Сергей Конарев - Балаустион

— Не знаю, — прорыдал невольник. — Он пришел ко мне прошлой ночью, уже под утро… В каморку под лестницей… мы там спим… спали вместе с Киликом, а теперь я один… Лица я не видел, он обвязал его тканью.

— Убийца был в доме! — ахнул Леонтиск, растерянно переглянулся с Эвполидом.

— Говори, сволочь! — Лих со злобой ударил раба кулаком в нос. Тот хрюкнул, потекла кровь.

— Он схватил меня за шею… сильно, словно тисками… сказал, что убьет… медленно… если не сделаю то, что он требует. Потом показал… он показал отрезанную руку! Я узнал кисть Килика, у него еще большого пальца не было… Господин, пощади, я так испугался!

— Дальше! — глаза Коршуна дико вращались.

— Он… он сказал, что если все сделаю, устоит мне свободу и гражданство в одном из ионийских городов… даст золота….

— И ты поверил, тупой урод? Свинья невежественная! — захохотал один из державших невольника спартиатов, грубо дернул его за руку.

— Он… он дал мне корзину. Сказал, чтобы я положил змею в твою постель, господин… под подушку. Обещал, что никто не догадается….

— Когда ты сделал это? — хмуро спросил Пирр.

— Вчера вечером, господин, перед тем, как ты пошел к себе. Змея не шевелилась, была… совсем как мертвая….

«Наверное, была одурманена чем-то, — подумал Леонтиск. — Проклятый Горгил наверняка знает толк в подобных демонских снадобьях».

— Усыплена, — кивнул головой Тисамен, подумав о том же, что Леонтиск. — Чтобы не уползла никуда раньше времени.

— Я так переживал, так раскаивался, господин! — снова заголосил Офит. — Ночью… я не мог спать… пошел на кухню….

Речь его прервалась взрывом бурных рыданий. Несчастный понимал, что крест или бичевание насмерть — самое меньшее, что ему грозит. Он попытался упасть Пирру в ноги, но его держали крепко.

— Пинар нашел его четверть часа назад, когда вышел на кухню. И сразу позвал меня, — громко заявила тетка Арита. — Этот сын ослицы выжрал половину нашего запаса феспийского, все обрыгал и лежал в луже блевотины, прося, чтобы его пощадили. Сучья масть!

— Как выглядел тот, кто дал тебе корзину? Волосы, рост, комплекция? Отвечай потрох, не вой! — видя, что раб продолжает всхлипывать и не реагирует, Коршун вцепился пальцами ему в шею и заорал:

— Говори! Изуродую! На куски порежу!

— Я… не… видел… — захлебнулся рыданьем несчастный. — Он схватил меня, когда я спал… там только маленький светильник был, но… я только краем глаза заметил, что лицо у него закрыто… и… а когда увидел руку Килика… о-о, пощады, пощады!

Невольник снова забился в истерике. Пирр молча глядел на него мертвыми глазами.

— Командир! — подбежал запыхавшийся Галиарт. На его лошадином лице читалась сдерживаемая тревога. — Тебе бы лучше отправиться к дворцу Агиадов… Немедленно.

— Что такое?

— Люди, когда услышали про тебя… про то, что на тебя было покушение… побежали по городу. Многие подумали, что ты погиб. Сейчас у дворца собирается толпа, требует подать им Леотихида. Все думают, что это он отомстил тебе за давешний погром на агоре.

— Вот глупость, ха-ха! — заржал Феникс. — Но все же… Может, не будем торопиться, командир? Пусть граждане еще раз попинают Рыжего. Может, кто из сердобольных проткнет ему пузо, а?

— Не дури, у нас могут возникнуть большие проблемы с Эвдамидом, — оборвал его Тисамен. — Командир?

— Идем немедленно, — кивнул Пирр, бросил тяжелый взгляд на невольника. — Этого… заприте пока в кладовой. Леонтиск, останься и охраняй его. Я еще хочу поговорить с ним, позже, но боюсь, что он может не дожить.

— Слушаюсь, командир! — отсалютовал Леонтиск. К своему стыду, он почувствовал облегчение, что не нужно идти на площадь.

— Эй, кто-нибудь… Феникс! Найди и приведи ко мне полемарха Брахилла.

— Будет исполнено!

— Остальные со мной, ко дворцу Агиадов.

Проводив взглядом удаляющиеся спины товарищей, Леонтиск развернулся и пошел в дом. Нужно было помочь Орбилу и тетке Арите перенести Аркесила в другие покои.

Сильное, упругое тело девушки содрогалось под порывистыми движениями Леотихида. Сжав зубы, он руками придерживал ее разведенные в стороны ноги, напряженные, как плечи натянутого лука, и яростно погружал красное от прилившей крови орудие в ее разгоряченное лоно. Оба тяжело дышали, ложе отчаянно скрипело. Дело явно шло к развязке.

— Быстрее, мой лев, о, быстрее! — стонала Арсиона, откинувшись на подушках и выставив вертикально вверх идеальной формы груди, увенчанные небольшими коричневыми сосками. — Только не останавливайся, слышишь? Слышишь?

В этот ответственный момент раздался стук в дверь, сначала несмелый, потом более настойчивый.

— Нет, не останавливайся! — она мгновенно протянула мускулистые руки, обхватила элименарха за шею. Он исступленно продолжал терзать ее своим переполненным силой мужским органом.

Стук повторился, еще более громко, чем прежде.

— Стратег! — донесся приглушенный голос Полиада.

Леотихид не обращал внимания, продолжая свое дело. Арсиона сладко стонала и двигала тазом навстречу его мощным ударам. На ее верхней губе выступили мелкие бисеринки пота, глаза были полуприкрыты….

— Стратег!

— Проклятье! — взорвался Леотихид, останавливаясь. — Какого пса тебе надо, Полиад?

— Это срочно, стратег! Очень срочно!

— Чтоб тебя демоны загрызли! — проворчал Леотихид, с досадой спрыгивая с кровати. Арсиона со стоном опустила ноги.

— Не двигайся! — велел ей младший Агиад, в три прыжка пересек спальню и распахнул дверь. — Говори, Полиад, что стряслось? Если какая-нибудь чепуха, будешь зубы по полу собирать!

На мгновенье Полиад потерял дар речи, когда его глазам предстал его начальник с торчащим вертикально мокрым орудием и лежащая на заднем плане обнаженная Арсиона. Невероятным усилием воли начальник стражи отвел глаза и заставил себя говорить.

— Беда! На площади перед дворцом собрался народ. Говорят, Пирра убили, и обвиняют тебя.

— Ха! Эврипонтид мертв! Вот это славная новость! — просиял Леотихид. — И спартанцы думают, что это я? Боги, какая несправедливость! Нужно выйти и… Но… — тут элименарх обернулся вглубь комнаты, — но пусть народ немного подождет. У меня есть дела поважнее, чем доказывать свою невиновность. Ступай, собери стражу, я сейчас выйду.

С этими словами Леотихид решительно захлопнул притвор перед лицом опешившего Полиада и теми же тремя прыжками вернулся на кровать. Там он решительно схватил девушку за бедра, подтащил к себе и так ретиво взялся за дело, что через минуту все было кончено. Мощный спазм потряс его тело, через стиснутые зубы с шипением вырвался воздух.

— Божественно, клянусь бородой Зевса! — провозгласил элименарх через несколько мгновений, когда, наконец, открыл глаза. — Теперь — на поле битвы! Как мне это нравится!