Левицкий Михайлович - МАРК КРАСС

Костяк отряда мятежного центуриона составили бывшие легионеры Суллы. Одни из них во время восточных походов под предводительством удачливого полководца награбили несметные сокровища в Греции и Азии, другие разбогатели на проскрипциях, скупая или получая в дар имущество поверженных врагов, третьим Сулла щедрой рукой нарезал земельные наделы на территории извечных врагов Рима – самнитов.

Сулла позаботился о своих преданных легионерах. Но, увы! Легко доставшееся богатство, не нажитое праведным трудом, имеет свойство столь же быстро улетучиваться. Золото и серебро Востока вскоре перешло в сундучки хозяев таверн или было оставлено под подушками продажных женщин; земля, к которой постаревшие в боях легионеры не проявляли должного внимания и заботы, заросла сорняками и была продана или заложена. Герои войн, которыми во время триумфов восторгался весь мир, оказались в весьма бедственном положении.

Редкий человек может привыкнуть к бедности, тем более после того, как он был сказочно богат, и у его ног лежали все блага земли. И эти люди, столь бездумно потратившие свои состояния, вознамерились вернуть себе достойное положение в обществе привычным способом. Они по первому же зову отчаянного Манлия достали из кладовок свои затупившиеся от долгого бездействия мечи, начистили их до блеска и дружно встали под знамена авантюриста.

Кстати, о знаменах. На какой-то вилле нашли старинного орла Гая Мария, под которым этот консул водил легионы на битву с кимврами. Его немедленно водрузили в лагере Манлия близ Фезул. Так бывшие легионеры Суллы подняли знамя своего злейшего врага – Гая Мария. Жест, по меньшей мере, достойный удивления.

Впрочем, удивиться этому вряд ли кто успел. Вскоре к отряду Манлия начали присоединяться бывшие политические противники – родственники попавших в проскрипционные списки врагов Луция Корнелия Суллы. Плечом к плечу встали люди, лишившиеся своих состояний в результате репрессий, и те, кто получил в награду эти состояния и бессовестно их промотал. Одни требовали прощения долгов и возврата заложенного имущества, когда-то полученного в дар от Суллы, другие – возвращения добра, конфискованного Суллой у их родственников. Никто даже не задумывался о том, как можно дать одну и ту же вещь двум разным людям.

Дальше увеличение численности отряда Манлия пошло еще более интересным путем: за счет лиц, не требовавших ничего и присоединяющихся с единственной целью – безнаказанно пограбить. То были спустившиеся с гор разбойники, беглые рабы и прочие любители легкой наживы.

Когда Луций Сергий Катилина достиг лагеря Гая Манлия, там уже находилось около трех тысяч отчаянных головорезов. Появление решительно настроенного, влиятельного сенатора придало новые силы и уверенность людям, выброшенным за борт жизни. В общем-то, их не нужно было долго уговаривать на безрассудные поступки, ибо в любом случае новоявленным легионерам Катилины было нечего терять, кроме жизни. А жизнь в те кровавые времена стоила недорого.

Катилина критически осмотрел свое разношерстное воинство и принялся немедленно раздавать посулы: влезших в неоплатные долги он порадовал обещанием после победы уничтожить все долговые и закладные книги; желающие получить землю могли рассчитывать на огромные наделы в любом месте римских владений; рабы получали свободу, а разбойники – прощение всех злодеяний.

Неслыханная щедрость возымела должное действие. Новые толпы народа, обиженного кем-либо или чем-либо, потянулись под сень серебряного марианского орла, случайно вытащенного из небытия и поднятого близ Фезул.

Отряд мятежников, увеличивающийся уже не по дням, а по часам, вызывал нарастающую тревогу у добропорядочных граждан Рима. Они еще не забыли тяжелую войну со Спартаком, а теперь призрак новой войны стоял у ворот Вечного города и с каждым днем становился все явственнее. У стен Капитолия начали раздаваться настойчивые призывы покончить с разбойниками Катилины, которые нагло грабили виллы в Этрурии, даже не спрашивая имен их владельцев. Дело принимало серьезный оборот, и римляне склонялись к мысли, что в Этрурию следует отправить одного из консулов.

Но вот беда – среди высших должностных лиц не оказалось человека решительного и мало-мальски знакомого с военным делом. Цицерон получил признание сограждан как великолепный мастер слова и пера, но он был чрезвычайно далек от ратных дел; более того, консул совершенно не желал славы Суллы, Мария или Помпея. Его больше прельщали лавры Демосфена. Другой консул – Гай Антоний – всегда был не прочь переложить и мирные свои обязанности на плечи коллег, а теперь меньше всего на свете стремился отправиться на войну.

Была еще одна причина, оправдывающая медлительность консулов. В самом Риме было достаточно много сторонников Катилины как среди патрициев, так и среди плебеев. Они только и ждали, когда в Этрурию уйдут наиболее надежные легионы, чтобы попытаться захватить город.

Таким образом, сенат и консулы не предпринимали никаких действий против нараставшей опасности, Катилина вербовал в свое войско новых легионеров, а его сторонники в Риме затаились в надежде использовать удобный момент. Такое противостояние не могло продолжаться долго. И действительно, ситуация вскоре разрешилась благодаря событию в общем-то незначительному.

В Рим прибыли послы племени аллоброгов с просьбой смягчить налоги, ставшие непосильными для их народа.

Несколько дней аллоброги безуспешно пытались пробиться на заседание сената или к консулам. В дни, когда решалась судьба Рима, никому не было дела до маленького народа в далекой Галлии. В полном отчаянии данники Рима расположились у подножия Капитолия, и тут судьба послала им Публия Корнелия Лентула Суру. Он занимал должность претора и по долгу службы поинтересовался у послов, кто они такие и что им нужно.

Получив ответ, претор проявил не свойственное римлянам радушие и отеческое сострадание к бедственному положению аллоброгов.

– Почтенные послы, от всего римского народа я приношу извинения за то, что вам не оказано должного приема. Рим сейчас находится в тяжелом положении, но это его не оправдывает. В любое время он не должен забывать о своих народах, как отец не должен забывать о детях. Следуйте же за мной, и я помогу вам решить ваши проблемы. Вы получите все необходимое на время пребывания в Вечном городе и деньги на обратную дорогу.

Изумлению послов не было предела, но, поскольку выбирать было не из чего, они с готовностью пошли вслед за Лентулом. Аллоброги, как, впрочем, и большинство римлян, не знали, что Публий Лентул был ближайшим сподвижником Катилины.

Римский претор происходил из старинного патрицианского рода, но, как и его друг, вел весьма беспутный образ жизни. Во времена диктатора Суллы он получил должность квестора и ухитрился растратить большую сумму вверенных ему государственных денег. А когда разгневанный диктатор в сенате потребовал отчета о пропавших средствах, Лентул заявил, что отчета дать не может, выставил ногу и показал икру: так обычно делают мальчики после игры в мяч, когда признают свое поражение. После этого случая проворовавшийся квестор и получил прозвище "Сура", ибо сурой римляне называют икру.