Эми Фетцер - Любовь бродяги

У Пенни перехватило дыхание, она почувствовала, как какая-то жаркая волна нахлынула на ее сердце, и тихо, почти невнятно пробормотала:

— Это была ошибка.

— Ха! — усмехнулся Рэмзи. — Ошибкой может быть один случайный поцелуй. Ну два максимум. Но та страстная ночь, которую ты провела в моих объятиях, ошибкой быть не может. — Он решительно тряхнул головой. — Никогда!

— Как ты самоуверен! Разве я говорила тебе об этом?

— Да. Но ты говорила это не словами, а всем своим поведением. — Он вновь самодовольно усмехнулся, вспомнив, как Тесс умело отклонила его настойчивые ухаживания на борту «Морской ведьмы». — У меня был уже случай убедиться, что женщина всегда может отказать мужчине, если не хочет его любви.

— Ты хочешь сказать, что я влюблена в тебя?

О'Киф окинул ее скептическим взглядом. Его взгляд вновь остановился на соблазнительной ложбинке на ее груди, в которой скрывался маленький позолоченный медальон.

— Вот именно, — озорно улыбнулся Рэмзи. — Пусть даже твои губы говорят мне «нет», твое тело все равно уже сказало мне «да».

— Не слишком ли ты много на себя берешь?

— Хочешь, я докажу тебе свою правоту? — спросил он, стараясь казаться спокойным. Хотя каждая его жилка трепетала от едва сдерживаемого возбуждения. Он чувствовал терпкий запах ее тела. И от этого его беспокойство все возрастало и возрастало.

— А ты нахал, однако.

— Пусть так, но я вижу тебя насквозь, как стеклянное корыто.

— Не дерзи.

— Я становлюсь дерзким, как только вижу тебя.

— Безмерно польщена твоим комплиментом.

Она насмешливо прищурилась и с деланным равнодушием отвернулась в сторону. О'Киф решил переменить тему разговора.

— Ты открыла сундук? — спросил он.

— Нет, — ответила Пенни, слегка вздрогнув.

— Я так и знал.

— Что ты хочешь этим сказать?

Рэмзи не торопился отвечать на ее вопрос. Он неторопливо взял со столика рюмку с ликером и медленно отпил два глотка.

— Так что же? — торопила она его, наблюдая за спокойными движениями О'Кифа, и только теперь заметила блеснувший на его пальце большой золотой перстень.

Все так же не спеша допив ликер до конца, он насмешливо покосился на нее и этим окончательно вывел из себя. Она сделала шаг в сторону, словно собираясь уйти, и как бы между прочим небрежно произнесла:

— Какое это имеет значение, открыла я сундук или нет?

— Немалое, — ответил он, осторожно поставив рюмку на крышку рояля и внимательно следя за плавностью своих движений. — Особенно для Блэквеллов, которые тебе этот сундук послали.

— А как ты поступил со своими посылками?

Задав этот вопрос, Пенни надеялась, что Рэмзи нечаянно проговорится о своем загадочном прошлом. Ноон лишь лаконично заметил:

— Я открыл их, — Они имеют какое-нибудь отношение к моему сундуку?

— Никакого. Отношение они имеют только ко мне.

— Что ж, тогда я еще раз повторю, что такую старинную вещь не могли послать мне.

О'Киф хмуро посмотрел на нее, и в выражении его глаз появилось что-то таинственное.

— Не стоит пренебрегать подарками мертвых, — глухо произнес он. — Они этого не любят.

Пенелопа испуганно отшатнулась. Его неприветливый взгляд поразил ее. Никогда еще он не говорил с ней так сурово.

— Не повышай на меня голос! — возмутилась она.

— Не возражай! — рявкнул он, ударив кулаком по клавишам так, что рояль грозно застонал в ответ. — Откуда на квитанции появилась подпись Тесс? Как ты думаешь?

— Да, да, — взволнованно залепетала она. — Тесс. Почерк Тесс, но ведь это невозможно. Ей было лишь двадцать пять, а этот проклятый ящик послан из 1839 года.

— Возможно или невозможно — не тебе решать! — резко сказал Рэмзи, и лицо его потемнело. — Иди открой сундук. Нечего праздновать труса! — Он дерзко вскинул голову. — Докажи, что ты достойна дружбы с Тесс. Ведь она пошла на смерть ради тебя. — Поднявшись со стула, он тяжелой глыбой навис над Пенелопой. — А ты трусишь, когда речь заходит о ее судьбе.

— Наглец! — Пенни наотмашь ударила его по щеке. — Как ты смеешь так разговаривать со мной? Она была моей единственной подругой. — На ее глазах появились слезы, и сердце О'Кифа дрогнуло от жалости. — Мы выросли вместе, вместе многое пережили. И теперь, — она всхлипнула и медленно провела рукой по лицу, — мне нестерпимо думать, что на ее месте должна была оказаться я, Ведь именно я попросила ее сделать это. И сейчас у меня такое чувство, словно я сама приставила пистолет к ее виску.

— Не говори так. Ты ни в чем не виновата. Она сама сделала свой выбор, — произнес Рэмзи, приближаясь к Пенелопе.

— Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, — сказала она, отталкивая его, и, резко повернувшись, хотела уйти из гостиной. Но О'Киф взял ее за руку и притянул к себе. «Что бы она ни говорила, но ей сейчас нужна моя помощь, — думал он. — И я не оставлю ее».

— Отпусти меня, пожалуйста. — Она уперлась руками ему в грудь и отвернула лицо в сторону. — Со мной опасно находиться рядом. Я — источник всех бед.

Он взял ее голову в свои ладони и повернул лицом к себе, стараясь заглянуть в глаза.

— Я не боюсь пить из этого источника, — решительно произнес Рэмзи и крепко поцеловал ее в губы.

Его поцелуй взволновал ее до глубины души. Сердце сладко заныло. Страстная дрожь прошла по всему ее телу. И О'Киф подумал, что не исчезновение Тесс мешает Пенелопе целиком отдаться любви, заставляя ощущать свою неполноценность, а какая-то другая, еще неведомая ему причина, истоки которой он пока не знает, но непременно узнает в будущем, даже если единственным путем к этой тайне будет лишь обладание телом этой не в меру скрытной женщины.

Пенни все еще вырывалась из его объятий. И он, уставший от ее сопротивления, скользнув рукой по спине, грубо и решительно прижал ее бедра к своему телу. Другой рукой он медленно коснулся упругой трепетавшей груди. И сопротивление сразу ослабело. Все нежнее и настойчивее лаская рельефно проступающие под тонкой материей соски, Рэмзи почувствовал, как они стали твердыми и горячими, словно нагретые солнцем морские камешки. Страстная дрожь, охватившая ее, передалась и ему.

Прильнув к его груди, она замерла в сладостном оцепенении, пока он не торопясь снимал с ее плеч легкий голубоватый халат. «Все повторяется вновь, — подумала она. — Он обладает надо мной какой-то властью. И я не в силах сопротивляться ей». Пенелопа и хотела бы оттолкнуть О'Кифа, ударить его по лицу, наговорить грубостей, но она чувствовала, что уже не в состоянии думать ни о чем, кроме пьянящего тепла ласкающих мужских рук, страстной дрожи жаркого, прижимающегося к ней тела и отчаянного, сумасбродного желания забыться в его горячих крепких объятиях. Она знала, что с Рэмзи это вполне возможно. Стоит лишь отбросить все свои опасения и заботы и стать хотя бы на один час простой глупой девчонкой. Она чувствовала, что уже становится ею.