Наталья Резанова - Явление хозяев

– Но оставим то, что тревожит грязные мыслишки истца. У нас впереди есть нечто более ужасное и грозное – убийство! Да, почтеннейшие судьи, обвинитель сказал вам правду – собаки Лоллии Петины насмерть загрызли одного человека, а другого едва не покалечили, совершили они это не в мрачном лесу и не в суровых горах, а в предместье Ареты, и вовсе не по недосмотру хозяйки, а по прямому ее наущению, чему есть свидетели. Но отчего же не понес никто наказания за преступление, коего и варвары бы устрашились? Отчего не видим мы здесь того, кто чудом спасся от безжалостных клыков чудовищ? Попомните мои слова, проницательнейшие из судей – когда начнется опрос свидетелей, этого счастливца среди них не окажется. Потому как гнет он сейчас спину за галерным веслом, прикованный к скамье, либо дробит камни, ибо приговорен к вечной каторге за разбойное нападение. И удостоверить сие может префект города Ареты.

Милостивой к рабам и жесткосердной к свободным назвал истец Лоллию Петину. Не лучше бы сказать, что она милостива к слабым, как и подобает разумной госпоже, и жесткосердна против разбойников? Но истцу, как видно, разбойники и грабители больше по нраву. И если бы я был похож на адвоката истца, от чего упасите меня боги – то не преминул бы сплести историйку про то, как сам же Евтидем и нанял разбойников, которые напали на госпожу Петину. Но я не уподоблюсь ни истцу, ни его представителю и не стану внушать вам, благородное собрание, ничего подобного. Не думаю я, чтоб Апроний Евтидем был настолько коварен и изощрен в своих замыслах. Однако и то, что разбойники не достигли цели, более того, один из их за свое злодеяние поплатился жизнью, а другой – свободой, душевно огорчило Апрония Евтидема, ранив его в самое сердце, и он решил самолично довершить то, что разбойникам не удалось – напасть на вдову, и отобрать у нее достояние, завещанное ей покойным супругом. Неужели высокий суд согласен послужить орудием в этом замысле?

Сальвидиен не сразу понял, что творится на арене. Поначалу ему показалось, что бравроны взбесились, и Гедда пытается от них убежать. Потом – что она их ловит. Потом он перестал гадать и просто наблюдал.

Арена располагалась довольно далеко от дома, к ней вела через сад а затем луговину, прямая. как стрела, аллея, усаженная тополями – деревьями траура – очевидно, свидетельство поэтических наклонностей либо юмора прежнего владельца, любившего устраивать смертельные бои на потеху гостям. В его времена, вероятно, вокруг аллеи существовали сиденья для зрителей, но теперь они были убраны, оставалась лишь одна скамья. Но Лоллия Петина не сидела на ней, а стояла неподалеку , опираясь на каменное заграждение, и смотрела вниз. Сальвидиену оставалось к ней присоединиться.

Стены уходили вглубь примерно на два человеческих роста, и были сложены из необработанных каменных плит. С наружной стороны они были высотой немного выше пояса – как раз так, чтобы на них удобно было облокотиться. Исключение составляли деревянные ворота, сквозь которые можно был пройти на арену – весьма высокие и обитые медью. Вниз вела крутая каменная лестница. Как и положено, поверхность арены была усыпана песком. Но этим дело не ограничивалось. Здесь были свалены валуны и груды булыжников, к ним под разнообразными углами прислонены бревна – словом, все было устроено так, чтобы вернейшим способом переломать ноги. И по этому невозможному пространству Гедда гоняла собак. Постепенно Сальвидиен уверился – все же она их гоняла, при этом бежала рядом или чуть впереди, увлекая за собой. Все трое прыгали с камня на камень, пробегали по бревнам. Псы не лаяли. Легкие и ловкие, несмотря на свои размеры, они, казалось, перелетали через препятствия. Солнце играла на рыжевато-золотистой шерсти, не скрывавшей великолепных мышц.

– Им нужно бегать хотя бы время от времени, – сказала Петина.– Иначе они начинают яриться.

– Как же тогда вы держите их на цепи?

– А они не сидят на цепи… Гедда, стой! – крикнула она.

Рабыня остановилась. Псы, по инерции, продолжали бег.

– Покажи господину зубки наших крошек.

Гедда поманила к себе ближайшую собаку – это была сука, Аллекто, а когда та подошла, короткими, точными движениями охватила черную брыластую морду и руками развела челюсти. Глазам Сальвидиена предстали мощные саблевидные клыки, сравнимые разве что с тигриными. Удивительно, но собака при этом не делала попытки вырваться или напасть – возможно, была приучена к подобному обращению.

– Видишь? Они способны терпеть цепь, когда их на ней водят, но стоит приковать их к стене, несколько часов спустя начинают грызть цепь. И при таких зубах вполне способны ее перекусить. Нечего и говорить, что руку Гедды Аллекто способна раздробить в одно мгновение. Кстати, Гедда, отпусти ее.

Рабыня выпустила челюсти собаки. Только теперь Сальвидиен обнаружил, что от предшествующего зрелища ему стало не по себе.

– Если же в борьбе с клыками победит цепь, то кому нужен беззубый браврон? – Петина отодвинулась от борта, прошла вдоль стены. Подол гиацинтовой паллы прошелестел по траве.

– Где же ты их держишь, если, как припоминаю, не на псарне?

– А здесь и держу. На арене достаточно места, чтобы им не захотелось вырваться. Убирают здесь, когда Гедда уводит собак, сопровождая меня. И тогда же наливают воду для питья. Мясо, если Гедда почему либо в отсутствии, бросают сверху… или я их кормлю, когда пожелаю… Вообще же это обязанность Гедды. Она занимается собаками с самого их появления. Моет, чешет, заставляет упражняться. Даже принимает роды у Аллекто. Я подарила щенков кое-кому из друзей. Однако знающие люди утверждают, – чтобы бравроны не утратили свих лучших качеств, им надобно охотиться.

– И ты выпускаешь на арену зайцев и косуль?

– Не угадал. Я отправляю их на подлинную охоту. Вот, например, вместе с отчетом управляющего я получила сообщение о том, что в лесу близ Гортин появился выводок кабанов, и арендаторы жалуются на потраву. Как только закончится суд, я пошлю туда собак, а может, и сама отправлюсь. Разумеется, самолично травить зверей я не буду, но отвлечься не помешает.

– Да, я слышал, что с бравронами ходят на кабанов, – вежливо согласился Сальвидиен. Если его и привлекала охота, то лишь такая, что разворачивалась в судебном зале, а не лесах и полях.

– И на медведей тоже. Но в наших предгорьях медведей нет. Правда, иные люди стоят волков и медведей… Знаешь, что самое лучшее в бравронах? – внезапно спросила она, и тут же себе и ответила: – Никогда не угадаешь, как собаки этой породы поступят в следующий миг.

И прежде чем Сальвидиен успел понять, что у нее на уме, Петина толкнула створку ворот и, подхватив, чтобы не зацепиться, длинную паллу, ступила на лесницу.