Дворкин А.Л. - Очерки по истории Вселенской Православной Церкви

Всю его многообразную деятельность, все его богословие должно рассматривать именно с этой позиции. Ибо "Василий сознавал и всю важность для своего дела и всю ответственность своего высокого положения – епископа первенствующей кафедры Понтийского диоцеза. Он был слишком заметен для врагов своего дела и менее всего должен был подавать повод к нападкам" (св. Григорий Назианзин).

Великий пастырь, св. Василий был и великим церковным политиком. Ему приходилось о многом умалчивать, проявлять гибкость и мягкость в вопросах второстепенных, чтобы отстоять главное, и находить новые формы выражения веры Церкви, чтобы объединить и примирить всех. Он боролся не за букву, а за дух, и он, как никто другой, понимал, что Бог "дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа; потому что буква убивает, а дух животворит" (2Кор.3:6).

Свт. Василий много потерпел не только от врагов, но и от друзей, не понимавших того, что им казалось чрезмерной уступчивостью. В начале своего епископства он воздерживался от писаний на вероучительные темы, чтобы не дать своим врагам, особенно при дворе Валента, возможности использовать его писания против него. Но, конечно, такая сдержанность вызвала недовольство некоторых слишком горячих "староникейцев", считавших, что он должен был громко и отчетливо провозглашать Истину, какие бы последствия это ни повлекло за собой. В Богоявление 372 г. Валент со своим двором молился в его соборе в Кесарии. Св. Василий вновь разочаровал многих, надеявшихся, что он запретит в причастии императора-еретика. Им казалось, что Василий идет на слишком большие уступки, но именно в этом и проявлялась его пастырская мудрость, ибо он считал своей главнейшей обязанностью сохранить свою кафедру, чтобы ею не завладели еретики. И он преуспел в этом, долгое время оставаясь единственным православным епископом на Востоке.

К 375 г. позиции Василия были настолько прочны, что он мог позволить себе откровенное выражение своих взглядов. Самый известный и весьма спорный пример использования св. Василием принципа икономии – это его книга о Св. Духе, где неопровержимо доказывается Божество Третьей Ипостаси, но Сам Дух ни разу Богом не называется. Эта позиция св. Василия отражена в нашем Символе Веры, где Св. Дух также прямо не называется Богом, хотя и Божество Его не вызывает сомнений. Такая чрезмерная осторожность в формулировках вызвала резкую критику лучшего друга св. Василия – св. Григория Богослова.

Богословское наследие св. Василия бесценно. Главное – это разработка учения о никейском единосущии при наличии в Боге трех Ипостасей. Свою задачу св. Василий выполнил в богословском синтезе, создав новую терминологию, благодаря которой никейская вера наконец стала приемлемой для большинства "омиусиан".

В дополнение к своему богословскому подвигу св. Василий блестяще провел пастырскую борьбу, примирив все разрозненные группировки: он объединил "восточных" в едином и твердом исповедании и добился к ним снисходительности со стороны как "староникейцев", так и "западных", – и это несмотря на такие канонические трудности, как, например, антиохийский раскол.

При всей своей богатейшей одаренности кесарийский епископ не был писателем по призванию. Все, что он написал, было вызвано насущной необходимостью, было создано для немедленных практических целей. Это объясняется специфичностью жизни святителя – той непрекращаемой борьбой, которую он вел всю свою жизнь.

В богословии перед св. Василием стояла сложнейшая задача: примирение эллинского ума с Христовым благовествованием, или, иными словами, выражение библейской веры в терминах, адекватных его времени и окружению. Даже самому великому Оригену не удалось решить эту задачу, но начало он положил.

Прот. Георгий Флоровский выделяет следующие источники, использованные и преобразованные св. Василием Великим в его богословско-метафизическом синтезе. Во-первых, оригеновские мотивы, дошедшие к Василию через св. Григория Чудотворца, и прежде всего знаменитый антитезис Григория: сотворенное и несотворенное, рабское и владетельное. Во-вторых, в своих идеях св. Василий исходит от омиусианских предпосылок, в которых он вырос, хотя само слово пмпйпэуйпт он решительно отвергает, заменяя его никейским пмппэуйпт. Однако он не уставал подчеркивать различия ипостасей в Святой Троице, отметая таким образом недосмотренную "староникейцами" опасность модализма. В-третьих, святитель принимает некоторые предпосылки неоплатонизма, особенно в своем учении о Святом Духе, но при этом совершенно преображает неоплатонизм изнутри. И, наконец, в-четвертых, основная схема тринитарного богословия заимствована св. Василием из Аристотелевой "Метафизики": отталкивание от конкретного, частного, индивидуального. И все православное богословие после Василия Великого приходит к единству, а не отталкивается от единства. Таковы основные предпосылки богословия св. Василия Великого.

Ему свойственна богатейшая эрудиция. В своих "Беседах на Шестоднев" он показывает глубокое знание современных ему научных теорий о сотворении мира, которыми он пользуется для толкования библейского повествования. Но, как бы ни изменялись научные теории, основа, провозглашенная св. Василием, остается неизменной: "Бог сотворил мир во времени". Святые отцы всегда относились к Библии как к книге о делах Господних, о том, что Он делает, но не как к священному учебнику физики или астрономии.

Особо следует сказать о полемике св. Василия с Евномием, утверждавшим, что Бог вполне познаваем, как и всякое Его творение. Отвечая ему, св. Василий проводит различие между непознаваемой сущностью Божией и его познаваемыми "действованиями": "Утверждаем, что знаем Божие величие, Божию силу, премудрость, благость и промысел, с которым печется о нас Бог, и правосудие Его, но не самую сущность", – говорил он. Мы можем познать, что Бог есть, но сама сущность Его непостижима ни для людей, ни для ангелов.

Своим учением Евномий разрушал сущность откровения Господня. В ответ ему св. Василий говорил, что, хотя мы познаем Бога в Его творении и в познании самих себя, тем не менее "естественное" богопознание само по себе недостаточно, ибо только в библейском откровении мы встречаемся с Богом как с Личностью – вначале через Ветхий Завет, но наиболее полно и совершенно – в Личности Иисуса Христа. Провозглашая личного Бога, св. Василий не оставляет камня на камне от философских концепций Евномия.

Святитель утверждает, что Бог есть не безличная сущность, но Троица. Утверждение единой сущности Божией без различения Ипостасей было на руку Евномию в его спекулятивно-философских построениях, близких и понятных греческому уму. И поэтому учение св. Василия о трех Ипостасях Божества при единой сущности можно назвать революцией не только в греческом языке, но и в философии. Он превращает число из количественной категории в качественную: истина и тайна Триединства не есть арифметика – три и один.