Наказанные прошлым

«А-а!!!…» – ахнули все, узнав в этом человеке незнакомца, которого каждый из них уже ранее повстречал в той или иной ситуации.

– Я вижу, вы узнали меня! – медленно низким голосом произнес мужчина. – Наконец-то я собрал вас всех вместе. Ух! Как я устал! Это даже для меня было не так просто, – и он изобразил на своем лице что-то типа самоудовлетворения.

– Да это же он, проклятый, который нас всего лишил! Кто вы такой, говорите сейчас же! И как вы это все провернули с нами?! – попытался приказать незнакомцу Сергей.

– Кто я такой? – медленно начал незнакомец в турецкой одежде. – Предположим, господа, я – ваша совесть! Так вам подходит?

– Чего?!! Какая еще такая совесть?! – возмутился Вова.

– Ну, тогда я – ваши грехи, ваши пороки, ваши плохие, порой, просто омерзительные поступки, за которые вас следовало бы сильно наказать, так вам больше нравится? – быстро проговорил он, буквально вцепляясь глазами в каждого из них.

– Нам, уважаемый, никак не нравится! Ишь какой святоша нашелся, да ты кто такой, чтобы нас судить?! Лучше верни нам нашу прежнюю жизнь и побыстрее! – возмутился за всех бывший чиновник.

– Ребята! Мы, по-моему, к этому субъекту слишком серьезно относимся! Разве может человек так одетый, как будто он пришел на карнавал, управлять человеческими судьбами? – усомнился во всемогущих способностях гостя Владимир.

– И то верно! – подхватили все.

– Вам мой внешний вид, господа, не нравится, хотя мой наряд очень даже по теме. Но вы еще просто об этом не знаете. Так вот, лучше будет? – и гость из турка превратился в священнослужителя в черной рясе с большим крестом на груди.

– Ах!!!…

– Так что вы там посмели у меня требовать, господин Дейгрош, вы – конченый мошенник и взяточник? – глаза незнакомца резко поменяли свой цвет: из темно-синих стали почти белыми, устрашающе взирая на всех. – Тут у нас еще имеются две безрассудные, жестокие и никчемные девицы: Наталья Гнусина и Дарья Двуличная, принесшие немало неприятностей другим людям, – незнакомец встал со стула и подошел совсем близко ко всем присутствующим.

Волна жуткого страха и холода накрыла всех. Они все как-то сразу съежились, как будто стояли совершенно голыми на сильном январском морозе.

– А вы, если не ошибаюсь, тот самый беспринципный карьерист-финансист Циферблат? Нехорошо, знаете ли, людей обманывать! – продолжал обходить всех мужчина. – Замыкает у нас список заядлый неплательщик налогов и бывший владелец турагенства господин Честный, не так ли? Вам, господа, с такими-то характеристиками не стыдно у меня что-либо требовать?! – совершенно спокойно сказал мужчина, оставаясь стоять перед ними как живой укор. – Не думаете ли вы, дорогие мои, что пришло время заплатить «по счетам». Покаяться о постыдных делах своих. Грехи свои благими деяниями искупить! – вдруг в руках у него появился православный молитвенник, открытый именно на странице Канона Покаянного.

– Мы свои грехи сами искупим, если нам надо будет! Без вашей, так сказать, помощи! – не побоялся противоречить ему Честный.

– Вот как, значит, без моей помощи! Кстати, вам, Честный, хорошо бы фамилию сменить на Грешный, больше вам подходит. Хи-хи! Ну, раз так, тогда возвращайте себе сами ваши прежние жизни, а я, пожалуй, пойду, – таинственный гость захлопнул молитвенник и повернулся лицом к окну. – У меня, знаете ли, таких, как вы, о-очень много! И всех надо бы проучить! – при этих словах лицо незнакомца стало таким ужасным и страшным, что всех передернуло от этого. – Прощайте!

– Нет, нет, не уходите! Вы нас не так поняли! – защебетали нежными голосами девицы. – Нам просто необходимо вернуть все назад, как прежде было, пожалуйста, помогите нам, если можете? – пытались разжалобить незнакомца девушки.

– Красотули вы мои! Конечно, я вам помогу, только придется немного поработать: знаю, знаю, слово «работа» вызывает у вас изжогу. Хи-хи! Ну, ничего не поделаешь, грехи-то отработать надо, пройдя через некие испытания, – галантно целуя девушкам ручки, сменив гнев на притворную милость, отвечал таинственный гость.

И правда, при слове «работать» девушки сразу же нахмурили свои прелестные лобики, недовольно сморщившись.

– А без работы и испытаний никак нельзя?! – аккуратно поинтересовалась Дарья Двуличная.

– Нет, дорогая, никак нельзя, – подыгрывая девушкам, чуть не заплакал он.

– Ну хорошо, давайте, не тяните, говорите, что нам надо делать, – бывшему финансисту Александру Циферблату не терпелось побыстрее все вернуть назад.

– Я перенесу вас в далекое прошлое. И если вы будете делать все, что я вам скажу и хорошо себя вести, то скоро опять вернетесь сюда, в современность, и все у вас будет, как прежде. А может, даже и лучше! Ну как, согласны? – и, глядя на них, он хитро сощурил глаза, как бы читая их мысли.

– Бред какой-то! У вас что, машина времени имеется? Как это вы нас в прошлое перенесете? – усомнился в его возможностях Александр Дейгрош.

– Это уже мои проблемы, вы мне скажите, вы согласны, да или нет? Потому что без вашего искреннего согласия я не смогу ничего сделать.

– Хорошо, согласны, – хмуро понурив головы, ответили все присутствующие в комнате.

– Ну, тогда вперед! Для начала я вас отправлю в Турцию – в великую Османскую империю, а там посмотрим, может и в Россию!

– Куда???? К туркам?! Нет, только не это! – хорошо зная историю, взмолился бывший чиновник.

– А что, я много раз была в Турции, там отличные гостиницы и сервис приличный! По-моему, ничего страшного, – наивная Дарья не успела даже испугаться.

– Дура! Это сейчас там все это, а три столетия назад, всего этого не было! Нет, мы не хотим, пожалуйста, не надо. На нас же с Дашкой паранджу наденут или что там еще! – упрашивала Наталья.

– Поздно! – грозно провозгласил незнакомец! – Раньше надо было просить о пощаде!

Османская империя.

Константинополь.

Вторая половина XVIII века.

Обольщение, производимое видом Константинополя снаружи, когда его видишь извне, скоро исчезает, когда входишь во внутрь. Проходя по городу, видишь узкие грязные и дурно вымощенные улицы. Они неудобны для проезда экипажей, завалены нечистотами и полны бродячих собак. Турецкие дома деревянные или каменные, неправильно построенные, некрасивые и непрочные. В них невозможно ни сесть нормально, ни прилечь спокойно. Со всех сторон дует ветер, дождь через плохую крышу в комнату льет, везде грязь, неопрятность и нечистота.

Вилок и ложек за обедом не полагается и вовсе. Физиономии турок выражают саму важность и в то же время беспокойство. Смех, кажется, им неизвестен. Они не позволяют себе движений, обличающих мысль: видно людей, привыкших к деспотизму.