М.Н. Тихомиров - Древняя Москва. XII-XV вв.

По предположению И. Е. Забелина, первоначальный Подол простирался до самого берега Москвы-реки. Здесь находилось береговое пристанище для речных судов. Таким образом, в районе Подола возник первоначальный московский посад, и картина города XIV- XV вв., обычно изображаемого в виде деревянного городка на вершине крутого холма, должна быть существенно изменена. Если вершина кремлевского холма была занята городком с земляным валом и деревянными стенами, то склоны его и низина под ним, обращенная к реке, были покрыты дворами горожан, так как самое название Подол ведет нас к домонгольскому времени, когда этим названием обозначали подгородную часть города. Итак, Москва встает перед нашими глазами в значительно ином виде, чем это порой рисуется в некоторых сочинениях, старающихся изобразить древнюю Москву даже не городом, а какой-то захудалой княжеской усадьбой.

Местность, окружающая Москву, и в более поздние времена отличалась лесистостью. Громадные сосновые и смешанные леса начинались от самого Кремля и тянулись на обширные пространства на север и восток. Однако не следует преувеличивать эту лесистость и представлять территорию Москвы XII-XIII вв. как сплошной и непроходимый бор. Летописи говорят о подмосковных селах, а устная традиция даже в XVII столетии помнила о «селах красных, хороших», которые разбросались по обеим сторонам реки еще при полулегендарном боярине Кучке.

На первых порах осваивалась наиболее удобная для поселения территория по долинам рек Москвы, Яузы и Неглинной. В непосредственной близости к Кремлю находилось село Семчинское или Семцинское, названное уже в духовной Ивана Калиты. К таким же ранним селам надо отнести село Напрудское к северу от Кремля и село Михайловское на Яузе, упомянутые в той же духовной.

Ко второй половине XIII в. восходят первые сведения о московских монастырях. Едва ли не самым ранним московским монастырем, о котором нам достоверно известно, был Даниловский монастырь, основанный на правом берегу Москвы-реки князем Даниилом Александровичем. Об этом монастыре и его основании Даниилом в XIV в. рассказывали «неции от древних старцев». Настоятели монастыря уже при Данииле носили сан архимандритов, что указывает на особое значение Данилова монастыря. Существование в Москве монастыря с архимандритом во главе отчасти свидетельствует и о возросшем значении Москвы как города, стремившегося выделиться из общего уровня и по своей церковной иерархии. Ко временам Даниила можно отнести и другой монастырский центр – Крутицкий монастырь под Москвой, если верить старому преданию, впрочем не очень надежному. Во всяком случае, если храм на Крутицах и был основан уже в XIII в., то остальные подробности о Крутицах, сообщаемые в сказании XVII в., лишь плод московского баснословия этого столетия.

В конце XIII в. появляется Богоявленский монастырь в Китай-городе. По монастырской записи, которую нет никаких оснований оспаривать, он был основан в 1296 г.

Первая половина XIV в., преимущественно время Ивана Калиты, отмечена первым переустройством Москвы как города, оформлением ее внешнего вида в качестве великокняжеской резиденции. Память о строительных работах Калиты надолго осталась у потомства. «Постави князь великий Иван Данилович Калита град древян Москву, тако же и посады в ней украсив, и слободы, и всем утверди», – пишет о деятельности Калиты поздний московский летописец. На основании тех же преданий Герберштейн, посетивший Москву в начале XVI в., также говорит, что Кремль до княжения Калиты был мал и защищен только бревенчатой оградой. Калита расширил и укрепил его по совету митрополита Петра.

Летописные свидетельства показывают, что информация Герберштейна о строительстве Кремля при Калите была получена из хорошего источника. Так, летопись сообщает о пожаре города Кремника 3 мая 1331 г.: «…бысть пожар на Москве и погоре город Кремник». Новый пожар случился в Москве 3 июня 1337 г., причем нет никаких указаний, что Кремник опять сгорел. Через два года после второго пожара началась постройка нового города, особо отмеченная летописью: «На ту же зиму (1339 г.- М. Т. ) месяца ноября в 25 день, на память святого мученика Климента, замыслиша, заложиша рубити город Москву, а кончаша тое зимы на весну в великое говеино». Построение нового Кремля стояло в явной связи с московским пожаром 1337 г., оставившим о себе печальную память у современников. В этот пожар «Москва вся погоре». Бедствие довершил страшный ливень, потопивший имущество, спрятанное в погребах и вынесенное от огня на площадь.

Кремль 1339 г. был построен из дуба – самого прочного лесного материала. Остатки дубовых стен Ивана Калиты найдены при постройке названного ранее Нового дворца. Они лежат в трех с лишним саженях от современной кремлевской стены, обращенной к Неглинной. Дубовые бревна толщиною почти в аршин сохранились на протяжении 22 аршин, полуистлев от долгого лежания в земле.

В летописях ничего не сообщается о размерах нового Кремля, но старинное предание, записанное Герберштейном, как мы видим, определенно указывает, что территория его при Калите сильно расширилась. Граница Кремля времен Калиты на востоке с замечательной проницательностью устанавливаются И. Е. Забелиным. Он обратил внимание на то, что при обновлении Малого Николаевского дворца в Кремле под слоями жилого мусора материк оказывался на глубине от 9 до 13 аршин. Такое явление обнаруживалось на дворе дворца в определенном направлении. И. Е. Забелин считает, что это указывает на существование древнего рва, который тянулся с горы на Подол. В XVII в. в этом направлении пролегала особая улица, а одна из находившихся здесь церквей называлась Рождеством Богородицы, «что на Трубе», потому что стояла на трубе для стока воды. Трубу проложили на месте древнего рва.

При Калите впервые упоминается название внутренней московской крепости, или замка, Кремлем. Впрочем, первоначальное название этой крепости, известное нам по летописям, было не Кремль, а Кремник. Сделано было несколько попыток объяснить это название, вплоть до производства его от греческого «кремнос», что обозначает крутизну или крутую гору под оврагом или берегом. Такое несколько неожиданное словопроизводство находит сторонников и в наше время, но, в сущности, является простым созвучием. Непонятно, по какой причине греческое слово, обозначавшее крутизну, заимствовано москвичами для названия городских укреплений, а самое главное – корень «крем» или «кром» употребляется на Руси для обозначения не одних московских укреплений. Так, словом «кром» с давнего времени называют внутреннюю псковскую крепость, очень напоминающую по своему расположению на высоком мысу, при впадении двух рек, Московский Кремль. Кромом назывался также в конце XV в. замок Великих Лук. Псковские памятники знают и термин «кримский тать» для обозначения вора, обокравшего Кром. Добавим к этому, что сам термин «кремник» попал в нашу летопись по аналогии с «кремником» в Твери, следовательно, также не является специфическим московским термином.