Марианна Алферова - Соперник Цезаря

— В термы иди, Луций! В термы! — загоготали его дружки. — Неужели квадранта жаль?

— Тестикулы от холодной воды отвалятся!

А следующая парочка под улюлюканье и смех уже лезла в старухин сарайчик.

Дому, где остановился Аппий Клавдий и куда держал путь Клодий, как раз и принадлежала стена, к которой прислонился сарайчик любви. Привратник наблюдал за происходящим. Привратник был не стар, но, видать, скуп, так как уже не в первый раз пересчитывал медяки в своем кошельке и все не решался потратить асс-другой на одну из девчонок.

— Аппий Клавдий дома? — спросил Клодий.

— У себя, доминус, — закивал привратник. — Только что ему перекусить понесли из ближайшей таверны. Если что, так в «Жирном петухе» хорошие колбаски и лепешки с сыром. А похлебка густая, с горохом и свиным салом и всегда горячая-прегорячая. Могу послать мальчишку, он тебе, доминус, принесет.

Клодий поглядел на своих спутников. Те сглатывали слюну.

— Пошли кого-нибудь за похлебкой. И про хлеб и колбаски не забудь.

Клодий бросил привратнику денарий. Тот поймал на лету, осклабился, демонстрируя хищные острые зубы. Неужели и теперь не пойдет в сарайчик? А что если дать ему золотой? Нет, если дать золотой, точно не пойдет.

Аппий ел, сидя в комнатушке, единственным окном выходящей в атрий. К дневной комнате примыкала спальня без окон. Вот и все жилье пропретора Сардинии. Рабы и ликторы Клавдия, как выяснилось, спали в пустой кладовке. Там, верно, придется ночевать и спутникам Клодия — свободного помещения в эти дни в Луке было не отыскать. Многие аристократы устроили себе за городом временные палаточные поместья. Но скупец Аппий взял с собой слишком мало людей, так что придется довольствоваться наемным помещением.

— Хорошо, что ты приехал. — Аппий ел курицу и запивал разбавленным вином с пряностями. — Я уже обо всем переговорил с Цезарем. Пошлю сейчас ему записочку. Цезарь хочет помириться с тобой, а тебя помирить с Помпеем.

— Честно говоря, не понимаю, зачем мне с ними мириться?

— Ты распоряжаешься выборами в Городе, это теперь многие признают. Во всяком случае, Цезарь признает, — доверительно сообщил старший брат.

— Что-то не замечал. Красс здесь?

Аппий кивнул.

— Чем же Цезарь их всех купил?

— Как — чем? Золотом, — хмыкнул Аппий. Сам он свою долю, сразу видно, получил.

— Нет, должно быть что-то еще. Чего хочет Красс? Легионы? Легионы и право вести войну, а?

— Не знаю, — отмахнулся Аппий. На его красивом лице появилось раздраженное выражение, и в чертах вновь проступило что-то обезьянье. — У тебя тоже нужда в деньгах — придется устраивать пышные игры, как эдилу. Попроси Цезаря — он даст.

— Что потребует взамен?

— Помириться с ним и с Помпеем.

— И только? — Клодий недоверчиво покачал головой. — И только?

Аппий неловко заерзал, поднялся, прошелся по комнате. Но, чтобы расхаживать, совершенно не было места, и Аппий сел.

— Цезарь так говорит.

Да, Цезарь говорит. Но только Клодий уже давно не верит Цезарю.

Аппий смотрел на брата выжидательно.

— Хорошо, попробую быть им другом вновь. Надеюсь, меня не попросят мириться с Цицероном.

Перед домом, где поселился Цезарь, всегда бурлила толпа. Сегодня это была толпа особенная — больше сотни ликторов собрались на улице, пока лица, которых они сопровождали, обсуждали с Цезарем свои важные дела.

Самые стойкие продолжали держать связки на плечах, но большинство сложило их, так что из фасций образовалась своего рода поленница. Шесть ликторов Аппия Клавдия присоединились к остальным.

Братья прошли в атрий. Здесь было не протолкнуться. С таблина сняли занавеску, и вторую дверь, что вела в перистиль, тоже открыли, так что атрий, таблин и перистиль образовали одну большую залу.

Цезарь стоял в глубине этой залы, ближе к перистилю, в алом палудаментуме, обшитом золотой бахромой. Клодий огляделся. Помпея не было видно. Возможно, Великий уже побывал с утра и ушел, находя унизительным топтаться вместе с другими в очереди за милостями. Клодий тоже был не намерен дожидаться, он бесцеремонно отстранил очередного сенатора и подошел к Цезарю. Тот рассматривал две большие жемчужины, лежащие у него на ладони.

— А вот и курульный эдил Публий Клодий, смертельный враг Цицерона. Как поживает Цицерон? Он пишет, что стал мягче ушной мочки.

— Мягче губки для подтирки задницы. — Клодий не смог скрыть злости.

— Яркое замечание. Но не совсем верное. Иногда мой Марк Туллий позволяет себе быть упрямым. Хотя в итоге все же уступает. Время от времени приходится напоминать Цицерону о данном обещании.

— Тем более ценна любая его поддержка твоих начинаний в сенате, — вмешался в разговор Аппий Клавдий. Его голос вдруг сделался липким от лести.

— Я ее ценю, — улыбнулся проконсул. — Прекрасный дар моря, — задумчиво проговорил он, перекатывая жемчужины с ладони на ладонь. — Жемчуг — моя слабость. Сознаюсь. Но не настолько я его люблю, чтобы заказать из жемчуга свой портрет, как Помпей… Кстати о Помпее. Что у тебя с ним за ссора?

Клодий был уверен, что Цезарь завел разговор о жемчуге, чтобы «ненароком» перейти к интересующей его теме.

— Он украл у меня хлеб.

— Много? — улыбнулся Цезарь.

— Весь. Я уже писал об этом. На сорок миллионов.

— Представь, Великий сказал, что ты пытался его убить.

— А-а… Вполне может быть.

Цезарь не удивился, лишь сказал сухо:

— Он мой зять.

— Я помню.

— Моя девочка его любит.

— Я его не убил. Но мог бы откусить ему ухо, как это случилось с двумя знаменитыми гладиаторами. Кажется, то было во времена Гракхов. [125] Реальный факт.

Цезарь вновь перекатил жемчужину с правой ладони на левую.

— Надо помириться с Помпеем. Он вполне вменяем, уверяю тебя.

— Я хочу завтра поговорить с тобой. Лично с тобой. Без свидетелей.

Клодий глянул на наместника Галлий и Иллирии вызывающе. Он ожидал, что Цезарь откажется. Проконсул вновь медленно перекатил жемчужины на правую ладонь.

— Хорошо. Завтра утром. В первом часу. — Он задумался. — Мой человек зайдет за тобой. Возьмешь с собой лишь одного вольноотпущенника Публия Клодия Зосима.