Юлия Иванова - Дремучие двери. Том I

Ваш героический труд по восстановлению цехов разрушенного металлургического завода в Сталинграде, где Красная Армия одержала великую победу над немецко-фашистскими захватчиками, является ярким свидетельством всё нарастающей мощи нашего тыла.

Желаю вам дальнейших успехов в деле восстановления всех цехов и сооружении металлургического завода «Красный Октябрь» на полную его производственную мощность. И. Сталин 2 апреля 1944 г».

«Поздравляю строителей и монтажников Челябинской теплоэлектроцентрали с окончанием монтажа мощного турбогенератора в 100 тысяч киловатт и пуском в работу шестого котла.

Непрерывным увеличением мощности электрических станций советские энергетики обеспечивают бесперебойную работу растущей оборонной промышленности… И. Сталин. 6 января 1944 г». «Поздравляю рабочих, работниц и инженерно-технических работников московского Ордена Ленина Метростроя с успешным окончанием в трудных условиях военного времени строительства третьей очереди московского метрополитена.

Строительство метрополитена в условиях войны имеет не только хозяйственное, культурное, но и оборонное значение. Партия и правительство высоко ценят самоотверженный труд метростроевцев. И. Сталин. 21 января 1944 г».

«Можно с полным основанием сказать, что самоотверженный труд советских людей в тылу войдёт в историю, наряду с героической борьбой Красной Армии, как беспримерный подвиг народа в защите Родины. И. Сталин». Свидетельствует авиаконструктор А. С. Яковлев:

«Не было уверенности, что защита Москвы с воздуха обеспечивается надежно. Забота о судьбе Москвы владела всеми.

И в кабинете Сталин опять сказал:

— Может быть, так и надо… Кто его знает?

А потом несколько раз повторил:

Людей нет, кому поручишь… Людей не хватает…

Когда Сталин заговорил о людях, Дементьев шепнул мне:

— Давай попросим за Баландина.

Я кивнул ему, и мы воспользовались паузой в разговоре.

— Товарищ Сталин, вот уже больше месяца, как арестован наш замнаркома по двигателям Баландин. Мы не знаем, за что он сидит, но не представляем себе, чтобы он был врагом. Он нужен в наркомате — руководство двигателестроением очень ослаблено. Просим вас рассмотреть это дело, мы в нём не сомневаемся.

— Да, сидит уже дней сорок, а никаких показаний не даёт. Может быть, за ним и нет ничего… Очень возможно… И так бывает, — ответил Сталин.

На другой день Василий Петрович Баландин, осунувшийся, остриженный наголо, уже занял свой кабинет в наркомате и продолжал работу, как будто с ним ничего и не случилось».

«…спустя менее месяца после нападения гитлеровской Германии на нашу страну мне в тюремную одиночку было передано указание И. В. Сталина письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшихся военных действий…

Так или иначе, записка, над которой я работал несколько дней, была передана И. В. Сталину. Я увидел её у него в руках, когда меня привезли к нему прямо из тюрьмы. Многие места оказались подчёркнутыми красным карандашом, и это показало мне, что записка была внимательно прочитана. В присутствии В. М. Молотова и Г. М. Маленкова Сталин сказал мне:

Ваша записка — прекрасный документ для работы наркомата вооружения. Мы передадим её для руководства наркому вооружения.

В ходе дальнейшей беседы он заметил:

— Вы во многом были правы. Мы ошиблись… А подлецы вас оклеветали»… /Нарком боеприпасов Б. Ванников/ «Сталин очень болезненно переживал наши неудачи в Испании. Его неудовлетворённость обратилась против тех, кто совсем ещё недавно ходил в героях, был осыпан вполне заслуженными почестями. После финала испанской трагедии, когда оказалось, что наша авиация по боевым качествам уступает немецкой, ЦК и правительство осуществили полную перестройку авиационной промышленности и науки. Сталин установил тогда фантастически короткие сроки для создания новых, стоящих на вполне современном уровне самолётов. И волей партии фантастика стала реальностью.

Первое впечатление от кабинета Сталина врезалось в мою память. Признаться, я был как-то разочарован: меня поразили его исключительная простота и скромность.

Сталин задал несколько вопросов. Его интересовали состояние и уровень немецкой, английской, французской авиации. Я был поражён его осведомлённостью. Он разговаривал как авиационный специалист. Он очень интересовался вооружением немецких самолётов. Разговор затянулся до поздней ночи и закончился уже на квартире Сталина за ужином…

Я заметил в Сталине такую особенность: если дела на фронте хороши — он требователен и суров; когда неприятности — шутит, смеётся, становится покладистым. Он понимал, видимо, что когда тяжело, людей нужно поддержать, подбодрить.

С ним можно было спорить. Если вы твердо убеждены, что правы и сумеете доказать свою правоту, никогда не считайтесь с чьим-то мнением, а действуйте так, как подсказывает разум и ваша совесть». /А. С. Яковлев/

Психология многих воцерковлённых прихожан: «Я буду вести праведную жизнь и попаду в рай, а вам, буржуям, уготован ад и муки вечные», и злорадство по этому поводу — ужасно, недостойно христианина. Гораздо ближе к Замыслу стремление к устроению общества, в котором в принципе невозможна Вампирия. Ибо у многих вроде бы истинно «верующих» получается своеобразный вампиризм под личиной праведности: «Я, мол, спасусь за счёт твоей погибели, я добровольно и покорно подставляю себя тебе на съедение, соблазняю тебя собой, как бы злорадствуя: «Жри, губи свою душу, зато я в загробном мире полюбуюсь на твои мучения в аду!» Нет и нет, не может быть в этом Божьего Замысла, это очередная сатанинская подмена. Истинный христианин понимает незаменимость и самоценность каждой человеческой жизни, каждая клетка /монада/ в единой вселенской душе богочеловечества несёт свою неповторимую сверхзадачу, и гибель её для вечности — крушение мира, трагедия. Не говоря уже о том, что желать, тайно или явно, такой погибели — тяжкий грех. Это — не «прощение долгов наших», а злоба и месть. Нельзя строить своё спасение в вечности на погибели другого. Осознание этого записано в сердце и часто входит в противоречие с социальной церковной проповедью. Во всяком случае, с новозаветной. Равно как и запугивание адскими мучениями. Страх Божий может быть лишь дрожжами, закваской, «началом премудрости», а затем приходит благодать — счастье ребёнка, который из страха не ушёл без спросу в лес и теперь радуется жизни, глядя из окна на снующих вблизи дома голодных волков…

И страх, и корысть — приманки ветхозаветного мышления: — соблюдай предписания, инструкцию от и до и спасёшься. Соблюдение инструкции, конечно, необходимо, но это лишь СРЕДСТВО СПАСТИ, лекарство, как и пост. Чтобы у тебя спала температура, опухоль, прошла боль и ты почувствовал, как прекрасно быть здоровым, ощутить радость мира и света в душе, покоя и чистоты и, как следствие — награда. Благодать Божья.