Андрей Родионов - Диверсант (СИ)

С минуту мы ломаем друг друга взглядами, и время это кажется мне вечностью. Ну и семейка, где у каждой из женщин прямо-таки несгибаемая воля, чудовищная гордыня и надменный, не терпящий возражений нрав! Моя визави вышла замуж за Генриха Завоевателя в пятнадцать лет, а уже в шестнадцать осталась вдовой с младенцем на руках. Тем не менее не дала оттеснить себя на второй план, точно так же, как Изабелла Баварская в свое время.

Первой опускает глаза королева, но едва я расслабляюсь, поверив в ее капитуляцию, как Екатерина тут же швыряет в меня адского зверя. Надо сказать, что при необходимости я умею двигаться очень быстро. Умение «взрываться» движением не врожденное, и вколочено в меня путем долгих болезненных тренировок.

Екатерина и охнуть не успевает, как я оказываюсь рядом с ней. Правой рукой я держу за шкирку извивающегося пса, в левой зажат кинжал. Королева отшатывается, тонкие пальцы с такой силой стиснули кружевное одеяло, что костяшки побелели. Но и лицо и голос ее по прежнему спокойны. Даже сейчас, после того как женщина пыталась покалечить или даже убить меня, я не перестаю восхищаться ее самообладанием.

— Вы ничего от меня не добьетесь, — твердо заявляет Екатерина.

Пес изо всех дергается и негодующе рычит, требуя второй попытки. Пытается вывернуть голову, чтобы взглядом передать: не дрейфь хозяйка, на этот раз не оплошаю. Я тяжело вздыхаю, готовясь к новому раунду переговоров, и мне тут же напоминают старую истину: в гостях стой лицом ко входу!

— У тебя гости, дорогая? Надеюсь, я не помешал? — произносит прямо за спиной чей-то голос.

Он глуховат и окончания слов проглатывает, но тем не менее прекрасно мне знаком. Я стою не двигаясь, ведь горло щекочет острое как бритва лезвие. Черт, как же он ухитрился так ловко ко мне подобраться?

— Положь собачку, — командует владелец кинжала, и я послушно передаю пса хозяйке.

Небрежно кинув карманного монстра на кровать, та азартно предлагает:

— Вызвать стражу?

— Не стоит, — поспешно говорю я, — гость и сам найдет, где тут выход. И кстати, Стефан, не мог бы ты опустить клинок? Это же я, твой старый друг Робер.

— Старый друг, говоришь? — хмыкает стоящий за спиной. — Ну тогда ты меня знаешь и должен понимать, что шутить с тобой никто не будет. Очень аккуратно вытаскивай все оружие, что у тебя есть и кидай на пол. Замешкаешься — горло перехвачу!

Я послушно начинаю разоружаться, много времени этот процесс не занимает. В конце концов я же не на войну шел, а с женщиной поговорить.

— Посвети, дорогая, — приказывает старый знакомец, и королева-мать охотно повинуется.

Похоже, на каждую строптивицу имеется подходящий мужчина. Ухватив меня за волосы Стефан рывком поворачивает мою голову вбок, к поднесенному светильнику. Оглядев, громко хмыкает.

— Похож, — признает он неохотно, — та же самая противная морда. Ну и какого черта тебе понадобилось в спальне королевы Британии?

— Да уж не желание залезть ей под юбки, — огрызаюсь я. — А сам-то ты что тут делаешь ночью?

Фыркнув, Стефан мощным толчком отправляет меня в угол спальни, подальше от горки оружия, что я набросал. Его кинжал с лязгом входит в ножны, но я не обольщаюсь: выхватить клинок — дело пары секунд. Я гляжу на старого знакомца исподлобья, осторожно поглаживая горло. В нашу последнюю встречу я оглушил Стефана и украл совместную добычу — карты новых земель. И тот факт, что я их сжег, ничего в общем-то не меняет. Нахмурив брови Стефан уставился на меня. Голову на отсечение даю, он тоже ничего не забыл.

— Ты его знаешь, Оуэн? — удивляется Екатерина.

— И ты знаешь, — со вздохом говорит мужчина. — Позволь тебе представить сэра Робера де Армуаза.

Помедлив, добавляет:

— Если помнишь, ты даже собиралась наградить его за спасение моей жизни. В прошлом году, во время Лондонского заговора этот проходимец оказался нам очень полезен.

— К вашим услугам, — отвешиваю я церемониальный поклон.

— Только не задирай нос, Робер, — усмехается старый знакомец. — Ты что же думаешь за нами случайно все время неслась по пятам целая свора? Мы были всего лишь приманкой для дурака, этакой дымовой завесой, пока втайне обтяпывалось настоящее дело!

— Да, что-то такое всплывает в памяти, — с улыбкой заявляет Екатерина. — Кстати, он и в самом деле очень… предприимчив.

И вот тут до меня доходит.

— Оуэн? — с недоверием спрашиваю я. — Тот самый Оуэн? Я имею в виду Оуэна Тюдора…

— Да, — царственно кивает Екатерина, — это мой добрый друг и верный подданный сэр Оуэн Мередит Тюдор.

Шпион и наемник, известный мне как Стефан слегка наклоняет голову, не выпуская меня из вида, и я все еще пребывая в легком ошеломлении, вежливо киваю мужу королевы Англии. Подумать только, я путешествовал с живой легендой, с чертовым Тюдором!

— Кстати, ваше величество, — деликатно замечаю я. — Просто любопытно, а насколько велико то самое вознаграждение?

Переглянувшись, супруги улыбаются. Эдак хищно, словно пара щук при виде жирного карася. Королева заявляет:

— Ничего не скажешь, хорош! Если он так же ловок в деле, как востер на язык, я бы не отказалась принять его на службу.

Оуэн меряет меня пронзительным взглядом.

— Ну, что скажешь? — негромко спрашивает он.

Я вежливо кланяюсь, в голосе сожаление:

— Увы, я уже состою на службе одной особы. Той самой, чье местоположение вы, ваше величество отказываетесь мне открыть.

Королева косится на Оуэна, тот глядит на женщину, заломив левую бровь. Скривясь, словно в поедаемом ею яблоке оказался червяк, Екатерина цедит сквозь зубы:

— Твой знакомец оказался бывшим телохранителем… одной моей родственницы… сейчас она в заточении. Не понимаю, как он вообще узнал, что она жива. Давным-давно все считают ее мертвой!

Муж глядит пристально, помявшись, королева раздраженно добавляет:

— Никто в мире не должен знать, где находится Клод Баварская. Ты же знаешь, это не мой секрет!

Кивнув, Оуэн поворачивается ко мне, в его голосе холод:

— Зачем тебе Дочь Орлеана?

— Я люблю ее, — твердо заявляю я, — а она любит меня. Жанна предназначена мне самим Небом! Я был ее личным телохранителем, и до сих пор остаюсь им. И пока я жив, буду искать ее!

— Погоди, погоди… Так ты тот самый францисканец, что пытался выкрасть Девственницу у графа Люксембургского? — хлопает себя по лбу Оуэн. — Ну и ну! — в голосе его я с удовлетворением различаю нотки уважения.

Несколько мгновений он пристально разглядывает меня, затем поворачивается к Екатерине.

— Ваше величество, — негромко заявляет Оуэн. Сейчас как никогда в его голосе отчетливо звучит валлийский акцент, — Полагаю, вы и в самом деле кое-чем обязаны Роберу за спасение моей жизни.