Валерий Самохин. - Спекулянтъ

– Барин, прикажите Степке – пусть он баню топит. Я еще не весь товар переписал…

Не-а, все по сценарию. Может про динозавра какого подумать? Хотя сюда он явно не поместится. Укол то будем делать или еще не весь дурдом закончился?..

– Ну-с, молодой человек, давайте-ка мы вас сейчас посмотрим, послушаем…

– И пощупаем, – машинально добавил Денис.

– Ах-ха-ха!, – задребезжал толстячок. – А вы шутник, юноша, шутник!…

У бородача в буквальном смысле отвисла челюсть, а старушка, прислонившись к косяку, благостно выдохнула:

– Заговорил! Слава тебе господи, заговорил! Пятнадцать годков молчал – и заговорил! Вот он – гром небесный, грешных калечит, а добрых детей божьих – лечит!

И торжественно указала пальцем на потолок. В озорную гипсовую русалку…

Так, по сценарию они, значит, говорящие галлюцинации. А я – типа, немой?! Не-ет, граждане глюки, так не пойдет…

– Аналогичные случаи медицине известны, – важно произнес доктор, не забывая, впрочем, заниматься при этом прямыми обязанностями; стучать резиновым молоточком, осматривать зрачок через лупу и совершать еще массу других, бессмысленных, с точки зрения обследуемого, манипуляций. – Некоторые, после удара молнии, даже на иноземных языках разговаривать начинали…

Давай, нянька, зашпрехай что-нибудь по-французски. По-английски тоже сойдет… И чего молчим? Жалко, что ли?..

– Ну, вот и все, – сказал доктор, и поднялся с кровати. – Моя помощь больше не требуется. Вы вполне здоровый молодой человек…

А укольчик?!. Не понял. Или это – не глюк?!!.. Во, попал!!..

– Федор, ты язык за зубами держать умеешь?

– Конечно, барин.

– Прекрати меня звать барином!

– Хорошо, барин…

Денис запустил мокрым полотенцем в сорванца…

Хороша была банька. Чудо, как, хороша. Жар стоял беспощадный – голову приходилось окунать в таз с холодной водой. Федька нещадно – в две руки – лупил березовыми вениками. Горела кожа, аромат свежесрубленного соснового лапника обжигал дыхание и хотелось одного: скорее окунуться в ледяную воду. Нырнув в большую бадью, Денис почувствовал себя заново рожденным. Уже во второй раз за сегодняшний день. Мечталось просто валяться на лавке предбанника и ни о чем не думать. Не думать не получалось…

– Издеваешься?

Хотел сказать строгим голосом, но получилось сипло, невыразительно. То ли от парной, то ли связки голосовые еще не привыкли к разговорной речи.

– Ты мне вот что скажи, – продолжил Денис, с блаженством допивая холодный, мятный квас из деревянного черпака. – Год, сейчас какой?

– Да ты, барин, никак памяти лишился? – ахнул Федька, с грохотом свалившись с лавки.

– Прибью! Вот этим самым черпаком, – пригрозил Денис. – Еще раз барином назовешь…

– Извини, Денис Иванович, – покаялся малец. – Но уж больно ты меня оглоушил.

Интересно – обращение к себе по имени Денис услышал здесь впервые. Уловка с "барином" сработала. Оказывается не только имя, но и отчество совпадают с прежними. Хоть на этом спасибо.

– Я сам оглоушенный. Молнией, – попытался пошутить Бесяев. – Вот она то мне память и отшибла…

Версия казалась Денису неплохой. Любые ляпы и нестыковки всегда можно было свалить на потерю памяти. Но хоть что-то ему знать нужно: вариант "тут помню – тут не помню" должен быть подкреплен, какими либо познаниями о нынешних реалиях. Мальчуган на роль источника подходил идеально…

– Ты мне год назовешь или нет? – прикрикнул он на Федьку.

– Дык, лето тысяча восемьсот девяносто шестого будет.

– Что лето, я без тебя вижу, – задумчиво промолвил Денис…

Значит – царская Россия. И что у нас в загашнике? Выходило не густо: никаких технологий, кроме финансовых будущего, в голове не было. По истории – давно забытый школьный курс. Не было и военной подготовки: не считать же за нее пару перестрелок в бандитские девяностые. Кое-какие секреты, правда, были получены от своих бойцов. Был кандидатский норматив по "классике", еще советский, несколько лет занятий боксом – классическим и тайским, но все это осталось в том теле, прежнем. Хотя… Ясно было одно: нужно как можно быстрей становиться своим в этом времени. Денис хмыкнул – вспомнился любимый анекдот его зама.

Молодой лейтенант оканчивает школу ГРУ, кадрит дочку начальника управления – дело идет к свадьбе, и получает первое боевое задание. Старый кадровик проводит инструктаж. Цель задания – врасти в среду, обзавестись связями. Первые несколько лет его никто не тревожит. Легенда: он молодой, преуспевающий миллионер, своя яхта, особняк в Челси и пр…Лейтенант на радостях устраивает "мальчишник", где будущего тестя называет старым козлом, а невесту – шлюхой. На следующий день его вновь вызывают в управление. Хмурый кадровик дает новую вводную. Цель задания прежняя – врасти в среду, но легенда меняется. Теперь он – нищий, одноглазый педераст, живущий под мостом…

– Давай, Федор, закругляться. Пообедаем, а после по городу прогуляемся. Как он, кстати, называется? – мимоходом, стараясь не акцентировать вопрос, спросил Денис.

– Ужель и этого не помните? – искренне огорчился Федька, не поддавшись на нехитрую уловку. – Уфа это, столица губернская…

Обед не подкачал. Стерляжья уха, запеченные зайцы (или кролики?), какая-то дичь – явно не домашняя, молочный поросенок, множество солений, выпечек. Помня о вынужденном трехдневном посте, пришлось себя ограничивать – несмотря на гневные восклицания няньки.

Немного ушицы, балыка белужьего, нежно-сырого хариуса под лимонным соком, отварной форели – некрупной, ручейной, тающего во рту окорока, пару-тройку пирожков с заячьей требухой… Теперь запить все это блаженство брусничным морсом и… все! Диета и еще раз диета.

– Ты, сынок, прогуляйся маленько, если хочешь, – сытно рыгнув, родитель торопливо перекрестил рот и поднялся из-за стола. – А мне еще по делам надо отлучиться. Вечером поговорим спокойно…

Городок был небольшой. Вокруг, под горой, причудливой неровной подковой изгибалась река. Неширокие, мощеные булыжником улицы кое-где суживались, переходя в деревянные. Дома были, большей частью, из соснового сруба, кое-где обшитого доской. Хотя встречались и новые, кирпичные особняки.

Денис прогуливался бесцельно, не выбирая направления, и с интересом осматривал дореволюционный пейзаж. Рядом, не переставая, трындел Федька, не давая сосредоточится на невеселых мыслях. Хотя, почему – невеселых? Что он там забыл – в той жизни? С женой давно развелся, детей у них не было. Девушки приходили и уходили: никого постоянного. Работа? А нужна она такая? С постоянной головной болью.

Хмыкнул – получился каламбур. Да и здесь можно неплохо устроиться. Молодой, здоровый организм – вся жизнь впереди. Двадцать с лишним лет разницы – не шутки… Воздух чистый, продукты натуральные, девчонки хорошие, надо думать, и здесь имеются. Что еще нужно для счастья?