Левицкий Михайлович - МАРК КРАСС

В другой раз, привлеченный к суду за вымогательство в провинции, Лентул подкупил несколько судей и был оправдан большинством в два голоса. Покинув здание суда, он заметил, что взятка, данная одному из судей, была напрасной тратой денег: для оправдания вполне было достаточно большинства в один голос…

Аллоброги действительно получили теплый прием в доме Публия Корнелия Лентула Суры. В честь дорогих гостей устроили пир, на котором, кроме хозяина и послов, присутствовали видные аристократы: Гай Цетег, Луций Статилий и Публий Габиний.

Здесь же, на пиру, аллоброги поняли истинную причину радушия римского претора. Заговорщики, нисколько не таясь, объяснили послам, что власть в Риме находится в руках людей недостойных, и очень скоро они ее лишатся. Обращаться же с просьбой о снижении налогов послам следовало бы к лицам, сидящим здесь за столом, или в лагерь Катилины в Этрурии. Именно они представляют законную власть в Риме.

Послы и рта не успели раскрыть, чтобы передать просьбу своего народа о смягчении налогового бремени, как "великодушный" Публий Лентул Сура освободил аллоброгов вообще от всех налогов. После нескольких чаш вина он и вовсе пообещал предоставить этому галльскому народу независимость, однако взамен потребовал военную помощь Катилине.

Едва ли аллоброги когда-либо получали более лестные предложения, поэтому согласились, даже не раздумывая, а в ответ столь же великодушно пообещали привести в лагерь Катилины пять тысяч воинов. Соглашение немедленно было закреплено на пергаменте, кроме того, новые союзники получили два послания: одно в лагерь Катилины, другое – своим старейшинам. Утром слуги Лентула дали аллоброгам все необходимое и отправили гостей в обратный путь.

Тяжелые от выпитого вина головы аллоброгов еще очень плохо соображали, но ноги несли вперед и довольно быстро. Они спешили порадовать соотечественников благими вестями. Однако по мере удаления от дома Лентула Суры их головы светлели, а лица становились все печальнее и печальнее.

Послы получили неслыханные по своей щедрости обещания; но невероятные обещания у людей здравомыслящих вызывают тревогу, и небезосновательную, ибо, как правило, они остаются невыполненными. Ввязываться в междоусобную войну римлян на стороне мятежников было шагом очень и очень рискованным. Аллоброги хорошо помнили, что сделал мстительный Рим с самнитами – народом еще недавно воинственным и многочисленным. Не лучше ли еще раз попытаться получить ту малость, за которой их и послали старейшины, от законных консулов и сената, чем везти домой гору сомнительных обещаний от заговорщиков, да еще оплачивать их кровью собственного народа на полях сражений?

Поразмыслив таким образом, аллоброги направились не к Катилине и своим старейшинам, а прямиком к дому Марка Туллия Цицерона.

Цицерон начал действовать, едва ознакомившись с письмами аллоброгов и наспех допросив их самих. В величайшей тайне были арестованы Лентул, Цетег, Габиний, Статилий и в закрытых повозках доставлены в тюрьму под Капитолием. Затем легионеры-преторианцы перевернули их дома вверх дном.

После тщательного обыска в руках Цицерона оказались все нити заговора. В доме Лентула обнаружили целый склад оружия, предназначенного для уличных боев. Нашли и несколько писем Катилины к претору. В одном перечислялись сенаторы, которых следовало убить в первую очередь. Второе письмо советовало захватить в заложники детей Помпея и оберегать их как своих собственных. Ходили слухи, что Помпей одержал блестящую победу на Востоке и в скором времени собирается возвращаться в Италию. Имея в заложниках детей военачальника, Катилина был уверен, что сумеет с ним договориться.

Много интересных вещей было найдено и в доме Цетега. В одной из комнат оказался склад пакли, серы, факелов. Их назначение прояснилось, когда нашли карту Рима, разделенного на сто квадратов. В каждый квадрат было вписано имя человека. Срочно нашли несколько человек, чьи имена оказались на загадочной карте. Под пытками выяснили, что на вторую ночь праздника сатурналий они должны были поджечь в отведенном каждому участке как можно больше зданий, а их товарищи – захватить водопроводы и убивать всех, кто приходил бы за водой. Так открылись самые чудовищные планы, какие могли придумать только злейшие враги Рима.

На следующий день в храме Согласия состоялось заседание сената. Цицерон ознакомил собравшихся с содержанием писем, переданных ему аллоброгами, а также рассказал об аресте Лентула с сообщниками. Для сената события эти не стали неожиданностью. Слухи о заговоре витали в душном воздухе Рима давно, а в последнее время заговорщики не слишком скрывались. Сенатор Юний Силан заявил, что его клиент слышал, как Цетег в частной беседе предрекал смерть консулам и преторам. Слова Силана подтвердил и сенатор Пизон.

Отцы народа были возмущены коварством и подлостью заговорщиков, и тогда Цицерон задал вопрос: что с ними делать? Казалось, ответ должен быть один – допросить под пыткой и убить. Но не тут-то было. Лишь несколько человек высказались за такое наказание изменников. Дело в том, что сенат с древнейших времен не имел права лишать жизни римлянина вне зависимости от его вины. Такое право было у народного собрания, но созывать его в это смутное время не решались ни консулы, ни сенат.

Цицерон предложил перенести решение этого вопроса на завтра с тем, чтобы дать сенаторам время подумать. Сейчас же постановили заставить Лентула отречься от власти претора. Гай Сульпиций спустился в подземелье и сорвал с Лентула окаймленную пурпуром тогу, оставив вместо нее траурные одежды. Остальные преторы получили приказ усилить охрану города и особенно тюрьмы с преступниками. И, наконец, сенат милостиво удовлетворил просьбу многострадальных аллоброгов о снижении дани.

Марк Лициний Красс возвращался из храма Согласия весь во власти тревожных дум, навеянных последними событиями в Риме. Тем не менее, как человек осторожный, он сразу же приметил возле своего дома женщину. Она с головой была накрыта плащом, будто шел проливной дождь, хотя на небе не было ни облачка. Сенатор, искоса поглядывая на женщину, подошел к дому и уже собирался скрыться за дверью, как незнакомка окликнула его по имени:

– Марк Красс!

Красс остановился и вгляделся в женщину:

– Кто ты?

– Быстро же ты забываешь старых друзей.

– Я не ясновидящий, почтенная матрона. Сними плащ хотя бы с головы – дождя в ближайшее время не предвидится, – посоветовал сенатор. – Я жажду узнать: кто же это назвал себя другом Марка Красса?

Женщина изящным движением обнажила голову.