Андрей Муравьёв - Паладины

Максимум, чего смог добиться епископ Монтейльский, это отвести обвинения от собственного рыцаря, присутствие которого около себя в момент, вызвавший такие споры, мог подтвердить лично.

В ходе предварительного разбирательства обвинения были сняты еще с двух русичей. Обозники присягнули, что видели в руках Захара и Константина только обычное холодное оружие, которым те повергали врагов. Под следствием остался лишь Улугбек Карлович.

Дознаватели папской комиссии оставили ученого на утро.

Но с первыми лучами солнца крестоносцам стало не до испытаний чистоты веры.

За ночь к появившимся вечером войскам румийского султана подошли значительные подкрепления – вся дальняя от крепости сторона долины буквально кишела толпами пехоты и ровными квадратами кавалерии. На глазок численность подошедшего войска была не менее двухсот пятидесяти – трехсот тысяч [58]человек.

В центре боевых порядков неприятеля стояли ополченцы, набранные султаном в городах и весях своего государства. Серая безликая масса вчерашних дехкан и ремесленников, лишь изредка разбавленная отрядами городской стражи, вооруженной короткими копьями и топорами, пестрела знаменами с изречениями из Корана. За ними стояла профессиональная часть войска, называемая аскер. Тут были и гилман дарийя и худжрийа [59], прикрывающие шатер повелителя, и нестройные линии дейлемитов, когда-то личной гвардии буидских султанов и лучшей пехоты Азии, и ровные ряды азербайджанских копейщиков, и родовая кавалерия султана с начищенными чешуйчатыми панцирями. Фланги занимали наемники. По левую руку от шатра военачальника выстроились тюрки, они горячили коней, держа наготове свои знаменитые луки; справа расположились арабские всадники и разноплеменная пехота.

Крестоносцы готовились к бою, образуя боевые колонны. Центр заняли три отряда рыцарской кавалерии графа Тулузского, справа выстроилась провансальская пехота, усиленная норманнами Роберта Коротконогого и Роберта Фландрского. Слева образовались четыре клина французов, выделенные Готфридом Бульонским.

Султан был невысокого мнения о своих противниках. Та легкость, с которой тюрки разбили стотысячную армию крестьянского ополчения, и удачная вчерашняя стычка с провансальцами убедили Кылыч-Арслана в никчемности латинян. Это во многом и определило его тактику. Многочисленная, хотя и плохо вооруженная пехота, стоявшая в центре его армии, должна была прижать христиан к стенам крепости, а кавалерия готовилась к фланговым рейдам.

Воплотить план султану не дали.

Пока гонцы развозили по войску приказы, пока нестройная масса ополчения приходила в движение, следуя за бунчуками и знаменами военачальников, крестоносцы пошли в атаку.

Первым в бой ринулся граф Тулузский. Неудача вечерней стычки жгла позором лица южан и пришпоривала их лошадей. Когда боевые колонны двинулись в сторону мусульман, на стороне румийского ополчение запели трубы – центр армии султана тоже медленно начал движение.

Кылыч-Арслан бросил под копыта лошадей закованных в железо франков необученную, но «бесплатную» пехоту, надеясь, что она остановит и повяжет многочисленную тяжелую кавалерию врага.

Но не успели противники сойтись, как ситуация на поле кардинально поменялась: слева из-за холмов на правое крыло мусульман обрушилась посланная в обход кавалерия норманнов. Почти десять тысяч кавалерии под командованием Роберта Фландрского врезались в крыло арабских наемников, легко опрокинули их и начали крушить ряды пехоты. Легковооруженные пехотинцы не могли долго противостоять закованным в кольчуги норманнам и начали отходить в сторону холма, на котором выстроились ряды султанской гвардии.

Шум боя за спинами остановил продвижение центра мусульман. Ополченцы поворачивали головы и подавались назад, не в силах рассмотреть, что же происходит с правым крылом их войска. Идущие первыми немногочисленные профессиональные копейщики начали переходить на правый фланг, чтобы прикрыть его от возможного удара лангобардов.

И тут в них ударила кавалерия графа Тулузского. Чуть погодя слева навалились войска графа Бульонского, чьи атакующие колонны прошли между норманнами и провансальцами, налетели сицилийцы. Центр исламского воинства дрогнул.

Как и положено, даже слабый удар в спину непрофессиональному войску вызвал взрыв паники. Кто-то из мусульман закричал об измене, кто-то требовал отходить.

Ополченцы бросали копья и бежали назад. Гигантская масса народа развернулась и двинулась туда, где, как они считали, было наиболее безопасно, то есть на холм, под прикрытие почти тридцати тысяч лучших воинов, в ставку вождя.

В эту минуту султан еще мог спасти ситуацию, приказав тюркам ударить по латинянам. Но он этого не сделал, и время было упущено. Толпа собственной пехоты врезалась в ряды дейлемитов и надавила на гулямов внешней охраны. Видя смятение центра, побежал правый фланг, начал отходить левый. Еще пару минут военачальники румийского султана пробовали навести порядок, но когда кавалерия провансальцев начала теснить азербайджанских копейщиков, а норманны зашли во фланг дейлемитам, знамя предводителя войска двинулось в сторону обоза.

Это послужило сигналом для повального бегства. Бой, практически не начавшись, уже закончился. Энергичный напор христиан принес свои плоды. Потеряв практически все ополчение, Кылыч-Арслан не стал ставить на кон еще и профессионалов, отведя свои лучшие войска из-под удара.

Преследовать врага в колючих зарослях франки не стали. Главной целью графа Тулузского был обоз султана. К великому неудовольствию предводителя южнофранцузской армии, норманны успели подойти к нему первыми.

Несмотря на спешку и экстренный отход, Кылыч-Арслан успел вывезти большую часть сокровищ и казны, но и того, что осталось в лагере, хватило бы на целую армию. Норманны не стали утруждать себя размышлениями и предались своему любимому делу – грабежу. Провансальцы же застряли в толпе тяжелой пехоты мусульман, не желавших уступать поле боя, и добрались до лагеря с опозданием почти в полчаса. За это время северяне оприходовали все, что можно.

Раздосадованный граф Тулузский приказал тут же трубить штурм. Пехота провансальцев, простоявшая все это время за спинами кавалерии, похватав фашины и лестницы, двинулась на приступ Никеи. Предводитель южнофранцузского войска решил, что гарнизон города, видевший всю битву как на ладони, раздавлен поражением собственного сюзерена и не сможет оказать достойное сопротивление. Норманны поддержали атаку с легкой задержкой. Рыцари Роберта Фландрского, залитые чужой кровью с головы до ног, при подходе к стенам закидывали на крепостные стены отрубленные головы мусульман.