К. Медведевич - Ястреб халифа

— Ну-ка скажи мне, что такое… — тут Тарик наморщил лоб.

Гассан подобрался и почувствовал, как вспотели его ладони. Он облизнул губы и вытер руки о колени.

— …что такое… ихтикар? — нашелся с каверзным вопросом сейид.

Юноша с облегчением выпустил сквозь зубы воздух и бодро протараторил:

— Запрещенное шарийа хранение товара с целью поднять цены во времена голода и засухи!

Тарик кивнул. И тут же задал новый вопрос:

— Что такое бейт аль-хасат?..

— Запрещенная шарийа сделка, заключаемая наудачу! Нельзя так продавать ни беглого раба, ни непойманную рыбу, ни пропавшее животное!…

— Чем отличается наследник зу-ль-фараид от наследника асаба?… когда брак не подлежит восстановлению?.. что такое музабана? [39] Фияль — азартная арабская игра, когда среди нескольких кучек песка предлагается укадать ту, в которой зарыт обломок стрелы. ..

К концу жестокого допроса юноша весь взмок и утирал лицо рукавом, позабыв про платок. С площадки для выездки донеслось веселое:

— Наставник! Наставник! У меня получилось!

И Фахр бодро прогалопировал перед носом быстро высунувшегося из-под арки Тарика. Тот прищурился и гаркнул:

— А в стременах ты зачем привстаешь, о дитя незадачи? Сколько раз я тебе говорил: поднимешь попу на галопе — проедешь лицом по песку!

— А мне между ног набило, наставник! Можно, я слезу с Абьяд?

Веселое ржание других учеников почти заглушило вопрос хохочущего мальчика. Тарик отмахнулся:

— Слезай, о горе матери, набило тебе…

Все еще улыбаясь, сейид обернулся к Гассану. Встретившись с его настороженными глазами, посерьезнел и сказал:

— Последний вопрос. Ну-ка определи для меня свое нынешнее правовое положение.

Тут юноша задумался и даже попытался от крайнего напряжения мысли начать ковыряться в носу — потом спохватился и быстро положил ладони на колени.

— Ну… я думаю… я… мукатаб? [40] Мукатаб — раб, получивший согласие своего господина отпустить его на свободу за определенный выкуп. ..

— Ничего мне от тебя не надо, — зло наморщился сейид, и Гассан втянул голову в плечи. И робко проговорил:

— А… как же иначе, господин? Нет такого в законах — мол, просто обещался отпустить. Либо ты мудаббар — это когда после смерти хозяина освобождают, либо мукатаб. Бумаги все еще лежат у городского кади, и пока он еще мою вольную рассмотрит… А там тыща динаров выкупа прописана! Мне вообще его катиб по секрету сказал, что, мол, кади сомневается, откуда у юнца деньги, не украл ли… А так, без бумаги от вас, меня даже к испытаниям не допустят, господин…

И поник головой. Воистину, Тарику пришлось проделать чудеса ловкости и раздать немало взяток, чтобы его гуляма согласился послушать один из лучших улемов медресе — несвободных ашшаритов к занятиям правом не допускали. Сейид ругался и шипел, что если бы он знал, сколько времени в Аш-шарийа занимает отпустить на свободу человека, от бы начал этим заниматься еще во время осады Фаленсийа. А так — оставалось либо золотить руки катибов, либо смириться с тем, что Гассан пропустит год учебы: почтенный муж, согласившийся побеседовать со "способным отроком", уезжал на все лето в горное имение, а перед осенним постом уже начинались занятия.

— Все-таки вы, ашшариты, удивительные крючкотворы, — пробормотал Тарик. — Ладно, я тебе напишу письмо, поди, принеси хорошую половинку бумаги нисфи. И принеси новый калам, ты только посмотри, чем ты пишешь, Гассан, как тебе только не противно держать в руке такую безобразную вещь…

Тут из солнечного проема донесся веселый топоток, и по ступенькам в тень вбежал мальчик в голубом расшитом золотом халате. Завидев юношу, он забегал вокруг столика, хлопая рукавами:

— Гассан, когда ты всему научишься, я тебя назначу кади Мадинат-аль-Заура, и ты будешь ходить такой же толстый и бородатый, как старый Барзах!..

— Да, — фыркнул Тарик, — и брать такие же огромные взятки! Если все и дальше так будет идти, мне скоро придется продать Гюлькара и второй меч!

А Фахр уже скакал вокруг него как тушканчик и требовал прямо завтра отправиться на соколиную охоту в плавни Тиджра, на такую же, как в прошлый раз, только пусть Митриона будет держать он сам, Фахр, му" аллим ведь обещал, ведь правда обещал?..

— Сейид…

Мальчик в оранжево-красной каба гуляма внутренней резиденции боязливо высунул голову из-за ближайшей колонны.

— Да?.. — откликнулся Тарик.

И нахмурился. Маленький посланник держал в руке длинный свернутый лист-мансури, запечатанный красной глиной, смешанной с амброй, — и перевязанный шерстяными красными шнурами с роскошными кисточками. Это был фирман из канцелярии халифа.

— Вам послание, сейид…

Мальчишка подбежал к страшному нерегилю, подал тому письмо, быстро поклонился — и мгновенно убежал.

— Что это, Фахр?.. — морща лоб и вертя в руках письмо, мягко поинтересовался Тарик у своего господина.

Юный халиф скакал на одной ножке, пытаясь попадать только на черные плитки пола, уложенные в шахматном порядке.

— Ой, а я не знаю!..

Нерегиль осторожно сломал красную халифскую печать и развернул свиток. Прочитав, он снова взглянул на резвящегося мальчика:

— Фахр, прости, но, похоже, охоту нам придется отложить.

Перевел взгляд на настороженно приподнявшегося с коврика Гассана:

— Удачи, Гассан. Я бы хотел быть дома, когда ты вернешься из Мустансирийа, но, похоже, не успею. Меня срочно вызывают на государственный совет. Напиши письмо и запечатай сам. На, держи…

Тарик отстегнул от браслета коралловую фигурку ястреба и передал ее благоговейно сложившему ладони лодочкой юноше.

Восторженно закричав: "совет! я тоже пойду! а мне дадут подписаться длинно-длинно, как я умею? я хочу!" — Фахр налетел на Тарика и, радостно треща, задавая тысячу вопросов одновременно, повис у того на запястье.

— Удачи, Гассан.

И, улыбнувшись юноше на прощание, Тарик пошел к выходу из павильона — а за ним счастливым флажком-рийа вился Фахр ад-Даула, халиф Аш-шарийа, эмир верующих.

…- А что там такое? Что там лежит?..

Фахр сидел над толстой железной решеткой, накрывавшей вырубленную в плитах пола большую прямоугольную яму.

— Припасы, мой повелитель: ящики с сушеными финиками и курагой, вяленое мясо…

Сверкающий пластинами панциря гулям Левой гвардии почтительно кланялся, покорно отвечая на сыплющиеся градом вопросы:

— А в этой яме что? Тоже мясо?..

Главный вазир отвел взгляд от ярко-голубой блестящей фигурки, выделяющейся на серых плитах пола двора, и оглянулся на бессильно повисшую в летнем зное алую занавесь: из-за нее слышался треск бумажного веера — мать халифа впустую гоняла раскаленный воздух, тщетно пытаясь освежиться.