Валерий Самохин. - Спекулянтъ

– Ты че, бл.дь, гонишь?, – вызверился один из "быков".

– Бл.ди на Тверской…а за помелом советую следить.

Денис махнул своим бойцам и направился к двери.

– Ах, ты, с-сука!!!…Бес – сзади!!!… – два выкрика слились в один и голова взорвалась стеклянным звоном…

Говорил же молодому барину, что не надо сюда ходить. Гиблое место. Прошлым летом здесь двое утопло. Маруська – девка дворовая, что купцов Никишиных, и кузнец слободской, Ермола. Этот то понятно, что: вина хлебного перебрал и булькнул. Когда спохватились, только пузыри и остались. Омут глубокий – ныряй, не ныряй, водяной своего не отдаст.

Мальчишки водяным пугали. Федька им не верил: сказки детские. Не маленький, чай, басни слушать – шестнадцать годков скоро будет. Но, купаться побаивался. Рыбаки сома здесь вытащили. На восемь пудов потянул, без малого. Сам зеленый – мхом уже обрастать начал. И усами страшенными шевелит, как пристав Зозуля. Мужики его кое-как удержали. Сома – не пристава. Пока Семен-хромой, бригадир ихний, колотушкой его не приласкал. Жуткая тварь. Не Семен – сом. Такой схватит за ногу и враз утащит.

Топтыгина зимой недалече завалили. Две коровы задрал. Прямо в сараях. Даже шкуры сожрал – одни косточки остались. Дядька Архип тогда мужиков собрал и облаву устроил. У шатуна берлоги нет, но охотники выследили его. Когда шкуру содрали, на человека стал похож. Лапы здоровущие – такие у кузнецов только бывают.

И вода здесь холодная. Из-за Уфимки. Она тут в Белую впадает. Ее еще башкирцы Агиделью зовут. Пока на другую сторону переплывешь, околеешь весь. Нет, пока в воде – не холодно. А как выйдешь на берег, то обратно жуть как не хочется залазить. Но не оставаться же на другом берегу.

Пристало же барину именно сегодня купаться идти. Его Нюрка ждала, все гляделки, небось, проглядела. А что? Он хлопец видный, грамоте обученный. Иван Кузьмич обещается его в лавку поставить, приказчиком. Так нет, пристал – пошли на речку. Уговорил таки. Все руками размахивал. Барин то, молодой, у нас молчун. Его бык спужал в детстве. С тех пор не говорит. Барин – не бык. Хотя, бык тоже не говорит. Ревет только. Когда корову хочет.

Когда дождь начался, Федька обрадовался: вода теплая сразу стала. А потом страх напал: небо черное сделалось, молнии будто в тебя целятся. Они и побежали. Федька впереди, а барин отстал. Вот молния его и догнала…

Денис очнулся и еще некоторое время лежал неподвижно, боясь пошевелиться: любое неосторожное движение могло принести боль. Помнилось, что его здорово чем-то приложили.

Лишь когда глаза немного свыклись с тусклым освещением, он смог осмотреться. Комната была незнакомой: тяжелые, бархатные портьеры, высокие лепные потолки, массивная, старинная мебель. В полумраке виднелось большое зеркало, с золоченой оправой. На больницу явно не похоже. Аккуратно ощупал голову: ни повязок, ни ран.

Осторожно спустившись с кровати, подошел к зеркалу. Приплыли! Отражение улыбалось глупой ухмылкой молодого, лет семнадцати-восемнадцати парня. Высокого, одетого в какую-то нелепую ночнушку (или халат?), с лохматой прической и ярко-зелеными глазами, блеснувшими от невесть как залетевшего солнечного лучика.

Да-а, как говорят французы, это – grande pesеdes… Вроде не пил вчера. Да и тяжело это было сделать в бессознательном состоянии. Может отходняк от наркоза? Не похоже.

Если допустить, что он – не обдолбанный нарк, то щипать, бить себя по щекам и устраивать шаманские пляски вокруг костра смысла не имеет: реальность, самая что ни на есть реальная.

Вывод остается один: случилось то, о чем так любят писать фантасты – перенос сознания в чужое тело. И с этой мыслью придется свыкнуться. А может все-таки глюк? Если по бестолковке приложить, еще не то померещится…

– Батюшки мои, очнулся горемычный!

На пороге комнаты стояла маленькая, сухонькая старушка, чем-то похожая на киношный персонаж. Из фильмов о дореволюционной старине.

– Что ж ты, соколик, встал-то сразу, надо дохтура позвать, пусть посмотрит тебя сначала.

– Погоди, Родионовна. Раз встал, значит – здоров! – пробасил здоровенный бородатый мужик, вошедший следом…

М-да, надо думать Родионовна – это няня, которая Арина. А мужик – Пушкин. Александр Сергеевич, собственной персоной. Только у того вроде бакенбарды были, а этот – с бородой… Федя – ты зачем усы сбрил?!

– Федька, – гаркнул куда-то в дверь бородач. – Иди доктора покличь. Он недалече уйти должен был. Потом баньку протопи, не забудь…

О, и Федя появился! С усами, интересно, или без. Ну, точно – глюк! Надо еще про кого-нибудь подумать и посмотреть: нарисуется или нет.

– Сейчас, сынок, – обратился к Денису мужик. – Врач придет и тебя посмотрит…

А колоритный мужик. Рост под метр девяносто, брюхо, что у байкера из штатовских фильмов. И морда красная – как после бани.

– В баньке пропарим тебя, – продолжал "байкер", – чтоб хворь остатнюю выгнать…

Глю-ю-ю-к!!!…

А ручища-то какие у мужика: снег можно зимой разгребать, без лопаты. Вспомнился рассказ товарища, когда тот был на сборах под Новогорском. На базе сборной. Кормили их на убой. Суп давали в тарелках такого размера, что приходилось нести их с раздачи двумя руками. Товарищ как раз ждал такую тарелку, когда из-за спины вылезла рука. Нет – ручища! Когда повариха поставила суп на лопатообразную ладонь, то пальцы вылезали еще на несколько сантиметров из-за края тарелки!!! Оглянулся – а там Карелин. Самый великий борец всех времен и народов…Может мужик – Карелин? Александр Иванович?

– Погоди ты, Иван Кузьмич, со своей баней – вмешалась "Арина" Родионовна. – Малец на ногах стоять не может, а ты туда же – в баню!..

Нет, не Карелин. Может отец? По отчеству подходит, да и фактура совпадает. И по возрасту годится – за пятьдесят будет. Бороду сбрить – вылитый Карелин получится. Похож… А неплохо бы сейчас такую тарелочку навернуть – живот явно к спине прилипать начал…

– Ему сейчас бульончику куриного откушать надо, – продолжила няня, – три дня, чай, в беспамятстве лежал…

Все ясно – никаких переносов! Сейчас придет доктор, сделает укольчик – и все будет в порядке…

В комнату протиснулся жизнерадостный толстячок в белом халате…

"А вот и дохтур" – это уже вмешался внутренний голос. Нет, все правильно – сейчас и самому с собой надо поговорить. В смысле – с голосом. Внутренним. Только о чем с ним разговаривать? Об индейцах?

Доктор присел рядышком и радостно огласил:

– Прекрасно выглядите, молодой человек, прекрасно! Только лицо немного бледное – но это пройдет…

Лицо бледное?! В смысле – бледнолицый?! И где тогда вождь апачей?!..

В дверь просунулась физиономия смуглого, вихрастого паренька с гусиным пером за ухом.