Алексей Волков - Командорские острова

– Война… – Петр сам хотел скорейшего подъема России. Но война тоже отняла немало денег. Да и прочие бесконечные проблемы.

И вновь разговор был прерван. На этот раз – известием о возвращении Ярцева и скором прибытии в Москву французского посланника.

– Надо идти встретить, – поднялся Петр. – Едем со мной. По дороге все обговорим.

– Свадьба-то хоть когда? – поинтересовался Алексашка, торопливо дожевывая кусок окорока.

– Как только Мэри примет православие. Каноны она выучила. Надеюсь, не сегодня завтра крестится. Мне откладывать тоже не с руки, – хмыкнул Командор.

Разумеется, если учесть, что не за горами Рождественский пост, а во время поста никакие браки не заключаются. И даже сам царь что-либо изменить в том бессилен.

Петр рассмеялся, будто услышал откровенную скабрезность.

Впрочем, ничего большего в отношении Мэри он себе не позволял. Все же дочь знатного британского лорда. Да и поведение избранницы Командора было таким, что лишний раз подумаешь, говорить про нее что-либо или нет.

Прием французского посланника представлял смесь между Россией старой и новой. Наличествовали бояре из до сих пор не распущенной Думы. Уже без классических бород и даже без шуб, в предписанном польском или немецком платье, но все еще с остатками спесивости. А в дополнение к ним – новая служилая знать. Количеством знатных предков многие из них похвастать не могли, зато кое у кого на груди сверкали ордена за последнюю шведскую кампанию. Даже я, скромный мирный человек, имел Георгия третьей степени за баталию под Ригой. А что говорить о Командоре с его второй?

Собственно, из наших мы были вдвоем. Валера вроде бы прибыл с юга, но уехал повидать семью. Калинин отправился в Европу. Ардылов трудился. Сорокин сидел в Риге. Ширяев вместе с Клюгенау, Гранье и Петровичем вел полки к Москве. Кротких тоже где-то мотался. Поневоле вспомнишь счастливое карибское время, когда мы практически каждый день были вместе!

Новым для меня было присутствие на церемонии царевича Алексея. Видно, Петр внял нашим общим уговорам и решил потихоньку подключать наследника к делам. Пусть мальчонку он в память матери не слишком любил, но дети государя – дело государственное. Прошу прощения за невольный каламбур.

Но что не просто удивило, а едва не вогнало в ступор – личность посла. Всего я ожидал, только не нашего Мишеля, с которым, был уверен, в нынешней жизни увидеться нам не суждено.

Вот, поди ж ты… Жизнь еще не разучилась подбрасывать нам всевозможные сюрпризы. Даже приятные. Мишелю-то было полегче. Он успел узнать о нас многое. Да и сразу стало понятным, почему послали именно его. А вот для нас прибытие хорошего приятеля явилось сюрпризом.

Вручение верительных грамот – процедура утомительная и неинтересная. Стандартные движения, положенные вопросы, расплывчатые ответы. Ничего выходящего за рамки установленного протокола. Потому Петр, как человек конкретных дел, сразу после приема назначил посланнику аудиенцию. Чтобы поговорить уже более четко. Почему, зачем и что мы с этого можем иметь?

Тут уже не было никакой Думы. Любой представительный орган – это прежде всего пустая болтовня. Потому – лишь несколько ближайших соратников, в число которых на этот раз вошли мы с Командором. Помимо прочего – как знатоки французского вопроса. А то и как бывшие подданные Франции.

– Вначале позвольте мне, Ваше Величество, выполнить приятное поручение, возложенное на меня королем, – приятно улыбнулся Мишель и после милостивого кивка Петра торжественно встал. – От имени и по поручению Его Величества за заслуги в прошедшей войне Серж де Санглиер награждается орденом Святого Людовика первой степени и пожизненной рентой, – изрек посланник, к удивлению всех присутствующих.

После чего Командору были вручены соответствующие знаки и грамоты. Недурной ход – попытаться привязать бывшего подданного пожалованием высокой награды, когда даже прославленный Барт имел лишь вторую степень.

Впрочем, наград у Командора хватало и русских. Разве что Георгий был второй степени, но я не сомневался, что скоро Сергей сдаст его в учрежденный недавно Капитул орденов в обмен на первую. Война-то еще не окончена, и должен кто-либо стать первым кавалером первой степени.

Завистливо сглотнул Меншиков. Награды Алексашка любил до безумия. Не меньше, чем деньги и почести. И жадно пытался собрать их везде, где только можно. Но вот беда – король Людовик вряд ли знал о существовании будущего Светлейшего. Знал бы – может быть, и расщедрился бы на всякий случай.

После поздравлений пошел собственно разговор о главном. Если вкратце, то король предлагал свое посредничество в заключении мира со Швецией. Франция признавала все завоевания России в Прибалтике, очевидно даже те, о которых еще не было известно в Версале. Ведь пока Мишель добирался, случилось многое.

Интересно, а если бы мы проявили прыть и захватили Стокгольм, это тоже было бы признано?

В посреднике Петр нуждался. До сих пор все предложения о мире не находили ответа. Потеряв в течение лета и осени заморские колонии и потерпев ряд поражений, на капитуляцию шведы не шли. Конечно, не говоря уже об амбициях короля, которому, кстати, случившееся вполне может стоить трона, официальное признание поражения немедленно выбросит Швецию из числа тех держав, с которыми считаются в мире. Одно дело – проиграть в тяжелой войне, и совсем другое – встать на колени после первой же проигранной кампании.

Предложение Людовика было немедленно принято. Государь находился в некотором упоении от череды побед, но продолжения войны не желал. Еще до нее он был вообще готов удовлетвориться кусочком Ингерманландии, отдав все остальное грядущим союзникам. Но союз с Польшей разрушил Командор. Он же навязал Петру совсем иной план войны. Теперь Петр был более чем удовлетворен в своих притязаниях. Порт на Балтике получен. В придачу к нему – большой кусок территории. Цели достигнуты с избытком, и, по мнению царя, теперь требовалось бросить все силы на развитие торговли, поднятие промышленности, строительство военного и торгового флота, на переустройство внутренней жизни, то есть на то, чему война только мешала.

А вот прозвучавший вскользь намек на возможный союз против грядущих врагов Петр проигнорировал. В чем надо отдать ему должное – воевать за чужие интересы русский царь не хотел.

Да и действительно – нам-то что до испанского наследства?

Зато появился простор для маневрирования. Две сильнейшие на данный момент страны искали нашей дружбы. Соответственно, ни одна из них не могла напасть или хотя бы помочь чем-то Швеции, чтобы не увидеть нас вслед за этим во вражеском стане.