
– Как будем объясняться? – мрачно поинтересовался Раевский, пока тащились к дому.
– А?
– О-бъ-я-с-н-я-ть-с-я! – по буквам прокричал Раевский в ухо совершенно оглохшему Енисееву.
– А, – шёпотом сказал тот, – Этого я не п-подскажу.
Сосны шумели темно-синими кронами высоко над головами.
– Шишка упала! – вдруг прошептал Максим Максимыч со значительным видом.
– Да?
– Можно сказать г-господам Раевским, что шишка на нас упала.
Не сразу поняли, что этот нескладный, но замечательный вообще-то человек так шутит.
– Трёхфунтовая, – мстительно сказал Пушкин.
Раевский-старший отдыхал после ужина и навстречу не вышел, что принесло немалое облегчение. Оставались Николя и дамы.
– Что с вами?! Боже, откуда вы пришли? Вы ранены? Мы слышали взрывы! Послать за врачом?
Пушкин посмотрел на Раевского.
– Мы… – севшим голосом сказал Раевский, – были на пожаре.
– Спасали ребенка, – радостно подхватил Пушкин.
– Из горящего дома.
(Хорошо Енисееву, – подумалось. – Снимает комнату у полуслепой старухи, та и не заметила ничего).
– Несчастное дитя, – с чувством сказал Пушкин. – Едва не задохнулось в дыму.
Раевский энергично закивал, и из волос его выпала щепка.
В дом они входили под восхищенные восклицания Николая Раевского-младшего и всхлипы его сестер.
– Чёрт побери, мало того, что вы спасли чьего-то ребенка, может быть, теперь Сашу помилуют и вернут из ссылки.
– Мы не называли имен! – поспешно сказал Пушкин. – И просили нас не искать.
– К чему эта слава, – согласился Александр Раевский.
Уже у самых комнат Пушкина догнала Мария, и стало ясно, что день, полный риска и неудач, лишь натягивал тетиву, готовясь выстрелить в сердце Александра этой прекрасною минутой – минутой вознаграждения.
– Александр, вас ведь могут помиловать! Подвиг на пожаре – разве это не une cause suffisante 18 18 Достаточное основание (фр.)
?
– Мари, – произнес Пушкин, глядя не неё честными голубыми глазами, – для меня вернуться в Петербург означает сейчас расстаться с вами. Поверьте, лишь вдали от вас я почувствую себя в изгнании.
Мария покраснела ровно настолько, насколько позволительно краснеть девушке от слов, в которых можно ведь и ничего не разглядеть.
Наблюдавший за этим из приоткрытых дверей Раевский хмыкнул, покачал головой и, решив, что прояснить вопрос с сестрою можно будет и позже, отправился спать.
Вставная глава
Jeden Nachklang fühlt mein Herz
Froh- und trüber Zeit
(c немецкого: Сердце моё чует каждый отзвук
Радостного и мрачного времени)
Гёте
Навстречу вышел маленький человечек с близко посаженными глазами и кривым носом. Глаза у человечка были серые и мутные; он озирался, приглаживая волосы, и кланялся, то и дело сминая гладкое и блестящее, точно лакированное, лицо почтительной улыбкой.
Жаль, что он так молод, – подумал тогда Меттерних. – Ему пошла бы старость. С лица сошёл бы лак, глаза бы скрылись за очками, а волосы, если останутся, поседеют и будут иначе смотреться, даже растрёпанные. А сейчас – сколько ему лет, этому суетливому чиновнику? Чуть за двадцать в лучшем случае.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: