Алексей Волков - Русский фронтир

– Это ваши люди, а не мои, – зло бросил ему Минья. – Такой толпой отправиться наказать одного человека, получить там взбучку, а затем быть разгромленным крохотным отрядом, прибывшим черт знает откуда, – и это ваши хваленые воины? Теперь понятно, почему до сих пор вы не можете установить порядка в своих владениях! Странно, как нас самих до сих пор не повязала парочка случайно проезжающих мимо авантюристов!

– Мои люди практически перекрыли испанцам море, – встал на защиту пиратов д’Ори. – Хотел бы я посмотреть на того, кто сумел бы повторить подобное.

– Что ж они здесь наложили в штаны, как последние шакалы?

Минья выпалил это, будто шакалы разгуливали по Тешасу исключительно в штанах.

– А чем прославились ваши люди? Кого победила славная республиканская армия? Попавшихся на пути плантаторов?

– При приближении моей армии хваленые регулярные войска разбегаются врассыпную! – запальчиво возразил Франсиско.

На самом деле судьба еще не сталкивала повстанцев с их противниками. Лишь один раз соединенная армия Мексиканской республики встретилась с собранным несколькими донами ополчением. Перевес республиканцев был настолько велик, что ополченцы действительно спешно ретировались с места несостоявшегося боя. Случай этот окончательно убедил командующего в собственных исключительных полководческих способностях, и порою ему хотелось настоящего боя, жестокого, кровопролитного, с истреблением большинства неприятеля и пленением тех, кто по капризу судьбы смог избежать попадания свинца или удара стали. Чтобы обязательно окрестные поля были залиты потоками крови, а вражеские трупы лежали горами.

А затем – торжественный въезд в столицу, и благодарное население провозглашает Франсиско первым президентом Мексики в обход правительства.

Видение было настолько ярким, что злость на компаньона за нелепую неудачу усилилась еще больше.

– Наша армия. Не ваша, – поправил командующего губернатор и, не желая продолжать ссору, повернулся к Гомесу: – Куда они направлялись? Ну, эти…

– К границе. Где расположились русские.

– Догнать сумеем?

– Ни в коем случае. Они наверняка уже там.

Д’Ори недовольно поморщился. Ему очень хотелось отомстить. Но нападать при этом на основные силы, даже если они растянуты вдоль длинной пограничной линии, это, знаете ли…

Мысли Франсиско невольно устремились в том же направлении.

– А если нам обрушиться с тыла? Они же нас наверняка не ждут! Разнесем их поселения в пух и прах!

Уверенности в голосе командующего не было. Нет, он не сомневался в осуществимости предложенного плана. Просто взять у недавно прибывших на континент поселенцев было явно нечего, а тогда есть ли смысл нападать?

Франсиско не воспринимал казаков как воинскую силу и, соответственно, не видел с их стороны угрозы своему делу. Стерегут границу, и пусть. Когда-нибудь дойдет и до них очередь.

– Можно и так, – тоже без малейшей уверенности согласился губернатор. – Но я все же в первую очередь отомстил бы тому, кто посмел оказать сопротивление армии законного правительства.

Хотел сказать – «законному губернатору», однако тогда остальные могли подумать, будто речь идет о личной мести.

Минья, смуглолицый от природы, а сейчас вообще едва не черный от постоянного пребывания под солнцем, извлек сигару, откусил кончик, прикурил и возразил из клубов дыма:

– Я бы не стал торопиться с этим. Пусть сначала отстроится, уверует в собственную безопасность, а тут мы и… – Командующий красноречиво умолк.

Д’Ори некоторое время осмысливал предложение, а затем расхохотался и в порыве чувств хлопнул соперника по плечу:

– Вот это дело! Представляю морду этого Педро, когда в разгар какого-нибудь празднества вместо гостей заявимся мы собственной персоной!

Минья и Гомес азартно присоединились к хохоту, и их смех не сулил строптивому помещику ничего хорошего.

Общее веселье на время сблизило разных людей. Бывший флибустьер опомнился первым и, отхлебнув из стоявшего перед ним стакана, произнес:

– Все хорошо, но нам надо наметить дальнейший план движения. Сидение на месте расхолаживает людей. Да и выигрываются революции решительными ударами. Не зря же мы выступили в поход!

Планы были слабым местом в действиях армии. Предводители никак не могли договориться между собой на сколько-нибудь длительное время. Оба были согласны в том, что победа достигается непрерывным продвижением вперед, но Д’Ори, являясь, согласно бумагам республиканского правительства, губернатором Тешаса, заботился исключительно об установлении своей власти над штатом, возможно же, вообще был не прочь создать на его основе независимое государство, а Минья думал, так сказать, в общегосударственных масштабах и стремился как можно скорее захватить всю страну. Для него Тешас был лишь трамплином к дальнейшему, а для флибустьера – конечной и, по существу, единственной целью.

– Двигаться надо. – Хоть в этом Минья был согласен с компаньоном. – Но куда?

– Я думаю, надо пройтись вдоль побережья.

Все-таки д’Ори был флибустьером и инстинктивно старался держаться поближе к морю. Хотя бы как к средству спасения.

– Есть у меня кое-какие наметки, и, согласно им, неплохо бы пока свернуть чуть в сторону…

Франсиско красноречиво посмотрел на Гомеса, и последний, поняв значение взгляда, выдвинулся на первый план.

– Дело в том, что многие недовольны сменой власти, – тихо шепнул он, наклоняясь поближе к соперникам.

– И что? – не понял Луи.

– Как? Надо просто…

Выступление состоялось лишь на второй день. Линия станиц была разбросана настолько, что даже подтянуть казаков из самых ближних поселений требовало немало времени. Границу в любом случае оставлять без присмотра не годилось, вдобавок у станичников имелась куча дел, и прекрасно знающий казачью жизнь генерал обошелся самым минимумом. С ним в поход, считая конвой Муравьева, выступили неполные три сотни человек. С ними была вся наличная артиллерия – два конных орудия с прислугой.

– Ничего, – бросил генерал. – Против нас не регулярные войска. Если уж мы Наполеона одолели, то каких-то повстанцев и подавно. Я послал гонцов к местным воякам, может, тоже подойдут.

Отношения казаков с бывшей испанской армией были сложными. По условиям соглашения с испанской короной все желающие военнослужащие могли или вернуться на родину, или продолжить службу в своих подразделениях, ставших частью русской армии. Только возвращаться большинству было некуда, и едва ли не все офицеры и солдаты дисциплинированно принесли присягу новому императору.

При этом на посланцев нового повелителя местные порою посматривали свысока. Кто-то, конечно, втайне побаивался быть обойденным по службе, кто-то просто привык чувствовать себя начальником посреди бескрайних степей, все же мексиканская армия стояла не крупными формированиями, а небольшими командами, и любой из начальников ощущал себя богом. И, как всегда, остро вставал вопрос – кто же кому должен подчиняться? Здесь, вдали от Европы, о казаках даже не слышали и до сих пор не могли понять: кто же это – воины или какие-то ополченцы, большую часть времени занятые обычными полевыми работами? Вроде бы селились они так, чтобы не только границу прикрыть, но и обеспечить себе достаточное количество земель под поля и пастбища. Даже слово «солдат» в их отношении не употреблялось. Вот и понимай, как знаешь, что это за люди и на каком основании они имеют воинские звания, причем не похожие ни на какие другие.