Олег Шушаков - Горошина для принцессы

- Это все неправда! Неправда! - повторял Владимир, как заведенный. - Вы лжете!

- Господь с вами! Зачем мне лгать?! - сказал Златогорский. - Впрочем, если хотите, я могу устроить вам свидание. И пусть Снежана таки сама скажет, с кем ей было слаще в постели! Я, по ее словам, хотя и старше вас, зато знаю гораздо больше способов доставить женщине удовольствие!

Владимир рванулся. Но его держали очень крепко.

- Завидую я вам, Иволгин! Вот, вы сейчас отдыхать пойдете. В камеру. - Златогорский зевнул. - Спать ляжете. А мне еще с вашей супругой «сотрудничать»! - он потянулся. - Какой уж тут сон! Рядом с такой женщиной разве заснешь! - притворно вздохнул майор. - Да, вы же сами знаете!

Владимир прорычал что-то нечленораздельное…

- Ах, вот как!.. Не хотите, значит, в камеру?! - покачал головой Златогорский, словно заботливый родитель, сожалеющий о глупой выходке неразумного дитяти. - Тогда в карцер, - сказал он почти ласково. - Посидите немножко на холодке. Остынете. И подумаете на досуге о том, о сем… Пока мы с вашей женой в коечке побарахтаемся, - он повернулся к своим держимордам и отрывисто приказал. - Увести подследственного!

Психологическое воздействие Златогорский применять умел.

И применял его мастерски…

…Жестокое письмо не выходило у Снежаны из головы…

»Ты меня не жди! Я когда из этого дерьма вылезу, в которое ты меня втравила, все равно к тебе не вернусь!..»

Ее отвезли назад те же сотрудники НКВД, что и забирали. Она автоматически вышла из машины и зашла в дом. Поднялась по лестнице. Достала ключи и открыла дверь. Не раздеваясь, прошла на кухню и села на табурет. И сидела, не шевелясь, до глубокой ночи…

»Парюсь я тут, на киче, только из-за тебя! И сам себя костерю за то, что с тобой связался!..»

Мертвенный лунный свет отражался в ее потухших, безжизненных глазах. Слез не было. Не было мыслей и чувств. Не было ничего. Только это страшное письмо…

»Польстился на тебя, паскуду, как будто других девок вокруг не было! Вот и вляпался по самое никуда!..»

Снежана встала и, зачерпнув из ведра, выпила полную кружку ледяной воды, а потом, шаркая ногами, как старуха, вышла из кухни. Сняла пальто. Не глядя, повесила его на крючок в коридоре. И даже не заметила, что оно упало. Легла на кровать и свернулась калачиком…

»Польстился на тебя, паскуду!.. Вот и вляпался!..»

В пустой, нетопленной квартире было холодно и тихо, как в могиле. Снежану пробрало ознобом так, что зуб на зуб не попадал. Дрожащими, непослушными руками она кое-как натянула на себя одеяло и снова затихла…

»Польстился на тебя, паскуду!..»

Она закрыла глаза. Или открыла. Ночной мрак окутывал комнату непроглядной тьмой, и она ничего не видела. И не слышала. Кроме этих безжалостных, свистящих, как витая плеть, слов…

»Польстился на тебя, паскуду!..»

Снежана закрыла глаза и словно провалилась куда-то. Какая-то необоримая враждебная сила замутила, закрутила и понесла ее неведомо куда. Она летела в черную бездну, а в ушах звенели, словно эхо, злые, бессердечные слова…

»Я все равно к тебе не вернусь!.. Можешь катиться на все четыре стороны!.. Я все равно к тебе не вернусь!.. Можешь катиться!.. Не вернусь!.. Можешь катиться!.. Можешь катиться!.. Можешь катиться!..»

Она очнулась только к вечеру…

Из последних сил поднялась с кровати и, еле волоча ноги и перебирая руками по стене, с трудом дотащилась до кухни. Стуча зубами, Снежана выпила две кружки холодной воды, набрала трясущимися руками еще одну, про запас, и тем же манером, вдоль стеночки, вернулась назад. Поставила кружку на пол и легла. Укрылась одеялом и снова провалилась в спасительное небытие…

Следующие несколько дней Снежана помнила плохо…

День сменяла ночь. В комнате то брезжило, то вновь сгущался мрак. А она, то приходила в себя и лежала уставясь в стену, то снова теряла сознание…

К счастью, в забытьи, в котором ее измученная душа нашла спасение от ужасной действительности, не было никаких видений… Ни радужных снов, ни кошмаров…

Когда за ней пришли, чтобы отвезти к следователю на очередную «беседу», Снежана посмотрела на вошедших мутным взглядом и медленно села, свесив ноги с кровати. Ей что-то сказали. Она не поняла, но переспрашивать не стала. Снежане было все равно.

Она поднялась. Одернула помятое платье. Взяла поданное пальто и хотела его одеть. Но не смогла. У нее закружилась голова, колени предательски подогнулись, и она упала бы на пол, не подхвати ее стоящий рядом особист.

Соседские дети, игравшие во дворе в лапту, замерли. И молча смотрели, как два крепких парня в форме с малиновыми петлицами и в фуражках с синим верхом вывели Снежану из дверей под руки, да так и шли с ней до самой машины.

Но смотрели не только они.

Не одна пара переполненных слезами и страхом женских глаз, спрятавшись за занавеской, проводила чужаков долгим взглядом. И все без исключения, кто наблюдал за происходящим, вздохнули с облегчением, когда страшные гости, засунув свою добычу в автомобиль, убрались, наконец, восвояси… Сегодня они приезжали не за ними… А завтра?

- Что с вами? - подскочил к Снежане Златогорский, когда его подручные привели и усадили ее на стул у него в кабинете. И испарились куда-то.

Он метался туда-сюда, а она с безразличием смотрела, как он бегает по кабинету. Наливает из графина воды в стакан. Как он поит ее.

На душе у Снежаны было пусто и холодно.

Златогорский заглядывал ей в глаза, что-то непрерывно бормотал и гладил по голове, пытаясь расправить спутанные пряди ее волос. Снежане были неприятны прикосновения этого чудовища, но сил, чтобы оттолкнуть его мерзкие щупальца, уже не было…

- Отстаньте… - брезгливо поморщилась она.

Златогорский оставил, наконец, в покое ее волосы и сел за свой стол.

И, слава Богу, подумала Снежана.

- Прошло уже три дня, а вы так и не пришли ко мне, Снежана Георгиевна, - сказал он, поправляя пенсне. - И мне опять пришлось послать за вами своих сотрудников. Но я вас прощаю. И даю вам еще один шанс…

- Что вам от меня нужно? - спросила она слабым голосом.

- Вы не понимаете моего положения, Снежана Георгиевна! - вскочил и снова заметался по кабинету Златогорский. - Вы просто не понимаете!.. - он остановился прямо перед ней. - Ваш отец - враг народа! И ваш муж тоже! Я обязан вас арестовать!

- Арестовывайте, - сказала Снежана. - Мне все равно…

- Это вам сейчас все равно! - закричал Златогорский. - А когда вас посадят в переполненную вонючую камеру, вам станет не все равно! Когда вас осудят, дадут десять лет без права переписки и отправят в лагерь, где любой охранник сможет делать с вами все, что захочет, когда захочет, вам станет не все равно!.. Господи! - он схватился за голову. - Да, опомнитесь же!