Олег Авраменко - Принц Галлии

— Да, — вздохнул Филипп, уступая. — Этого исключить нельзя. И что ты предлагаешь?

— Компромисс. Я иду на некоторые уступки тебе, а ты — мне. Разумеется, было бы лучше дождаться завтрашней ночи и поймать Рикарда Иверо на месте преступления, но раз ты не хочешь подвергать Маргариту опасности, я не буду настаивать. Вместо этого предлагаю во время завтрашней прогулки незаметно изловить виконта и, постращав пытками, вытянуть у него признание.

Филипп помотал головой:

— Об этом речи быть не может. Королевскую кровь надо уважать. Рикард Иверо — внук императора Римского, правнук короля Наварры. Даже дон Александр, его государь, не вправе подвергнуть его пыткам без согласия Судебной Палаты Сената.

— Ты невнимательно слушаешь меня, Филипп. Я не предлагаю подвергать его пыткам — но лишь постращать. Он ведь слабак и сразу расколется, стоит показать ему клещи для вырывания ногтей. Мы запротоколируем его признание в двух экземплярах, один из которых вручим королю, а другой — верховному судье Сената, графу де Сан-Себастьяну. Тогда виконту никак не избежать суда; и даже если затем король его помилует, замуж за него Маргарита не выйдет.

— Не выйдет, — эхом повторил Филипп.

— Вот я же и говорю…

— Ты не понял меня, Эрнан. Я сказал: не выйдет . Ничего у тебя не выйдет. Потому что я не одобряю эту авантюру.

— И мне это не нравится, — поддержал Филиппа Симон.

— А я согласен с Эрнаном, — решительно заявил Гастон.

Филипп озадаченно уставился на него:

— Как?! Ты ухаживаешь за Еленой, которая души в своем брате не чает, и, по идее, должен был бы поддержать мой вариант действий, дающий Рикарду Иверо шанс выкрутиться…

— Однако я поддерживаю Эрнана.

— Ну что ж, воля твоя. Все равно это ничего не меняет. Наши голоса разделились поровну, а значит, окончательное решение остается за мной. И я…

Шатофьер предостерегающе поднял руку.

— Э нет, не спеши. Симон еще не высказал своего мнения; он лишь заметил, что ему это не нравится. — Эрнан с суровостью судьи поглядел на Бигора. — Но клянусь Марией… Гм… Пречистой Девой Марией клянусь, нравится ему это или не нравится, он поддержит мое предложение.

Симон опустил глаза и еле слышно произнес:

— Да, я, конечно, поддерживаю Эрнана… Но мне это не нравится…

— Шантажист! — раздосадованно буркнул Филипп. — Хотелось бы мне знать, на чем ты подловил Симона…

— Ну, так что? — торжествующе осведомился Эрнан. — Подчинишься решению своих друзей или прикажешь своим подданным повиноваться тебе?

— Ладно, лиса хитрющая, — обреченно сказал Филипп. — На этот раз твоя взяла. Выкладывай свой план.

— Итак, — начал Шатофьер, — в четырех милях от Кастель-Бланко есть небольшое местечко Сангоса… Кстати, Филипп, твой Гоше надежный человек?

— Он предан мне как собака. Вдобавок чертовски сообразителен и умеет держать язык за зубами. Если тебе нужен помощник, то лучшего не найдешь.

— Вот и ладушки. Я его беру. А теперь внимание! — И Эрнан изложил свой план.

Выслушав его, Филипп покачал головой:

— Ты неисправимый авантюрист, дружище!

Шатофьер презрительно оттопырил губы.

— Что, испугался ответственности?

— Но это же противозаконно!

— Правда? А разве ты сам себе не закон?

— К тому же цель оправдывает средства, — веско добавил Гастон.

— А по-моему, все в порядке, — нехотя отозвался Симон, подчиняясь повелительному взгляду Шатофьера.

— Сдаюсь! — поднял руки Филипп. — План Эрнана принят единогласно, прения закончены. Вы, друзья, — обратился он к Бигору и д’Альбре, — ступайте к себе и хорошенько отоспитесь, завтра у вас будет нелегкий день. А мы с Эрнаном сейчас же приступим к составлению всех необходимых бумаг.

— И ведите себя как ни в чем не бывало, — предупредил Шатофьер. — Не вздумайте смотреть на виконта Иверо большими глазами. Будем надеяться, что он не вспомнит о своем признании. Но если вспомнит, пусть считает, что я спьяну не придал его словам значения и никому ничего не сказал. Было бы нежелательно спугнуть его.

— Мог бы и не предупреждать, — ответствовал Гастон, вместе с Симоном направляясь к выходу. — Разве мы похожи на идиотов?… Гм… Во всяком случае, я.

Когда они ушли, Филипп устремил на Эрнана проникновенный взгляд и доверительным тоном спросил:

— И все же, друг, признайся чистосердечно: почему ты не рассказал мне об этом раньше?

Кутаясь в простыню, Эрнан поднялся с дивана, подошел к окну и распахнул его настежь.

— Я боялся, Филипп, — ответил он, не оборачиваясь. — Боялся давать тебе много времени на размышления.

— С какой стати?

— Ты мог бы не устоять перед соблазном позволить злоумышленникам сделать свое дело — убить Маргариту. И лишь потом преступники были бы изобличены, вся королевская семья Наварры опозорена, ну а ты… Ай, что и говорить! У тебя было бы достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к этому дню. И тогда не успел бы никто опомниться, как ты возложил бы на свое чело наваррскую корону, оставляя свою руку свободной для брака с какой-нибудь другой богатой наследницей. Хотя бы с той же Анной Юлией. — Эрнан тяжело вздохнул. — Политика — грязная штука. В ней цель оправдывает любые средства.

На следующий день события разворачивались именно так, как им и полагалось разворачиваться по замыслу Эрнана, правда, со некоторым запаздыванием во времени. Задержка была вызвана тем, что большинство гостей Маргариты отсыпались после вчерашней попойки до двух, а кое-кто — до трех пополудни, и лишь в четвертом часу два десятка молодых людей изъявили желание отправиться на прогулку в лес, чтобы проветрить отяжелевшие с похмелья головы.

В числе оставшихся в замке была Изабелла Арагонская, которая замкнулась в своих покоях и, сославшись на плохое самочувствие, велела горничной никого к ней не впускать. В первый момент Филипп не на шутку встревожился, заподозрив, что ее муж прознал о случившемся прошлой ночью и жестоко избил ее. Однако чуть позже стало известно, что после вчерашнего у графа де Пуатье начался очередной запой; едва лишь проснувшись, он вызвал к себе виконта де ла Марш и графа Ангулемского — своих обычных собутыльников, в их компании быстро нахлестался и к часу пополудни снова впал в состояние полного беспамятства.

Не выехали на прогулку также Жоанна Наваррская, Констанца Орсини, Фернандо де Уэльва, Эрик Датский, Педро Оска, Педро Арагонский и еще с десяток вельмож. Поначалу от участия в прогулке отказывался и Рикард Иверо, но затем он поддался на уговоры сестры и изменил свое решение, так что Гастону не пришлось даже намекать Елене на желательность присутствия в их компании ее брата.