Александр Маркьянов - Адепты стужи. Часть 3

Солдаты споро рассаживались по летательным аппаратам, как обычно не упуская возможности пошутить друг над другом. Те, кто летел на десантном Норманне, завидовал тем кто летел на вертолете — Норманн был все таки более тяжелый, менее маневренный и уйти от смертельной очереди сварки [Сварка — авиаторы так называют крупнокалиберный пулемет, при стрельбе очень похоже на огонек сварки] на нем было куда сложнее.

Бортач [На авиационном слэнге бортмеханик. При посадке командует бортмеханик, как наименее загруженный работой в этот момент член экипажа], невысокий, чумазый как и все бортачи, закончил запускать личный состав в летательный аппарат, примерно прикинул в уме вес, дернул рычаг. С едва слышным в вое раскручивающихся моторов шумом, пошла вверх аппарель, отрезая десантников от земли…

Бортач посмотрел на Феттерляйна, сидевшего у открытого вопреки нормам безопасности бортового люка, тот показал оттопыренный вверх большой палец. Можно взлетать. Кивнув, бортач протиснулся в кабину, рев моторов превращался в невыносимый, на высокой ноте визг…

Взлетаем…

Как и все опытные десантники, Феллерляйн не услышал — просто почувствовал, как колеса груженой до предела машины оторвались от полосы. Работая всеми четырьмя моторами, Норманн пошел на взлет, одновременно набирая высоту и медленно смещаясь вперед.

Тут то они это и увидели…

Кто-то крикнул: Сэр! — но Феттерляйн уже увидел все сам. Увидел и понял, любой, кто отслужил в Афганистане знает, что это такое. Аэродром находился в кольце гор, прерывистая, ломаная линия хребта отчетливо вырисовывалась на фоне лазурно-синего неба. И вот оттуда, откуда то из-за гор, танцуя на дымных хвостах выхлопа летели маленькие, злобно сверкающие огоньки наподобие комет. И их было много — очень много подобно звездопаду в летнюю ночь…

Внизу, на полосе пронзительно взвыла сирена, извещая всех о смертельной опасности и необходимости как можно быстрее оказаться внизу, в железобетонной крепости. Обстрел был для этих мест делом привычным, по всему аэродрому были то тут то там раскиданы бронированные люки, чтобы можно было быстро добежать до ближайшего и нырнуть внутрь при обстреле. Был даже норматив — минута на то чтобы скрыться. И норматив этот выдерживался — когда первая из комет достигла цели, лопнула огненным протуберанцем на сером бетоне — наверху никого уже не было…

— Башня, я Бегун четыре, наблюдаю обстрел, прошу санкции на зачистку места старта… — вышел на связь один из вертолетчиков

— Бегун четыре, я Башня… — отозвался Гордон — зачистку категорически запрещаю, следовать по маршруту, как поняли, прием…

— Башня, я Бегун четыре, вас понял, следую по маршруту… — уныло отозвался в микрофон пилот и, отпустив тангету, одними губами сказал второму пилоту.

Козел…

Второй пилот согласно кивнул. Как бы не хотелось накрыть этих долбанных воинов Аллаха со спущенными штанами — но приказ есть приказ…

Есть такая расхожая поговорка на гражданке: бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. За все время, пока они тащились по этим проклятым горам — Араб на своей шкуре убедился в правдивости вышесказанного.

Само по себе передвижение в горах — дело нешуточное. Он отлично помнил, как вышел в горы в первый раз. Казаки сами по себе — люди крепкие и детей воспитывают с детства тоже крепкими, способными вынести многое. Сашка знал и тяжелую работу по дому, и многокилометровые скачки на коне, он занимался и в гимназии где, как и в каждой гимназии Империи был хороший, открытый для всех пацанов спортзал. Его не напугать было ни марш-броском, ни двухпудовой гирей. Но когда он вышел в горы в первый раз… просто там не было воздуха, вообще почти не было, ты дышал, легкие аж горели, а воздуха просто не было. Руки, ноги у непривычного к горам человека сразу становятся как резиновые…

И тем не менее — втягивались потихоньку. Сначала — просто выходили в горы и по несколько часов карабкались вверх по узким горным тропкам, чтобы добраться до вершины и там, наконец дать себе немного отдохновения. Потом тоже самое — но с грузом десять килограммов, двадцать… тридцать… А потом — и с полной боевой выкладкой, с автоматом или снайперской винтовкой, узкая тропа по которой ходят только козлы уходит из-под ног, от перегрузок и недостатка кислорода темнее в глазах и надежда только на себя, страховку и свою группу. И надо дойти. Любой ценой — дойти.

Сейчас, на пятнадцатом километре — они взяли максимально высокий темп, чтобы как можно дальше уйти от места падения самолета — Араб понял, что они взяли ношу не по себе.

Что-то надо бросать? Оружие? Бред — вышедший без оружия, потерявший свое оружие по правилам считается не сдавшим. Спецназовец без оружия — это не спецназовец, выполнять боевую задачу он не может.

Патроны? А отбиваться как в случае чего? Прикладом? Сухпай и воду? Они и так съели двойную норму, чтобы облегчить груз — лучше такой припас тащить в животе, а не на спине. НЗ все равно надо оставить, иначе можно не выйти из проклятых гор. Рацию бросить? Не сдал, однозначно, рация — это связь со штабом, со своими, это последний шанс если обложат как волков.

Бросать нечего. И тащить такую тяжесть тоже нельзя…

— Привал пять минут! — выдохнул Араб — Иван забери у Брата! Бес — охранение!

Хотя он и не был еще спецназовцем, не получил символ спецназа — черный берет и кокарду с черепом и костями — но чутье у него уже было. И он понимал, что их уже гонят. А если и не гонят — то погонят в самое ближайшее время…

Свободные от охранения пацаны — а по большому счету они все еще были двадцатилетними пацанами, пусть и прекрасно подготовленными — растянулись на каменистой осыпи в тени чахлого кустарника, раскинув руки-ноги крестом и восстанавливая дыхание. Поза, наиболее способствующая быстрому восстановлению сил после предельных нагрузок. И все же, Араб понимал, что всю эту дрянь они протащат максимум до ночи, а потом с ней что-то надо будет делать. Иначе они и сами не выйдут и то, что взяли, достанется местным. Или британцам. Что это такое — Араб не знал, но подозревал что североамериканский самолет сюда, в Афганистан просто так не залетел бы…

— За этим перевалом — зеленка… — просипел Брат сорванным голосом.

Зеленка! Это и хорошо и плохо одновременно. В зеленке они умели выживать даже лучше чем на камнях, в зеленке ты невидим как в воде в зеленке сотня может искать одного и не найти. Уроки, полученные в приграничье, дадут им возможность выжить.

Но это в том случае, если они смогут идти тихо. А они тихо идти не смогут…