Анна Овчинникова - Друг и лейтенант Робина Гуда

— Или Пресвятая Дева Мария, — прошептал Локсли. — Думаю, Богородица решила, что пришел час уплаты денег, которые одолжил у нас Ричард Ли.

В глазах вожака аутло светилось прежнее вдохновенное хулиганство, и я не без сожаления повернул его лицом к суровой прозе жизни:

— И как ты собираешься стряхнуть с аббата этот долг, Робин? Преподобный отец не расстается с деньгами, если не рассчитывает получить под них хорошие проценты. А теперь посчитай его телохранителей и прикинь, во что нам может встать святое золотишко...

Локсли наклонил голову к плечу, задумчиво глядя на аббата, с помощью двух слуг слезающего с пегого мула, и на провожатых преподобного. Противоположная сторона рва была ниже нашей, поэтому мы отлично видели, сколько оружия понавешено на телохранителях Герфорда, — лично мне больше всего не понравились четыре арбалета.

— Десяток человек, — пробормотал рядом со мной фриар. — Но нам доводилось управляться и с десятком стражников, верно? А эти разжиревшие на церковных хлебах дармоеды ничего не смыслят в настоящей драке — in pace leones, in proelio cervi[43]!

— Сие есть непреложная истина! — Локсли поправил за спиной колчан, и Дикон встревожено дернулся.

— Эй, Робин, мы ведь не поднимем руку на попа? Одно дело — стражники, другое дело — духовник...

— Да разве я когда-нибудь поднимал руку на служителей Господа, Дикон? — Локсли широко улыбнулся. — Наоборот, я собираюсь встретить преподобного отца с величайшим почетом... Но только его одного. Остальным гостям придется заглянуть в следующий раз!

Робин устремился вниз, ко рву, скользя между осинками и рябинами бесшумнее солнечного луча. Это послужило сигналом для остальных аутло.

Как всегда с полуслова поняв замысел главаря, Барсук, Вилл и Кеннет двинулись в разные стороны, чтобы занять удобные позиции для стрельбы, а брат Тук проверил, сколько болтов осталось в кожаной коробке на его поясе. По другую сторону Королевского Пути Дик Бентли, вальяжно развалившийся в развилке огромного дуба, взял одну стрелу в зубы, а другую наложил на тетиву.

Пожав плечами, я начал не спеша спускаться к дороге. Нас было шестеро против десятка до зубов вооруженных амбалов, но на нашей стороне было вернувшееся к Робину Гуду блистательное нахальство и неизменное покровительство Богородицы. Аллан как пить дать пожалеет, что пропустил нынешнюю заварушку!

Древние римляне оставили в наследство англичанам не только дорогу, связывающую Лондон и Йорк, но и пересекающий этот путь старый ров, который с двух сторон окаймляли подлесок и кусты, — идеальное место для засады. Однако узкий мост, переброшенный через ров, был не наследием римской старины, а самым что ни на есть новостроем. Власти Ноттингемшира много раз пытались возвести здесь нечто солидно-основательное, но все подобные попытки заканчивались неудачей. И все же узкий мост, снабженный перилами только с одной стороны, не был заброшенным, отнюдь! Ни один тролль не заботился о своем мосте так старательно, как шервудские «волки» заботились об этом, зная, что в конечном итоге их хлопоты окупятся с лихвой.

Заняв удобную позицию в зарослях лещины у дороги, я наблюдал, как двое телохранителей преподобного отца вступили на обтесанные бревна, как за ними осторожно двинулся сам аббат Герфорд. Первый слуга вел под уздцы хозяйского мула, второй подталкивал животное сзади, потому что пегий не слишком рвался вперед. Слуга, топавший сразу за аббатом, в любой момент готов был подхватить хозяина, если тот ненароком оступится.

Парень с мулом уже почти достиг нашего края рва, когда рядом с его рукой в перила ударила стрела. Слуга подпрыгнул с испуганным криком, и мул как будто только этого и ждал: взбрыкнув, он смел с моста своего поводыря и перешел с медленного шага на бодрую рысь. Над ушами пегого свистели стрелы, телохранители аббата в панике прыгали в ров, а сам преподобный, застыв на месте, выкрикивал то ругательства, то молитвы.

Спустя пару минут переправа и плацдарм на той стороне были практически очищены от врага.

Трое слуг, выкарабкавшись из рва, поспешили присоединиться к своим товарищам, чесанувшим под прикрытие деревьев; только арбалетчики, спрятавшись за лошадьми, принялись наугад стрелять туда, откуда прилетали «серые гуси». Но одновременно удерживать испуганных лошадей и перезаряжать арбалеты оказалось для них непосильной задачей. Вскоре одному из этих храбрецов стрела угодила в плечо, второму — в руку, и они мудро рассудили, что жизнь дороже доблести.

Напрасно аббат Герфорд угрожал своим слугам муками ада и ужасными карами на этом свете; последний неудавшийся представитель сословия bellatores вскоре скрылся в лесу, и преподобный отец остался один-одинешенек под градом летящих ниоткуда смертоносных стрел. Правда, ни один из «серых гусей» пока его не клюнул, но стоило аббату сделать шаг назад или вбок, как рядом с его ногой ударяла очередная стрела, и в конце концов наш гость уяснил смысл этих намеков. Несколько раз перекрестившись, втянув голову в плечи, аббат Герфорд стал продвигаться вперед.

Я уже поймал под уздцы его мула, а Робин, верный своему обещанию уважить почетного гостя, быстро побежал по мосту ему навстречу. Почтенный клирик не успел и охнуть, как уже оказался в седле своего скакуна, который рысил сквозь чащу в окружении ужасных лесных разбойников.

— Не смущайтесь, преподобный отец, чувствуйте себя как дома, — я подал руку аббату, помогая сползти с седла.

По дороге сюда аббат Герфорд немного оправился и больше не выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание, однако все еще был очень бледен.

Обежав глазами маленькую поляну, наш гость торопливо перекрестился.

— Всемогущий Боже, живущий и царствующий во веки веков...

— Благодарю Тебя за то, что в неизменной щедрости своей Ты послал нам утешение духовное и телесное, — подхватил Робин Гуд.

— О да! — закивал Тук, уткнув в бедро арбалет. — Богатого путника даждь нам днесь!

— Но я... я вовсе не богат! — аббат поспешно прикрыл правой рукой левую, сверкающую драгоценными перстнями, но ему пришлось тут же поменять руки, ибо на правой перстней было еще больше.

— Да неужто ростовщичество перестало давать хорошие барыши? — холодно осведомился я.

Физиономия аббата пошла пятнами, однако, выпятив грудь под белым шерстяным паллием[44], преподобный попытался принять надменный и твердый вид.

— Я уже когда-нибудь тебя видел, дерзец? — вопросил он, глядя на меня снизу вверх.

— Сомневаюсь... Грешники вроде меня редко захаживают в монастыри. Но вы наверняка слышали обо мне, преподобный отец. Я — Маленький Джон.

Аббат торопливо попятился, осеняя себя крестным знамением, к огромному удовольствию всех аутло.