Сергей Конарев - Балаустион

— Я!

— И я! — донеслось справа.

— И я. И я! — загомонили голоса отовсюду. Толпа загудела, заволновалась. Второй ряд «белых плащей» уперся в спины первому, чтобы сдержать усилившийся натиск.

Из тесно стоящей толпы вперед протиснулся молодой военный с серьезным, изрезанным ранними морщинами лицом.

— Эй, Леотихид, — закричал он. — Сегодня был отравлен Пирр Эврипонтид. Ты должен за это ответить!

— Да! Да! — активно поддержали сзади.

— Тимандр, — младший Агиад узнал говорившего, осуждающе покачал головой. — С чего ты взял, что сей подлый поступок — моих рук дело?

— Всем известно, как ты ненавидишь Пирра, — Тимандр не дал обмануть себя миролюбивым тоном. — Ты приказал его убить, больше некому.

— А мы за это убьем тебя! — заорал кто-то из задних рядов. Толпа зашумела еще более агрессивно, надавила на щиты «белых плащей».

— Клянусь великими богами, я этого не делал! — воскликнул элименарх. — Как ты смеешь обвинять меня, Тимандр, не имея ни доказательств, ни улик?

Леотихид по-прежнему обращался только к тому, кто взял на себя труд озвучить претензии толпы. Это было наиболее правильным решением в таких обстоятельствах. Народ все прибывал, уже более половины площади было занято плотным морем плеч и голов.

— Чего тут доказывать? Это сделал ты, проклятый убийца! — заорал Тимандр.

— А вот это уже оскорбление, дружок, — проникновенно проговорил Леотихид, как будто не замечая голосов из толпы, среди которых звучали в куда более хлесткие оскорбления. — Уж не хочешь ли ты, милый, вызвать меня? На суд Арея, а? Или твой язык длиннее твоего меча?

Лицо молодого Агиада покрыли красные пятна, его зеленые глаза сверкали. Это служило явными признаками того, что благоразумие и выдержка младшего брата царя уже на пределе и вот-вот последует взрыв. Арсиона и Полиад, не сговариваясь, положили руки на оголовья мечей.

Тимандр несколько стушевался под яростным взором возвышавшегося над ним всадника, да и перспектива поединка с Леотихидом его, судя по всему, совершенно не прельщала. Но, не в силах потерять лицо перед окружавшими его товарищами, он визгливо завопил:

— Чего мы слушаем этого убийцу? Зачем мы сюда пришли? Бей его!!!

— Бе-е-ей!!! — с готовностью подхватила толпа.

Кольцо «белых плащей» содрогнулось под напором народа. По щитам застучали палки. Леотихид сделал знак, и третья линия телохранителей усилила оцепление. Пока живое кольцо обороны успешно выдерживало натиск толпы, не прибегая к помощи оружия.

— Граждане, остановитесь! — закричал Леотихид, привставая на стременах. — Если меня в чем-то обвиняют, пусть это сделают по закону, через дознание и суд. Не поддавайтесь тем, кто толкает вас к беззаконию!

Его голос почти потерялся в гомоне толпы. Разгоряченные граждане орали и свистели, хватали телохранителей элименарха за щиты и пытались дотянуться до них палками. Больше всех усердствовал Тимандр.

— Бей-убивай! — вопил он, подпрыгивая от переполнявших его чувств. — Хватайте проклятого Рыжего. Смерть ему! Он убил наше солнышко, молодого Пирра Эврипонтида!

Широкая ладонь звонко хлопнула его по плечу.

— Не сорви горло, Тимандр, — услышал он хриплый насмешливый голос. — И не хорони меня раньше времени. Хотя за «солнышко» спасибо.

Крикун очумело оглянулся и увидел Пирра, стоявшего в окружении верных «спутников». Царевич дружелюбно улыбался.

— Ты… ты, наследник? Но разве… но ведь кто-то сказал… он сам видел… что тебя отравили….

— Вот еще одно доказательство того, что не стоит доверять слухам, клянусь Палладием, — дернул плечом сын Павсания.

Тимандр помотал головой, расплываясь в блаженной улыбке. Он все еще не мог придти в себя.

В этот момент и Леотихид с высоты седла заметил Пирра и обступивших его молодых воинов. Изумление младшего Агиада было не менее искренним, хоть и не таким радостным, как у Тимандра. На какое-то мгновение элименарх даже потерял свою обычную выдержку.

— Ты только погляди, Полиад, что творится! — бросил он вполголоса, обращаясь к верному телохранителю. — Я так и знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Выйдя в первый ряд, Пирр громко воскликнул, увидев перекошенное лицо врага:

— Что, дружище Леотихид, не ожидал увидеть меня живым, а? Могу представить твое разочарование.

— Ну почему же… — усилием воли Агиад взял себя в руки. — Напротив, я очень рад, что ты цел и невредим, потому что меня, представь себе, пытались обвинить в твоей смерти!

— Наверное, впервые в жизни тебя обвинили в том, чего ты не совершал! — зло расхохотался царевич.

— Но… если ты цел и невредим, к чему весь этот фарс? — Леотихид обвел рукой притихшую толпу, с изумлением взиравшую на «воскресшего» Пирра. — Что это? Очередная попытка мятежа? Не слишком ли, Эврипонтид?

Пирр открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент все закричали:

— Дорогу! Дорогу! Царь! Хромой едет!

Действительно, со стороны Леонидейона, храмового комплекса, где проводились переговоры с ахейцами, появилась внушительная конная колонна. Впереди, расчищая дорогу грозным видом и окриками, скакали шестеро номаргов, за ними на высоком вороном ехал сам Эвдамид. Он был одет в белое и пурпур, цвета царской власти, за плечами колыхался длинный военный плащ. Остальные номарги из сопровождавшего царя лоха Трехсот держались по бокам и сзади.

Лицо Эвдамида было темно от гнева, видимо, его сильно раздосадовала необходимость покинуть переговоры ради наведения порядка в городе. Когда колонна всадников приблизилась к воротам, перед которыми происходило описанное выше действо, «белые плащи» раздвинулись, пропуская царя внутрь оцепленного ими квадрата. Тяжелый взгляд Эвдамида остановился на лице Леотихида. Тот глазами указал на стоявшего в первом ряду сына Павсания.

— Что, во имя богов, здесь происходит? — голос царя прогремел над головами толпы. В эту минуту Эвдамид, восседавший на спине жеребца, облеченный всеми знаками своей должности, был величественен, как никогда. — Пирр Эврипонтид! Мне доложили, что в городе опять беспорядки из-за тебя. Что за бес в тебя вселился, безумный человек, как ты смеешь снова возмущать покой нашего города?

— Не спеши обвинять меня, царь Эвдамид! — горячо воскликнул Эврипонтид. — Не я собрал здесь всех этих людей, они сами пришли сюда, возмущенные беззаконием, которое творится в нашем городе, считавшимся раньше цитаделью порядка. Хочешь ли ты услышать правду, государь?

— Говори, если есть что сказать, — нехотя разрешил Эвдамид. Задав вопрос перед лицом толпы, Пирр не оставил ему иного выбора.

Царевич что-то скомандовал «спутникам», и Энет с Лихом, сцепив руки в замок, тут же подняли Пирра над толпой, а Ион и Тисамен придерживали его сзади за пояс. Видимо, сыну Павсания претило говорить с Эвдамидом снизу вверх.