Сергей Конарев - Балаустион

— Наша мать, — Леотихид натянуто улыбнулся, — рожает спартанцев даже от этолян.

— Каков хам! — деланно нахмурилась царица. — Да и старший не лучше. Вы все еще мальчишки, играющие в игры, — то говорите, как спартанцы и мужчины, то судачите, как жены периэков.

— Прости, мать, — хором произнесли сыновья. Все трое обменялись улыбками. Они были не только родней, но и единомышленниками.

Эвдамид повернулся к Леотихиду.

— Итак, ты настаиваешь, чтобы дать убийце еще один шанс?

— А что мы теряем? В худшем случае все останется, как есть, в лучшем — получим все. Тем более что Горгилу самое время убраться из Спарты, где у него земля под ногами горит.

— Если он успеет убраться, — хмыкнул царь.

— Это уже твоя забота. Не ты ли обещал отправить экспедицию на некий остров лжецов так скоро, как это только возможно?

— Мне, загрызи тебя демон, нужен хоть какой-то предлог, чтобы инициировать это путешествие. Сделай я это без всякой причины — и эврипонтиды на уши встанут от подозрений… Меня и без того не покидает предчувствие, что что-нибудь снова пойдет не так. Не доверяю я Горгилу, этому фатальному неудачнику… И там не будет никого из нас, чтобы исправить его ошибку, или хотя бы замести следы….

— Думаю, теперь, после стольких промахов, он будет особенно стараться и сделает все, как надо. Не забывай — на карту поставлена не только репутация убийцы, но и немалая сумма, которую ему заплатили за услугу. Не думаю, что наниматели мастера удовлетворятся, если вместо ожидаемого результата он принесет им обратно деньги и попросит прощения. Не-ет, господин Горгил из кожи вон вылезет, но укокошит старого Павсания.

— Не знаю, не знаю. Как бы его самого не укокошили. Здесь, в Спарте. Что помешает Эврипонтидам, когда они получили Леонтиска, перетряхнуть завтра же всю Персику и найти этого хренова убийцу? Не забывай — афиненок видел его в лицо, и наверняка хорошо запомнил за то время, что провел у него в гостях.

— Насчет лица я бы не был так уверен. Горгил — хитрющий лис, и почти никогда не снимает маски. Настоящая маска — это его собственное лицо, которого никто не видел.

— На кой пес ему было надевать маску, если он был уверен, что разберет афинян по частям?

Леотихид пожал плечами, попытался сделать бесстрастное лицо, но не выдержал, ухмыльнулся.

— У нашего малыша припасено что-то про запас, — догадалась мать, от которой не ускользнула эта игра мимики.

— Да? Говори! — прорычал Эвдамид, впиваясь взглядом в самоуверенную физиономию элименарха.

— Ну-у, мать! — с досадой протянул тот. — Испортила сюрприз! На самом деле у меня действительно имеется запасной вариантик. Я предусмотрел вероятность того, что Горгил обделается, и предпринял кое-какие шаги, чтобы вывести из игры афиненка — он становится слишком опасной фигурой.

— Сейчас ты предложишь послать номаргов, чтобы они взяли штурмом особняк Пирра, охраняемый сотней или двумя вооруженных граждан, и вытащили Леонтиска из самой дальней кладовки, где его прячет Эврипонтид? — ехидно поинтересовался царь.

— Не угадал, государь, — покачал головой элименарх.

— Ну же, выкладывай свой секретный план, пока я не перегрыз тебе глотку, собачий сын! Ой, прости, мать!

— Перестань извиняться, — отмахнулась Тимоклея. — Я сама готова поискать розги, чтобы отхлестать этого циничного стервеца, который получает удовольствие, вытягивая из нас нервы.

— Я думал, вы сами догадаетесь! — Леотихид поднял руки, как будто защищаясь. — Наше секретное оружие — это захваченные мной девки.

— Девки? — переспросил, недоумевая, царь.

— Девки, — царица пронзительно поглядела на младшего сына.

— Ну да, девки, — кивнул элименарх. — Простолюдинки, подружки наших афинян, я придержал их на всякий случай. Мы объявим, что афиненок их изнасиловал и убил. Или в обратной последовательности. Я пытался заставить его подписать признание, еще когда он сидел у нас в подземелье, — так, на всякий случай, — но не смог его убедить. Не хватило времени… Но завтра утром тела найдут в лесу на Тораксе, и я организую, чтобы родственники девушек узнали об этом как можно скорее. А ты, дорогой братец, издашь указ об аресте Леонтиска по обвинению в убийстве и святотатственном осквернении праздника Дионисий. Ну, и так далее….

— Прекрасно! — воскликнула Тимоклея. — Мы отправим негодяя в тюрьму, где он никоим образом не сможет помочь Эврипонтидам в опознании мастера смерти.

— И очень скоро будет осужден, либо — что еще лучше — кто-нибудь из сочувствующих стражников пустит к нему в темницу группу негодующих родственников девиц, — кивнул Леотихид. — Если проделать это быстро, афинянин Никистрат не успеет выкупить своего сынка, только его тело. Более того — у нас есть труп Пилона и приметный мечик. Без всякого труда можно обвинить афиненка еще в одном убийстве и послать весточку об этом в Афины. Пока отцы наших афинских петушков будут грызть друг другу глотки, мы заметем все следы.

— Прекрасная идея! — воодушевленно поддержала царица. — Представим дело так, будто афиняне поссорились из-за девок, схватились за мечи, и победивший Леонтиск, осознав, что натворил, зверски изуродовал труп товарища, чтобы того не могли опознать, а затем убил и девушек, чтобы не оставлять свидетелей. К счастью, неподалеку оказались очевидцы, которые скрутили душегуба и сдали царскому правосудию. Восхитительно!

Эвдамид мрачно смотрел на мать и брата, отнюдь не разделяя их кровожадной радости.

— Вас разве не смущает, что для реализации этого плана придется умертвить двух совершенно ни в чем не повинных девчонок? — тяжело сглотнув, спросил он.

— Глупости! — Тимоклея подняла голову. Тень от пламени светильников сделала черты ее лица, и без того острые, хищными, как у злой колдуньи. — Что стоит жизнь этих простушек в сравнении с нашей безопасностью?

Эвдамид покачал головой, глубоко вздохнул.

— Не думаю, что когда-нибудь смогу к этому привыкнуть, — опустив голову, прошептал он.

— Тебе придется, сын, — рука матери опустилась на его плечо.

Эвном, тяжело пыхтя, «трудился» над распластанным на шкурах телом младшей из девиц. Это был уже пятый заход, длинноволосая курва уже перестала сопротивляться и ныть, лишь дрожала и иногда постанывала — не похоже, что от удовольствия. Эвному было все равно, он был доволен: не каждый день попадается такая сочная кобылка. Сегодня она свое отработала, стерва, и не только с ним, но и с его товарищами-подчиненными. В данный момент они были заняты со старшей сестрой: Ипполит, бросив девушку животом на стол, яростно «накачивал» ее сзади, а Харилай, устроившись спереди, совал ей в рот свою толстую и красную «колбасу». Разбитые губы Корониды кровоточили, на скуле вздулся багровый синяк. Терпеливая и упрямая, старшая сопротивлялась насильникам куда дольше младшей сестры, и теперь, наконец-то «сломав» ее, молодые солдаты, пыхтя и обмениваясь впечатлениями и шуточками, наслаждались плодами этой победы. Эвном поглядывал на них краем глаза, находя в этом некоторую поддержку собственной мужской силе, начавшей увядать после целой ночи сладострастных увеселений. Увы, и его «железный» член оказался не всесилен.