Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

Девочка изо всех силенок навалилась на низкую, целиком обитую железными пластинами дверь, и вопросительно оглянулась на замешкавшегося Франческо. Общими усилиями им удалось отжать створку от косяка на расстояние, достаточное, чтобы по очереди проскользнуть наружу. Франческо шел вторым, вежливо пропустив свою маленькую даму вперед, и в очередной раз замер на месте, пораженный новыми чудесами замка. Ему хотелось дать себе слово больше не удивляться, однако он всерьез подозревал, что еще до заката успеет повидать больше, чем за все прожитые годы.

Они стояли на крохотной площадке, неизвестно как втиснутой строителями между закругленной кладкой сторожевой башни и зубцами бастиона. Площадка насквозь продувалась ветром, превратившимся в подобие невидимой, но ощутимо теплой, упругой стены, мягко отталкивающей человека назад. Ветер заунывно насвистывал, выдувая из камней протяжный, ноющий звук, похожий на отголосок звона порвавшейся струны.

— Красиво? — с видом щедрой хозяйки, показывающей гостю сокровища своего дома, осведомилась Бланка.

— Очень, — согласился Франческо, с опаской косясь вниз. Он всегда недолюбливал высоту, а под площадкой насчитывалось не меньше сотни футов обработанного камня, сменяющегося затем местными оранжево-желтыми скалами с гранями, острыми как лезвие ножа. Похоже, Бланка решила сделать ему небольшой подарок и привела на самое высокое место в замке, откуда открывался вид на всю округу.

Девочка с любопытством покосилась на своего собеседника, осталась довольна произведенным впечатлением, и, в один прыжок преодолев короткую деревянную лестницу, ведущую вниз, ловко подтянулась и пролезла между двух соседних крепостных зубцов. Франческо растерянно поглядел ей вслед, перед его мысленным взором полыхнула безумная картина, наверняка порожденная шепотом призрачных голосов: Бланка невозмутимо говорит «Смотри, я умею летать» и сигает вниз, на миг обернувшись небывалой черной птицей с переломанными крыльями…

— Ты куда? — в панике выкрикнул он. Девочка недоуменно оглянулась:

— Я всегда тут сижу. Это место называется «балкон Мануэля». Позапрошлым летом один из солдат гарнизона, этот самый Мануэль, побился с Тьерри об заклад на двадцать цехинов, свое жалование за месяц, что сможет спуститься отсюда и подняться наверх, не используя никаких веревок и крючьев. По-моему, тогда весь замок разделился на два лагеря — одни ставили за Мануэля, другие против. Я поставила «за» и выиграла. Он смог сделать то, о чем говорил, хотя на спуск и подъем у него ушел почти целый день. Потом он рассказывал: мол, стена только кажется гладкой и ровной, за столько лет от ветров и дождей в ней образовалась уйма трещин и выбоин, почти как лестница. Кое-кто, наслушавшись, пытался повторить его успех, но больше ни у кого не получилось. Скорее всего, потому, что Мануэль — баск, в здешних горах живет такой небольшой народ. Этим людям достаточно царапины на скале, чтобы зацепиться и подтянуться. Как ящерицы, которые бегают по потолку и не падают. Тьерри потом целую седмицу злился, что пришлось расплачиваться за проигрыш… Залезай, не бойся. Я хочу показать тебе наши земли. Отсюда их видно лучше всего.

Стараясь не отрывать рук от теплой поверхности камня и не смотреть вниз, Франческо добрался до своей провожатой. После короткой борьбы с собственным воображением, услужливо нарисовавшим ему картину человека, карабкающегося, как паук, по неприступной скале, и взбунтовавшимся желудком, ничуть не испытывавшим желания висеть над пропастью, он неуклюже взобрался на стену. Здесь он почувствовал себя увереннее — с двух сторон его защищали от падения сложенные из толстых плит зубцы, а впереди расположилась Бланка. Он даже рискнул бросить короткий взгляд через ее плечо, увидев раскинувшуюся внизу просторную долину с ее полями и виноградниками, блестящие ленты рек и россыпь крыш выросшего под защитой замка городка Куизы, через который они проезжали днем. Отсюда, сверху, становилось заметно, что замок, город и разбежавшиеся вокруг деревушки лежат на плоской возвышенности, ограниченной руслами бегущих с окрестных склонов рек и замыкающейся сверкающим великолепием белоголовой горы.

— Бланшфор, — произнесла Бланка, указывая на скалистый пик и соседствующие с ним темные холмы. — Рядом — Рокко-Негро. Бланшфор у нас зовут «Белой королевой на черном троне». К полуночи от нее начинается полоса лесов, и тянется большой песчаный откос, над ним еще поблескивает. Это крепость Фортэн, владение семьи мадам Идуанны. Большой поселок левее и выше замка — рудники. Там добывают свинец, медь и немножко золота. Я всегда думала, что золото лежит под землей в виде таких… — она сделала неопределенный жест рукой, — вроде как больших кусочков или лепешек, а оказалось — оно похоже на крупинки, которые нипочем не заметишь. Надо собрать много земли, промыть ее, тогда, может быть, отыщешь парочку… Гора на полдень от нас называется Безье. Рядом с ней стоит городок Безье, единственная тамошняя достопримечательность — командорство ордена Храма. Непонятные люди: никуда не ездят, никого к себе не пускают, зато твои сородичи наведываются к ним почти что каждый день.

— Торговые дела, наверное, — уверенно заявил Франческо, знавший, что большинство итальянских торговых домов, особенно генуэзских и венецианских, имеют самое прямое и непосредственное отношение к золоту и закладным письмам рыцарей-храмовников. — А это что за развалины? — он ткнул в непонятное скопление огромных валунов, явно носивших следы прикосновения человеческой руки и находившееся примерно на полпути от Ренна до Безье.

— Кустасса, — с некоторым затруднением выговорила девочка. — Еще одна древняя крепость, только не римская, а вестготская.

— Королева Гизелла из Разеса случайно была не оттуда родом? — серьезно спросил Франческо, и Бланка покосилась на него с искренним удивлением:

— Ты слышал о Дагоберте и Гизелле? Да, кое-кто утверждает, что Кустасса — все, что осталось от владений предков Гизеллы. Ладно, смотри дальше, на полдень и чуть к восходу. Видишь плес, где сливаются две реки? Это Бланш и Сальса. Вы, наверное, пробовали по дороге сюда воду из наших ручьев? Горькая, правда? Зато целебная, потому что течет под горами и уносит с собой всякие полезные соли земли — так мне объясняли. Так вот, возле устья Сальсы, той реки, которая поменьше, расположена Кропильница Магдалины. Она такая древняя, что вся заросла осевшими из воды кристалликами меди. На солнце они переливаются зелеными искрами, я никогда не встречала ничего красивее. По праздникам туда съезжается народ со всей округи, и кое-кто даже в самом деле излечился.