Алексей Борисов - Смоленское направление

– Да в лагере почитай, сотни три всего воинов и было, давно уже ушли все, в сторону города. – Пахом рассказывал, не забывая шустро работать ложкой, Степанида готовила борщи, на аромат, которого, прибегали даже лесные звери.

– А полон, с ним что?

– А что с ним будет, отдадут за выкуп, а если гривен не соберут, то Ярослав их к себе в войско переманит. – Новгородец закончил обедать, вытер рот и ложку платком, сложил в специальную сумочку на поясе и уставился на нас с Савелием. Ещё пару месяцев назад, рот был бы вытерт рукавом, но подсмотревши за мной, Ильич перенял правила хорошего тона.

У нас оставалось четверо раненых литвин, которые могли ходить только с помощью костыля. Мазь Вишневского творила чудеса, хазарин докладывал, что ещё пару дней и рогульки можно отдать на дрова.

– Савелий, может нам попытаться переманить пленных в отряд? – Предложил сотнику.

– Свиртил согласится, у него кроме халата, ничего нет, за остальных не знаю, надо поговорить. – Сотнику предложение понравилось, увеличение войска за счёт рекрутов из пленных, было обычной практикой, в те времена. Бороться с подобными вещами можно только двумя способами: – пленному, было, что терять дома, либо долг перед Родиной перевешивал все заманчивые предложения.

Говорили с каждым по отдельности, показывали обмундирование, которое будет передано, в случае перехода, денежное вознаграждение и кандалы в случае отказа. Пахом Ильич, нарочно, стоя возле палатки с ранеными, громко рассказывал о том, что у него есть покупатель на пленников из далёких жарких стран, где нет лесов, зато песок в изобилии.

Не знаю, что заставило раненых согласиться вступить в Русское воинство, то ли рассказ о пленении их князя, у которого нет серебра, чтобы выкупиться самому, то ли сверкающие кольчуги, но результат был достигнут. Ненависти к своим бывшим врагам раненые не испытывали, тем боле, что родственные связи между Западной частью Руси и литвинами были достаточно широки. Как потом выяснилось, бабка Велимира приходилась сестрой бабке Радивила, тот в свою очередь был двоюродным братом Подейко. В итоге наш отряд пополнился пятью новыми бойцами.

Следующие сутки мы разбирали завал на реке. 'Ежи' и затонувшие ладьи полностью перекрыли фарватер. Ладья Новгородца как локомотив стаскивал остовы разбитых кораблей с освобождённых от якорей дубовых брёвен. Работа нашлась и для похоронной команды, более тридцати утопленников были подняты со дна реки. Их похоронили в одной могиле, возле полянки, где уже покоились люди Швентарагиса, насыпав общий курган, ребята Васьки Щуки сколотили крест из досок разбитых судов. С тех пор, то место и называется – Литовский курган.

То, что Смоленск вот-вот будет освобождён, сомнений не было. Последний погибший солдат нашей войны у крепости был похоронен, пора было думать о живых. На ладью Пахома грузили не зеркала и ткани, грузили нечто более важное для настоящего момента – Хлеб.

Ильич уже давно не задавал вопросов, откуда берутся все товары и продукты. Но в этот раз, видя свежеиспеченные караваи, а печь с утра ещё не топили, мне был задан вопрос в лоб.

– Лексей, от лукавого или от Бога? – Пахом разломил свежий хлеб.

– А ты, как думаешь, Ильич? – Говорить правду не хотелось, врать – и того больше.

– Думаю второе, ибо людей накормить хочешь, не требуя платы. – Новгородец хрустнул поджаренной корочкой и пошёл в сторону ладьи. Два часа назад, до этого разговора приплыл Яков, сообщивший, что город свободен, но не слышно не криков петухов, ни лая псов. Наёмники оставили город и спешно двигались на запад, пытаясь унести награбленное добро. Город спасло от пожара чудо, в виде дождя. Ярослав так и не вошёл в Смоленск, остановившись в пяти верстах от городских стен. Кормить горожан было нечем, а портить репутацию героя-освободителя не хотелось. Администрацию города заменила церковь, но продуктов хватило только на одну раздачу.

Новгородская ладья, тащившая на буксире будущую лодку рыбака, наполненную продовольствием, причалила перед восходом солнца, в потёмках. Савелий, руководил охраной провианта, с ним был Ратибор и Велимир. Васька Щука одетый в кольчатую броню, с палицей на плече побежал собирать оставшихся в живых жителей Подола.

– Кашу будут варить прямо у причала, все желающие могут получить бесплатно еду. – Васька стучал в двери, будил жителей и бежал дальше.

Через час прибежал Ермоген, упускать такой случай было непростительно, присутствие церковника при акте благотворительности давало огромный бонус церкви. Видя знакомые лица, священник аж крякнул: – вовремя подсуетился никеец, ох как вовремя.

Степанида шурудила громадным половником, помешивая гречневую кашу с тушёнкой. К стодвадцатилитровому казану выстроилась цепочка людей, подавая ёмкости, куда накладывалась ароматная каша, справа от неё сидел Пелгуй, ловко разрезал ножом каравай хлеба пополам и передавал голодающему.

– Савелию спасибо говорите. – Как бы про себя, еле слышно повторял мальчик.

Те, кто не расслышал Пелгуя, переспрашивал у соседей, и к полудню, когда был сварен шестой казан, а обессиленная Степанида отдыхала в тени на лавке, беседуя со своими подружками, по городу прошёл слух.

– Я сама, своими ушами слышала, 'мерькурьевцы' побили на реке литвинов, а теперь их воевода Савелий кормит весь город кашей с мясом и даёт хлеб. – Женщина с зелёным платком на голове, подхватила горшок, накрыла сверху хлебом и потопала дальше, к своему дому. Её собеседница постояла с минуту, перекрестилась, подозвала свою дочку, отдала свой горшок с кашей, поискала глазами по улице, в поисках знакомых лиц, и…

– Это тот Савелий, который княжну в жёнки взял и казну рязанскую привёз.

– Да ты что…

– Вот тебе крест…

Если б сейчас в городе провести выборы в князья, то Савелий набрал бы сто процентов голосов. Будь у сотника человек пятьсот воинов, он бы рискнул, но время ещё не пришло. Был вложен только первый камень, в ту кладку, которая принесёт Савелию славу Защитника Смоленска.

Ильич отправил двух приказчиков под руководством Евстафия прибрать в разгромленной лавке, сам же отплывал обратно, за новой партией продовольствия. После бесплатной раздачи каши было принято решение давать провиант в долг. Ермоген выделил двух писцов, которые на бересте будут записывать должников, таким образом, выполнялась поставленная мной задача, узнать приблизительное количество горожан. Все, кто приходил за крупой, называли состав семьи, указывая имя главы семейства. Приезжать в Смоленск, и рыться в архиве, теперь не имело смысла. Стало понятно, почему произошла столь сильная нестыковка в данных, по численности населения за 1239 г. Большая часть горожан, из-за голода покинула столицу. Кусочки бересты подшивались по дюжине в стопке и отправлялись в церковь Михаила Архангела. Евстафий предварительно переписывал данные к себе в блокнот, для ведения бухгалтерии. Город насчитывал двадцать одну тысячу человек, шестьдесят три тонны крупы было перевезено за три дня. Если б не возможность передохнуть в моём настоящем времени, загнулся бы. Последний раз, когда мне приходилось таскать мешки в подобном количестве, было восемь лет назад. Фура с сахаром застряла, из-за поломки не доезжая Севастополя, в воскресенье. С утра и почти до обеда перегружал мешки с сахарным песком в восьмитонный КамАЗ. Спина ныла два дня, денег было в обрез, нанимать грузчиков не стал. Складская машина так и ездила взад-вперёд, подобно челноку, пока не перевезла весь груз.