Владимир Контровский - Томагавки кардинала

Президента Объединённых Штатов слушали с напряжённым вниманием — сенаторы чуяли, что самое важные его слова ещё впереди.

— По необходимости мы в гораздо большей степени оказываемся вовлеченными в события, происходящие в нашем, Западном полушарии, и выступаем по поводам, которые должны быть очевидны всем хорошо осведомленным и непредубежденным наблюдателям. Политическая система всех европейских держав существенно отличается от политической системы Америки. Поэтому в интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Объединёнными Штатами и этими державами, мы обязаны объявить, — мсье президент сделал хорошо рассчитанную паузу, — что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть Западного — нашего! — полушария как представляющую угрозу нашему миру и безопасности.

Раздались аплодисменты, но Монроз сделал жест, призывающий к молчанию, — он ещё не закончил.

— Мы не вмешивались, и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы. Однако что касается стран, провозгласивших и сохраняющих свою независимость, а также тех, чью независимость мы признали после тщательного изучения и на основе принципов справедливости, мы не можем рассматривать любое вмешательство европейской державы с целью угнетения этих стран или установления какого-либо контроля над ними иначе, как недружественное проявление по отношению к Объединённым Штатам. Как вы понимаете, речь идёт прежде всего о Южной Америке, а также о некоторых других территориях американского континента и Западного полушария. Мы будем поддерживать молодые страны Латинской Америки в их борьбе против испанской тирании, за свободу и независимость!

Мсье президента очень хорошо поняли — ведь он открыто провозгласил: «Америка — вся, и Северная, и Южная, — эта зона интересов Объединённых Штатов, и никаким занюханным европейцам здесь делать нечего! И вообще, всё Западное полушарие — это наше полушарие, понятно? Вы думаете, мы зря назвали свою страну «Объединённые Штаты Америки», а не «Североамериканские Объединённые Штаты»?». Зал вновь взорвался аплодисментами, и на сей раз Шарль Монроз не спешил прервать овации — он всё сказал.

Бледнолицые братья впервые заявили о себе во весь голос, высказав всему миру свои амбиции. Загнав в резервации жалкие остатки индейских племён восточного побережья и верховьев Миссисипи и расширяя территорию Объединённых Штатов, они шли теперь на Дикий Запад, отстреливая бизонов и кочевых индейцев, хозяев этих мест. Они шли упорно и безостановочно, шаг за шагом приближаясь к редкой цепочке русских поселений на берегу Тихого океана, основанных егерями генерала Каменского и зверопромышленниками Аляски.

1847 год

Европейские державы не то чтобы безоговорочно смирились с лозунгом «Америка для американцев!», но понять его поняли. И когда вспыхнула война между Объединёнными Штатами и Мексикой, они не стали в неё вмешиваться. Хотя им было и не до того — в Европе шла очередная серия буржуазных революций.

Скорее всего, независимая Мексика, освободившаяся от «испанской тирании», после «тщательного изучения» не показалась её северным соседям соответствующей «принципам справедливости». Последовал вооружённый урок, за который Мексика заплатила половиной своей территории. Правда, мексиканский студент, утерев кровавые сопли, пущенные ему шампленскими педагогами, получил стипендию в талерах, официально проведённую через бухгалтерию Нуво-Руана как плата за отобранные у него земли — всё должно быть законно. На этих землях возник штат Нуво-Мекс и к — очередной штат ОША.

Орёл, похищенный с тотема ирокезов, хищно расправлял крылья…

1848 год

— Учудил твой внучёк, Михал Семёныч, учудил, ничего не скажешь, — губернатор Форт-Росса раздражённо прошелся по своему кабинету. — Мало что умыкнул девку, так ещё кого выбрал, шельмец, — дочку вождя!

— Он её не воровал, — спокойно ответил старик, стоявший у дверей губернаторского кабинета. Старик доживал седьмой десяток, был сед, и если бы у него росла борода, он наверняка был бы седобородым. Но у Маленького Медведя, в крещении Михаила, борода не росла — сказывалась густая кровь его индейской матери. — Они любят друг друга.

— Любят? Вот придут завтра кашапомы под наши стены с дубинами да стрелами и покажут ему любовь да ласку! И что прикажешь делать? Из пушек по ним стрелять? Оно, конечно, можно, да только мы с индейцами сколько лет в мире живём, и Форт-Росс ещё ни разу в осаде не был!

— Мой внук не воровал девушку, — стоял на своём старый метис. — Обычай такой — её родители обо всём знали. — Старик немного подумал и добавил: — Наверное. Выкуп дадим — не будет войны.

— В общем, так, Медведь, — Шелихов пристукнул ладонью по столу, — разберись со своими влюбленными, а заодно и с твоими будущими родственниками, понял?

Лыков степенно кивнул и вышел из кабинета.

— А то я ведь и власть могу применить! — крикнул ему вдогонку губернатор Форт-Росса. — Посажу обоих в холодную — будет им медовый месяц!

Последнее было сказан уже для острастки — вся русская колония знала, что Шелихов Павел Иванович хоть и суров, но не самодурничает, и попусту над людьми не куражится — по-другому в этих краях нельзя.

Проводив старого ирокеза, губернатор сел за стол и крепко задумался — ему было о чём подумать. Свыше полувека Русская Америка ухитрялась лавировать между испанцами и местными индейскими племена, не доводя дело до вооружённых столкновений и в то же время блюдя свой интерес и не поступаясь достоинством, что было совсем не просто. «Эх, — думал Шелихов, — французам, а до них англичанам было легче: их державы поддерживали. А мы одни как перст, и в Петербурге никому до нас дела нет. Нессельроде, [36] Карл Нессельроде — русский министр иностранных дел при Александре I и Николае I. В 1825 году (в реале) составлялся план покупки для Форт-Росса 25 семей крепостных, которым была бы по прибытию в Америку дана свобода. План этот был отвергнут Нессельроде. вон, какой месяц молчит: будут переселенцы, не будут — одному богу известно. А тут ещё американцы лезут — шустрые, как тараканы, так и норовят в любую щель забраться. И с ними, чую, посложнее будет сладить, чем с гишпанцами да туземцами».

…Добравшиеся до тихоокеанского побережья егеря генерал-поручика Каменского осели здесь. Многие не дошли — болезни и стычки с воинственными племенами лесов и прерий унесли сотни жизней, — но дошедшие огляделись и обустроились: поплевав на руки, взялись за топоры, и возник на берегу речки Славянки, в хорошем месте, форт Росс — новый город Русской Америки. Через год пришли корабли капитана Коцебу, и Каменский отплыл на «Рюрике» в Россию — докладывать государыне-матушке об исполнении порученного. На транспортах «Тунгус», «Алеут» и «Камчадал» уплыли и другие, однако многие остались — кто волей, кто неволей, — и Русская Америка стала набирать силы, снабжая хлебом и мясом Аляску. Земля здешняя оказалась щедрой — заколосились пшеничные поля, появились фруктовые сады и виноградники. Развивались ремёсла, завертелись ветряные мельницы, и сходили с верфи Форт-Росса промысловые шхуны, бороздившие океан от Алеутских до Гавайских островов. С индейцами племени кашайя-пома, уступившими русским землю под поселение за десяток топоров и мотыг, пару штанов да пяток одеял с нитками бус в придачу, поладили — правители Русской Америки строго следили за тем, чтобы поселенцы не чинили обид местным жителям. Испанцы хоть и ершились, однако не желали портить с Россией отношения, и министр иностранных дел Испании Хосе Луйанд дал указание вице-королю Новой Испании «проявить крайнюю деликатность, дабы добиться ликвидации русского поселения без ущерба для дружественных отношений между двумя странами». Но русские уходить не собирались — колония жила и процветала, обрастая посёлками торговцев мехами и ранчо земледельцев.