Андрей Родионов - Диверсант (СИ)

— Условия поединка? — кратко спросил я.

— Бой до смерти одной из сторон, или же пока кто-нибудь из сражающихся не попросят пощады. Сказать по правде страсти накалились до того, что наша сторона вряд ли сдастся. Когда-то наш хозяин был неплохим бойцом, но теперь он немолод, и шансов на победу у него немного.

— Я заметил, что он хромает, — задумчиво проговорил я.

— Старая рана, — мягко сказал священник. — Но сэр Поингс настроен на бой.

— И если сэр Джофруа проиграет…

— У замка не останется защитника, и нашу хозяйку выгонят на улицу, — продолжил за меня священник. — Вот почему мы и хотели, чтобы некий молодой человек отвез ее в аббатство. Вопреки договоренности он так и не появился.

— Продолжайте, падре, — я поднял взгляд, и наши глаза встретились.

— Но, сын мой…, - растеряно произнес отец Ренфрю.

— Расскажите то, о чем умолчали. — холодно сказал я. — Почему вы не можете отвезти леди Женевьеву, и для чего вам нужен воин.

— Ну хорошо, — сдался священник. — Кроме леди Поингс вам надо будет доставить аббатисе монастыря дарственную на замок и земли. Подношение за то, что леди Женевьеву будут содержать до самой ее смерти.

— А подписи и печати на дарственной проставлены раньше, чем состоится божий суд, — задумчиво протянул я. — Так что завтрашний поединок ничего по сути не решает.

— Поверьте, вам ничего не грозит, — с жаром сказал священник. — О дарственной никому неизвестно. Вы будете сопровождать нашу хозяйку просто потому, что отпускать слабую женщину одну…

— Святой отец, — прервал я его, — я доставлю нашу хозяйку в аббатство.

— Вот и славно, — вздохнул священник, перекрестив меня. — Благослови вас Пресвятая дева.

Мы выехали на рассвете. Ночью дождь прекратился, и, судя по всему день обещал быть прекрасным. Земля парила, звонко перекликались невидимые в тумане птицы, кони мягко ступали по раскисшей дороге. Я ехал внимательно поглядывая по сторонам, леди Женевьева что-то напевала всю дорогу. То и дело она выглядывала из кареты, всякий раз я почтительно кланялся.

На перекрестке дорог мы свернули направо. Восседающий на козлах Кларенс взмахнул рукой, привлекая мое внимание. Покосившись назад, негромко произнес, выразительно подмигивая:

— Там. В полдень.

Я сухо кивнул, и он, ссутулясь, без нужды хлестнул лошадей. Аббатство Святой Бригитты и в самом деле оказалось неподалеку, и еще до полудня мы въехали в гостеприимно распахнутые ворота. Я почтительно поклонился аббатисе, передав ей свернутые в трубку бумаги, что сунул мне сэр Джофруа, да тяжелый кошель с монетами.

— Дальше, сын мой, ты не можешь пройти, — строго заметила почтенная дама.

— Что ж, — сказал я, — прощайте, леди Женевьева.

Она обняла меня, и, заставив наклонить голову, лукаво прошептала на ухо:

— Ах, Томми, Томми! Ты все такой же проказник и баловник, каким был в детстве! Хорошо еще, твой отец ничего не заметил, а не то быть беде! Ну да я-то буду молчать, как рыба.

Она захихикала и отпустила меня.

— О чем вы? — спросил я машинально.

Она хмыкнула:

— А то ты не понимаешь?

— Нет.

— Изволь, мой друг. Куда ты дел мое наследство. То, что досталось мне от отца, твоего дела?

— Наследство? — повторил я, уже пятясь к конюху, что держал под уздцы моего жеребца.

— Булатный меч, — приговорила она, топнув ногой, — что я привезла с собой!

— Пойдемте, леди Женевьева, — мягко сказала аббатиса, метнув в меня гневный взгляд.

Но в тот момент чтобы стронуть меня с места, потребовалось бы нечто большее. В голове звучали, сталкиваясь, разные голоса.

Отец Ренфрю:

— Побывал в Литве, и даже в русских землях… оттуда привез жену… Томас, вырос и стал блестящим воином, одним из лучших. К несчастью, он погиб во время осады Орлеана, когда появилась та французская ведьма.

Мой старый друг и соратник Жан де Мец:

— Этот англичанин — настоящий дьявол. Без доспехов, даже без щита, с одним мечом в руке он убил пятерых и ранил Бертрана… прыткий как леопард!

Леди Женевьева:

— Мое наследство, то, что досталось мне от отца, твоего деда… булатный меч.

Я сам:

— Наш капитан Томас Поингс погиб…

Булатный меч! Как наяву я вновь увидел перед собой форт на южном берегу Луары, что запирал реку, и идущие по течению громадные баржи с продовольствием для осажденных.

Отлетела крышка люка, и на крышу башни выскочил полуодетый человек с обнаженным мечом и пылающим факелом. Британец кинулся к подвешенной клети с сухими дровами, обильно пропитанными маслом. Стоило упасть искре — и все вспыхнуло бы, как пересушенная береста, а на том берегу узнали, что французы уже тут.

Оглушительно грохнул мой пистолет, пуля отбросила британца назад. Я наклонился к лежащему, желая проверить, в самом ли деле тот мертв. В груди умирающего зияла дыра размером с кулак, откуда хлестала кровь, и пузырилась неопрятная губка легких. И тут я заметил булатный меч…

Я заскрипел зубами. В горячке боя как-то не задумываешься, что у убитого врага могли остаться родители. И, как ни крути, в той беде, в которой они оказались, присутствует отчасти и моя вина. Ну что за невезение, в английском войске была сотня капитанов, а я застрелил земляка! Да, сквайра Томаса Поингса могли сотню раз убить и после… но умер он все же от моей руки. И вот теперь его семья осталась без защиты, а старик отец должно быть именно сейчас выходит на поединок.

Голова сама втянулась в плечи, я поежился, мне было стыдно. Ужасное ощущение, если уж начистоту. Я вскинул голову, солнце почти вскарабкалось к зениту. Аббатиса все так же гневно пялилась на меня, старая леди смотрела с укоризной, грозя пальцем, я же коротко поклонился и был таков. Совершенно неожиданно у меня возникло неотложное дело, к полудню я должен быть успеть на божий суд.

Сам не заметил, как оказался в седле. Откуда не возьмись рядом возник Кларенс и тут же принялся допытываться, куда ему теперь, я отмахнулся. Пришпоренный жеребец оскорблено заржал и понес как ветер, подаренный мне конь и впрямь оказался так хорош, как о нем говорили. До перекрестка мы долетели как стрела, и я в сотый, наверное раз вскинул голову и бессильно выругался. Как бы ни был быстр мой скакун, солнце опередило его, и ныне победно сияло в зените.

— Вперед, — выкрикнул я, направляя жеребца по той дороге, куда указал мне Кларенс.

Топот копыт слился в барабанную дробь. Встречный ветер бил в лицо, я низко пригнулся к шее скакуна, слившись с ним в одно целое. Мы взлетели на холм, городок словно выпрыгнул навстречу. Стражник, скучавший у распахнутых настежь ворот, понимающе ухмыльнулся:

— И вы на божий суд? Езжайте к городской ратуше.