Виктор Бурцев - Вечное пламя

Поначалу младший Либерман не разобрался в вопросе и категоричным тоном заявил, что ничего не может сказать про бухгалтера, но потом, сообразив, что гость пришел совсем по другому вопросу, отмяк и стал удивительно похож на своего дядьку.

Как и следовало ожидать, в колхоз уже ушла последняя машина, но собирался ехать некий дед Тойво, к которому Борис и отправил Ивана, напоив предварительно чаем. Судя по всему, чай был доброй традицией семьи Либерманов…

Теперь лошадка, которой управлял клюющий носом старик, медленно тащилась по лесной дороге.

Неожиданная тоска накатила на Ивана. Удивительное настроение, которое он ощутил, когда приехал в Петрозаводск, куда-то делось. Теперь им овладели сомнения. Для чего он приехал в эти края? Зачем? Правильно ли сделал, послушав совета Воскобойникова? Да и кто такой этот Воскобойников? Псих, который живет в квартире, больше похожей на гроб, и размахивает пистолетом…

Того мира, в который Иван приехал много лет назад, молодым журналистом, уже не было. Все изменилось. Выросло. Раздвинулось в стороны. Даже дорога была другой – широкой, засыпанной гравийной крошкой. Чувствовалось, что по ней часто и много ездят, уже не боясь темноты леса, который год за годом отодвигался все дальше, редел, светлел…

Глупо было надеяться на возвращение. Очень глупо.

Иван в тоске смотрел на светлое ночное небо, понимая, что наступит завтра. И рухнувшие мечты просто похоронят его под собой. Раздавят.

«Не нужно было никуда ехать… Что я тут забыл?»

Он закрыл глаза, но не заснул. Просто слушал шум леса и скрип колес.

В колхоз приехали, когда было уже совсем поздно. Тойво, все так же молча, постелил Ивану в маленькой комнатке и куда-то ушел. В каждом действии, движении Тойво виделась спокойная, молчаливая уверенность, словно он точно, наверняка знал, что произойдет в следующий момент, и жил, руководствуясь этим знанием.

Иван долго не мог заснуть. Ворочался. Вздыхал, терзаясь сомнениями. Но наконец сон сморил его, утащил в темную глубину. Без сновидений. Без тоски…

А утром Ивану показалось, что он знает, что делать. Он встал. Умылся. И вышел из дома.

Старик Тойво сидел на скамейке и что-то мастерил ножиком. В сторону летели щепки.

– Доброе утро!

Старик кивнул.

– У меня к вам просьба… – Иван сделал паузу, но Тойво молчал, продолжая орудовать ножиком. – Вы не могли бы меня проводить к одному месту тут? Вы, наверное, все вокруг знаете?

Тойво окинул Лопухина долгим взглядом и снова кивнул. Иван так и не понял, к чему относился этот кивок. То ли проводит, то ли все вокруг знает…

Но старик сам разрешил его сомнения: он встал и направился в сарай. Запрягать кобылу.

На месте дома были поросшие травой развалины. Сохранилась только часть стены, а от печи осталась груда кирпича. Могучие корни дуба разрушили избу до основания, будто сжали в гигантских ладонях.

Старика Тойво Иван отпустил, когда понял, что дальше дойдет сам. Словно неведомый компас вел его вперед. Дед не стал возражать, ловко развернул телегу и уехал, как показалось Лопухину, немного быстрее, чем ехал сюда. Видимо, местные все-таки не любили это место.

Камни, с которых Йусси сделал свой шаг в небо, Иван нашел без труда. Даже высокие травы не могли скрыть этих гигантских ступеней. Лопухин подошел к ним, сел, опершись спиной в холодный камень. Вытащил медальон.

– Я не знаю, зачем ты мне подарил это, – тихо сказал Иван. – Не знаю. Просто не хотел отдавать сыну или следователю? Или точно знал, что будет дальше? Этот камень… он прикрывал меня, когда было надо. Спасал, наверное. Пугал, уж это точно. Но для чего это все? Если в этом есть какой-то большой, огромный замысел… то где он? В чем? Я полжизни угрохал на то, чтобы понять… И ни черта не понял. Я научился слушать деревья, травы, весь мир… Зачем? То, что было хорошо на войне, не нужно… не нужно в мирное время. В этой жизни. Что я должен был сделать? Должен!.. Ты мне так и не сказал… И сколько б я ни искал… так и не нашел.

Он вздохнул. И еще долго молчал, словно ожидая ответа. Знака…

Но нет… Тишина.

– Я устал, – выдохнул Лопухин. – Устал все время искать смысл. Я пошел по другой дороге… или свернул где-то… Но я не понимаю… для чего все это свалилось на мою голову. Где я только не побывал, с какими людьми не разговаривал…

Иван снова замолчал. Потом набрал было воздуха, чтобы что-то сказать, но только махнул рукой.

Поднялся. Положил медальон на первый камень.

– Вот и все. Извини. Пусть его подберет тот, кому это нужно.

Уходить было нелегко.

В деревню он вышел часам к пяти. Усталый, голодный, но равнодушный. Не было ни злости, ни радости. Просто пустота внутри. И еще Иван чувствовал себя обманутым.

Где-то там, внутри, он надеялся, что получит ответ. Что не придется расставаться с медальоном. Что тут, именно тут, он поймет, зачем, почему и что же будет дальше… Сообразит, чего хотел дед… Или хотя бы, избавившись от таинственной железяки, испытает какое-то облегчение.

Но нет. Ничего подобного не произошло.

Тяжесть на сердце по-прежнему осталась тяжестью. Никакого решения он так и не принял. И сомнения как и раньше мучили Ивана. Оставленный медальон тянул к себе… Хотелось бежать, подобрать.

Он зашел попрощаться к Тойво. Молчаливый дед сидел за столом, ел кашу, а напротив стояла вторая тарелка, на которую старик указал Лопухину.

«Может, он что-то знает?» – с внезапной надеждой подумал Иван. Но спросить не решился. Да и незачем было, теперь-то. К тому же он понял, что старик не обладает никакими особыми способностями, а только лишь природной сметливостью и способностью сопоставлять факты. Если человек, который у тебя переночевал, вернется в деревню своим ходом, то он точно будет голоден, а пойти ему вроде и не к кому… Так почему бы не поставить на стол вторую тарелку, не убудет, поди…

Поев, Лопухин попрощался с дедом, который, казалось, не удивлялся совсем ничему и только махнул рукой, иди, мол, если надо, и пошел к председателю, договариваться о транспорте… Все складывалось удивительно нелепо.

Поднимаясь по улице, Лопухин остановился около дома, где когда-то жил Маркко. И тут… Нет, не было никакого чувства. Не было знака. Не было ничего, кроме странного желания остановиться.

Он встал. Огляделся.

Забор, трава, пустая будка… Дом выглядел нежилым, хотя в окнах белели занавески. Так выглядит жилье, у которого нет настоящего хозяина. Вроде бы все на месте, но надо поправить что-то, подкрасить. Дом будто звал – зайди, сделай, помоги…

В нерешительности он остановился у калитки. Взялся за щеколду…

– Вы кого-то ищете? – раздался голос из-за спины.

Иван вздрогнул, обернулся, чувствуя, что краснеет.

– Да я… Тут когда-то… – Он замер. – Здравствуйте…