Андрей Кивинов - Герои. Новая реальность (сборник)

– Великие умерли, – вздохнул студент, но более мне не докучал.

На четвертые сутки мы добрались до места. Почти добрались. На небольшой станции мы покинули экспресс.

– До имения десять миль. – Константин огляделся. К нам спешили двое. – Это за нами.

Встречающие подхватили наш багаж.

– Как же мы будем добираться? – От долгой езды мне казалось, что все вокруг так и норовит сорваться с места – вокзальчик, деревья, сомнительное строение, пахнущее лизолом.

Холмс поддержал меня за локоть.

– Кружится голова?

– Спасибо, Холмс. Проходит.

Мы шли вслед Константину.

– Надеюсь, идти не десять миль?

– Что вы. Уже пришли. – Он подвел нас к небольшому составу, паровозик и вагон. – Дядя построил ветку до Рамони.

Вагон оказался роскошным салоном – специально для встреч дорогих гостей, пояснил Константин. Его одного бы так не встречали.

– Как-то будут провожать, – рассмеялся Холмс.

Лес подступал прямо к полотну, еще немного, и ветви деревьев заколотят по вагону.

В салон вошел слуга.

– Он спрашивает, не угодно ли чего господам, – перевел Константин.

– В каком смысле – не угодно? – поинтересовался я.

– Чаю, водки, закуски.

– Но ведь имение рядом.

– Точно так-с.

– Мы, пожалуй, обойдемся.

Лес отступил, посветлело.

– Еще минут пятнадцать. – Константин глянул в окно.

Потянуло дымом, гарью.

– Никак, пожар.

Я тоже выглянул наружу. Невдалеке горел подлесок – трава, кустарник, а несколько мужиков пытались сбить огонь ветками.

Константин поговорил со слугой.

– Засуха. С Мокия нет дождя.

– С Мокия?

– Народная традиция – отмечать дни именами святых православной церкви. С середины мая. Если в скором времени не приударит дождик, плакала свеколка. Сухие грозы землю жгут, говорят мужики.

Пожар казался невелик, я предположил, что с ним управятся.

– Потушат, барин, не впервой.

Переводом своим Константин доказывал, что литература так просто от него не отделается.

Поезд замедлил ход.

– Вот и приехали.

Экипаж стоял напротив вагона. Нам не пришлось даже касаться багажа: все сделали слуги.

– Где же завод, замок? – Я сел рядом с Холмсом, Константин – напротив.

– На правом берегу реки. Туда идет узкоколейка, уголь, серу, известь возят, свеклу, а обратно – сахарок, конфеты.

Кучер тряхнул вожжами, и мы тронулись. Меж деревьев голубела река.

– Это наша речка, Воронеж. Проблемы с мостом – надо строить каменный, под тяжелый состав.

Мост и вправду был неказист: деревянный, на сваях, выкрашенный в темно-зеленый цвет, он напоминал замшелого дракона, притворявшегося спящим, в надежде на рассеянного путника, который примет его за настоящий добропорядочный мост.

А дальше, дальше и выше, стоял замок детских снов – с кокетливыми зубчатыми башенками, стрельчатыми окошками и всеми прочими финтифлюшками времен короля Артура.

– Замок Ольдбургских, – сообщил Константин делано-равнодушно, даже не поворачиваясь к замку лицом. У нас-де этих замков – девать некуда.

Нам удалось миновать непроснувшийся мост. Деревья правого берега быстро надвинулись, заслоняя собой добрую старую Англию, на смену видению пришел аромат – тоже из детства, аромат сластей, рождественских даров, счастья.

– Конфетная фабрика. Видите, между ветлами, трехэтажная. А дальше – завод. Завод осенью заработает, а фабрике круглый год нет роздыху. Золотые медали Парижской и Лондонской выставок имеет.

Мы с Холмсом переглянулись, улыбаясь, – столько в этой небрежной фразе чувствовалось затаенного хвастовства.

У развилки экипаж повернул налево, в гору. Направо – это к фабрике, к сластям. Увы, нам не туда.

Лошади с рыси перешли на шаг, кучер для виду покрикивал на них, легонько стегал, но путь был крут, а лошади – мудры.

Дорога серпантином взбиралась вверх, огибая замок, и когда мы в конце концов выехали на ровное место, пришлось еще катить по аллее, тенистой, прохладной, вдоль каменной ограды.

Широко распахнутые ворота стерегли башенки, одна пониже, а другая – высокая, с курантами, которые как раз вызвенели музычку, а потом ударили трижды. Местное время.

Экипаж въехал во двор. Фонтан перед замком бодро шипел водяными струями, а сам замок вблизи обретал объем, вес, сущность и уже ненастоящим, сказочным не казался.

Нас поселили не во дворце, а рядом, в большом флигеле, называвшемся «Уютное». И действительно, жилище наше было весьма милым, более того – роскошным, но роскошью не броской, а добротной и скромной – если такая роскошь возможна вообще. Дубовые панели, ковры, красное дерево. Ничего удивительного, объяснил Константин, дом строился и обставлялся для молодых, но принцесса Ольга купила имение неподалеку и построила усадьбу по своему вкусу, проще, но просторнее. «Уютное» же осталось для дорогих гостей. Великого князя Михаила, например. Или вот для Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Тем лучше для нас. Самого Константина поселили в третьем доме, тоже рядом, сорок шагов от флигеля, в «свитских номерах». Ничего, очень даже неплохо. Свитские номера – значит, для лиц, сопровождающих высоких гостей, для свиты. Хоть в печь клади, лишь горшком не зови, привел русскую пословицу Константин.

Мажордом передал, что принц Петр ждет нас через три часа, желая, чтобы мы сначала отдохнули и обвыкли с дороги. Ужин в семь пополудни, по случаю лета одеваться без формальностей.

– Дачная пора, сельский отдых, – комментировал Константин. – В Петербурге – куда, шалишь. Строго. А здесь, средь мурав и дубрав, попроще. И с мужиком в поле принц Петр за руку может поздоровкаться. Не со всяким, понятно, а с работящим, справным.

Смывая в ванной дорожную пыль, я гадал о характере дела, ради которого нас пригласили сюда. Пригласили Холмса, если быть точным. Сильные мира сего не часто прибегают к его услугам. Но – прибегают. Что-то будет на сей раз?

Я раздумывал над тем, что надеть, когда в дверь постучали.

– Ватсон, вы в нерешительности. – Холмс был в светлом полотняном костюме.

– Да, Холмс. Смокинг?

– Нет, нет, ни в коем случае. Во-первых, вы слышали: «без формальностей». Во-вторых, облачаясь в смокинг или во фрак, вы претендуете, хотя бы чисто внешне, встать с хозяином на одну ступень, в простой же одежде вы даете ему возможность снизойти до вас. И в-третьих, в России от иностранцев ожидают экстравагантности, она придает больший вес. Будь у вас костюм для игры в гольф…

– У меня нет костюма для игры в гольф.

– Тогда наденьте вот этот, клетчатый.

Я по-прежнему колебался, но решил довериться Холмсу. В конце концов, его принимали в Виндзоре.

– Не в этом дело, – словно прочитав мои мысли, рассмеялся Холмс. – Вызывая водопроводчика, вы ведь не ждете, что тот заявится во фраке, достаточно, если его одежда опрятна. Так вот, мы – те же водопроводчики.