Алексей Волков - Командорские острова

Во всевозможных делах прошла зима. Войска стояли на зимних квартирах, флот – на приколе. Мир да и только.

Европейская война тоже не блистала событиями. Противников было много, и, наверное, поэтому они никак не могли решить, кому, где и как воевать. Войска постоянно маневрировали в теплое время, отдыхали в холодное и не проявляли особого желания решать судьбу в ходе одного сражения.

Мы подпитывали обе стороны оружием. Стычки с его применением обещали быть более кровопролитными. А ведь продавали мы отнюдь не лучшие образцы. Но разве в нас дело? Отними у людей ружья – и они станут сражаться мечами. Отними мечи – перейдут на каменные топоры. Виноваты не военные, а политики, которые развязывают войны. А любые новинки в деле умерщвления ближних долго не утаишь. Хотя лучше бы у нас покупали что-либо более мирное.

У французов при этом было явное преимущество. Через Черное море они могли забирать потребное им круглый год, а Балтика, основной наш путь к англичанам, на зиму замерзала.

Попытки примирить нас со шведами не удались ни гордым британцам, ни элегантным французам. Карл не желал слушать никого. Он все еще верил в свою звезду, в то, что сумеет переломить явно неблагоприятную для себя ситуацию и отомстить обидчикам. Упрямый человек…

Оружие – не единственное, чем занимались мы в области созидания. К весне ожидалось кое-что еще – гораздо более мирное, хотя и более бесполезное. Вообще-то мы старались в ближайшее время изготовить паровоз, но тут пока были свои трудности, и преодолеть их с налета оказалось невозможным.

Зато в частном порядке Ардылов изготовил довольно простую, но полезную вещь. Конные грабли – два колеса с длинными зубьями между ними. Плюс простейший подъемный механизм. Скорость уборки сена с подобным приспособлением вырастала значительно, и даже то, что их нельзя было использовать на всевозможных буераках, не мешало – и ровных мест в России достаточно. В перспективе Володя обещал сделать образцы других сельскохозяйственных орудий наподобие сеялки, косилки, молотилки и чего-то там еще, существенно облегчающего крестьянский труд. Простому крестьянину мало дела до оружия и пароходов, ему бы урожай побольше, чтобы семью прокормить да помещику положенное отдать. А тут – то недород, то иная напасть.

Грош нам цена, если мы не сумеем прокормить население. Климат в России более суров, чем в Европе. Земледелие считается рисковым. Но та же постепенно расползающаяся по хозяйствам картошка, думается, спасет не одну жизнь.

У Петра в добрую минуту удалось выбить еще один указ. Раз неделя состоит из семи дней, то пусть половину времени крестьянин работает на себя, день отдыхает и не больше трех дней гнет спину на барщине. В какой-то степени царская бумага ослабит произвол помещиков, вернее, не самих помещиков, мужчины все равно поголовно служат, а их управляющих. Раз уж нельзя вообще отменить крепостное право, то требуется ввести его хоть в какое-то более или менее нормальное русло.

Наши агенты в Германии сообщили, что первая партия переселенцев ожидает только подъемных, после чего готова выехать в Россию. Это тоже была важная часть нашего плана – привлечь переселенцев на пустующие земли Поволжья. Надо было наращивать население, и хозяйственные немцы вполне подходили на роль российских граждан. В рассылаемых по Европе объявлениях было обговорено, что Россия готова принять лиц христианского вероисповедания и выделить им участки земли и некоторые льготы по прибытии на место.

– Юра, ты знаешь, что я не антисемит, – сказал я Флейшману, когда мы обсуждали текст, перед тем как нести его к Петру. – Но на земле твои соплеменники работать не станут. А торговцы, адвокаты и банкиры нам без надобности. Как и сапожники с портными и скрипачами. На Руси запрещено селиться иудеям, пусть так и останется. А зная способность вашей нации поддерживать друг друга… Антисемитизм возникает лишь там, где проживают семиты. Потому в данном случае лучший способ избежать конфликта – это оставить прежний закон в силе.

Я ждал возражений, но их не последовало. Слава богу.

Впрочем, Юра давно принял православие и в глазах соплеменников считался выкрестом. Верил ли он, подобно нынешним жителям, или делал вид, в данном случае никого не интересовало.

Тревожные известия пришли в начале лета. Как обычно бывает – в тот момент, когда никто их не ждал. Буквально накануне, за несколько дней, по реке были доставлены первые образцы нашего нового изделия – самодвижущиеся электрические кареты. Раз уж мы могли производить электрические двигатели, то требовалось их куда-то приспособить помимо производства. Много возни было с аккумуляторами, запас хода без подзарядки у наших самобежек был невелик, скорость тоже не впечатляла, в отличие от цены, но для поездок по городу они годились вполне.

Изначально ориентированные на людей богатых, электромобили внешне напоминали те же кареты. Не совсем, но что-то общее было. Высокие, с аккумуляторами внизу и двигателем сзади, на больших деревянных колесах, вот только салон расположением сидений больше походил на грядущий автомобиль. Два сиденья спереди, два – сзади. Но не ностальгии ради, просто учитывалась тяга Петра любым делом заниматься самому. Вдруг захочет править новой игрушкой самостоятельно? Так пусть хоть не сидит на месте кучера.

Жаль, отсутствие резины или какого-нибудь заменителя не позволяло сделать нормальные шины. Кроме того, управление было несколько тяжеловатым, руль-то по необходимости вертелся вручную, но мы и так сделали все, что могли. И никто в целом свете не смог бы сделать большего.

Был у нас еще один, грузовой вариант, этакий электрокар для заводов, но для начала требовалось произвести впечатление, и «парадные» экземпляры годились гораздо больше.

А для чего мы электростанции строили? Конечно, для подзарядок нового вида вельможно-городского транспорта! Производство лампочек еще не налажено, и непонятно, когда мы сумеем их сделать, электродуговые годятся лишь на то, чтобы произвести впечатление.

Эффект от демонстрации самобеглых экипажей был именно таким, как мы себе представляли. Флейшман первым совершил долгую публичную поездку. За ним – Женя Кротких. Третьим, конечно же, был Петр. Правда, наука вождения далась царю не настолько гладко и разок он зацепил стоявшее в стороне от пути дерево. Но максимальная скорость экипажа была вряд ли больше десятка километров в час, и потому ничего серьезного не произошло.

Зато надо было видеть эту незабываемую картину. Диковинный самоходный экипаж, смахивающий на открытую карету с поднятым верхом, разве что без оглобли впереди. Высокая фигура Петра на водительском месте, так и хочется сказать: «На облучке». Я в качестве инструктора рядом. Все же, помимо военной специальности в училище нас снабжали дипломом инженера по эксплуатации колесного и гусеничного транспорта. Рысящие по бокам вельможи и офицеры. Толпы народа, взирающего на изволившего кататься монарха. Даже жаль, что мне не дан талант художника и я не могу запечатлеть все на полотне. Это зрелище незабываемо.