Андрей Горюнов - Варяжский десант

– Обалдеть.

– Есть пословица такая: «Россия – страна с непредсказуемым прошлым»… Ее все воспринимают как шутку с политической окраской. А это чистая правда, причем относящаяся не только к России, но и к любой другой стране – в той же степени.

– А значит, штрих-коды…

– Штрих-коды крупнейших событий нашего основного мира, общеизвестной мировой истории, намертво засекретили. И вы, например, уже не сможете попасть назад в милую вашему сердцу Берестиху – без знания точного штрих-кода этой точки хронотоп занесет вас куда угодно, но практически наверняка не туда. Вы попадете в другой тринадцатый век, в другую жизнь, в другие обстоятельства…

– Понятно.

– Ничего вам еще не понятно. Моя беда, моя личная беда состоит в том, что в юности я совершил страшную ошибку, в результате которой искорежил всю свою жизнь и искалечил напарника, сделав его в тридцать лет инвалидом. Эту ошибку я совершил, находясь в точке, впоследствии признанной критической. Ее штрих-код стал «мертвым», засекреченным. Я всю жизнь думал, как вернуться в ту точку и исправить ошибку.

– Надо найти архив, где они хранятся, секретные штрих-коды.

– Я нашел. Они хранятся на сорок седьмом этаже северной башни Всемирного торгового центра. Вон в той, видите?

– В Штатах? – обалдел Аверьянов. – В Нью-Йорке?

– Ну да, – кивнул Коптин, открывая шипящее пепси. – Если хочешь что-нибудь хорошо спрятать, положи на самое видное место…

– Это понятно. Но в Америке!

– Да, так. А вы вспомните, все наши государственные тайны от кого в первую очередь берегутся, скрываются? От собственного населения! Не так ли?

– Ну, предположим, что так.

– Ага! Поэтому это только в первый момент может странным показаться: Нью-Йорк, Америка… А подумать если, так ничего естественнее и быть не может!

– Ага. – Коля замолчал, будучи слегка ошеломленным. – Но если вам известно, что секретный архив на сорок седьмом этаже северной башни, так за чем же дело стало?

– Оно стало за тем, что архив прикрыт специальным защитным полем, генерируемым с геостационарного спутника, с тройным резервированием. Это поле нельзя взломать, распилить, разорвать, сжечь. Оно может быть снято только тремя лицами, имеющими допуск. Я не вхожу в число этих лиц.

– Но, значит, его можно все-таки снять!

– Конечно. На каждый замок существует отмычка. Отмычку сможет создать, например, ЦРУ. Вколотив десятка два миллиарда и задействовав сотню-другую специалистов, они снимут поле, если узнают, где и что там хранится. За ними стоят возможности мощного государства. А я один? Или вдвоем с вами? Нет, жизнь – не голливудский фильм. Отмычки нам не сделать.

– Значит, можно дождаться, добиться или подстроить, когда поле будет снято… И вот тогда, в этот момент…

– Верно говорите, вот это – путь. И этот момент, как мне удалось узнать, наступит сегодня, в десять тридцать, меньше чем через полтора часа. Автоматика снимет поле. Эту информацию я украл в Центре космической связи, у нас, в Медвежьих Озерах. Они снимут поле и перенесут его куда-то в Вашингтон. Они, конечно, в Медвежьих Озерах, не знают, что2 накрывали этим полем и почему сегодня меняют охраняемую точку. Их дело накрывать, и только.

– А какова причина переноса? Вы-то знаете?

– Знаю. Мне удалось три недели назад скопировать в нашем ГРУ газету из будущего. Завтрашнюю газету, понимаете, Николай Николаевич?

– Что ж тут не понять?

– Так вот дело в том, что в основном мире эти башни должны сейчас у нас на глазах рухнуть.

– Как рухнуть?

– В основном мире уже через семь минут, в восемь сорок шесть, самолет авиакомпании «American Airlines», рейс номер одиннадцать, Бостон – Лос-Анджелес, уже захваченный террористами, врежется в северную башню Всемирного торгового центра, а через семнадцать минут, в девять ноль три, самолет компании «United Airlines», рейс номер сто семьдесят пять, тоже летящий из Бостона в Лос-Анджелес и тоже захваченный, врежется в южную башню Всемирного торгового центра. Примерно через час, в 10.05, рухнет южная башня, а в 10.27 – северная.

– Вы предлагаете вмешаться?

– Ни в коем случае! Любое прямое вмешательство чревато третьей мировой войной. У меня есть надежда, что благодаря произведенному вами «издалека», Николай Николаевич, «впрыску» северной уравновешенно-яростной крови викингов террористические акты провалятся, сорвутся, не состоятся.

– Башни устоят, а поле снимет автоматика?

– Именно!

– Но… Но ведь возможно, что… Если даже и так, даже если и повезет, то все может оказаться напрасным – архива там уже нет! Его уже эвакуировали в Вашингтон.

– Да, – кивнул сокрушенно Коптин. – Есть такое дело. Может быть. Но эта версия не очень хорошо согласуется с нашей психологией. Она не учитывает человеческий фактор отечественного происхождения. Не в нашем это стиле. У нас ведь как – рухнет, ну и хрен с ним, само похоронится, перевозить, охранять, брать под расписку, сдавать под подписку… Куда проще тут новое сделать, а там – просто бросить: «А, ладно!» Само собой! Естественным ходом! Рухнет, погибнет, сгорит под обломками… Без следов. Без возни. Вот вы, например, купили новую машину?

– Ну, купил…

– А старую куда? В металлолом отвезли? На переплавку сдали, чтоб свой родной двор не захламлять? Да нет! Где она была, там вы ее и бросили. Сама сгниет, в порошок за сто лет рассыплется. Мы не немцы. Не японцы. Нам новое давай, а по старому ходить будем, пока в землю не втопчем, верно ведь?

– Отчасти так. Да, так бывает…

– У нас только так и бывает. А потом вот еще что: из трех лиц, имеющих допуск к архиву, ни один Нью-Йорка последние полгода не посещал.

– Вот это уже посерьезнее довод…

– А есть и еще серьезнее: Бог помогает сумасшедшим и упертым. Знаете?

– Каким сумасшедшим помогает Бог? – удивился Аверьянов.

– Таким вот, как я, – ответил Коптин.

В зале ожидания бостонского аэропорта пахло тухлой селедкой, крепким самосадным табаком, квашеной капустой, едким перегаром от сорокаградусной «Клюквы особенной» и несвежими портянками – как, впрочем, пахнет во всех аэропортах и вокзалах США. Однако в данном случае высокая концентрация этих запахов была вполне объяснима и отчасти простительна: пассажиры только что провели на ногах ночь, ожидая рейса № 11 Бостон – Лос-Анджелес авиакомпании «Viking Averyancan Airlines», уже семь раз отложенного.

Экипаж, зная, что все семь раз рейс задерживали из-за хаоса, царящего на всех уровнях аэродромных служб, а вовсе не по вине авиакомпании, испытывал тем не менее некоторое чувство неловкости перед пассажирами.

Так как правило компании обязывало их проследовать на свои рабочие места через зал ожидания одетыми в летные костюмы, слегка стилизованные под древнюю амуницию викингов, то сейчас, после семи задержек, они, ощущая себя без вины виноватыми, старались как можно быстрее миновать зал, по возможности не вращая по сторонам головами, упакованными в казавшиеся дурацкими в данный момент рогатые шлемы, и не вступая ни в какие дискуссии с пассажирами.