Андрей Мартьянов - Посредник

Серега постепенно поправлялся, хотя точный диагноз ему так и не сумели поставить – установить поражающий фактор возможным не представлялось, не взирая на все усилия докторов и экспертов лаборатории. Успешно провели две операции – пересадка мышечных тканей и сухожилий, к моменту отправки Славика и Ивана в Париж Капетингов готовилась третья: мсье Жоффр денег на лечение не жалел, скрупулезно исполняя взятые на себя обязательства.

И, конечно, ожидая ответной лояльности от аргуса, недавно вошедшего в Корпорацию.

…Если вы поедете от центра Парижа в западном направлении и с Нормандского автобана повернете направо, на бульвар Раймона Пуанкаре и аллею де Ла Марш, то вскоре увидите обширный парк, обнесенный бурой кирпичной стеной. Бело-синие таблички предупреждают: частное владение, вход строжайше запрещен, территория охраняется. Ничего особенного – до 1989 года в Сен-Клу располагалась штаб-квартира Интерпола, зеленый пригород облюбовали солидные компании и государственные конторы, они имеют полное право не пускать посторонних на свою территорию.

Однако возле металлических ворот поместья Гран-Ферме вы не обнаружите никакой вывески, дающей понять, кому принадлежит земля – только домик охраны с тонированными стеклами, камеры наблюдения и механический «лежачий полицейский» на въезде: при необходимости дорогу перегородит скрытая под асфальтом стальная плита высотой в половину роста человека.

Главное здание в два этажа – псевдоготика постройки времен Луи Бонапарта – стоит в глубине парка. Обычная вилла зажиточного буржуа, какие строились при Второй империи, дом с острой черепичной крышей, декоративными башенками и необходимыми пристройками – конюшня, флигель для прислуги, котельная, более современные гаражи. За деревьями можно рассмотреть шпиль часовни XVII века, уцелевшей после франко-прусской войны и осады Парижа, когда район Сен-Клу был почти целиком стерт с лица земли германской артиллерией.

В северной части поместья можно увидеть постройки, выбивающиеся из общей архитектурной стилистики Гран-Ферме. Четыре обширных ангара без окон, вертолетная площадка, небольшая автостоянка под навесом. Машины дорогие, не для среднего класса. Ангары дополнительно окружены металлической решеткой, поверх пущена проволока под напряжением – сразу видно, хозяевам есть что скрывать.

…– В базу вложены гигантские деньги, – объяснял Иван, проводя первую экскурсию по Гран-Ферме, где Славик с Алёной поселились сразу по прибытию во Францию. Им выделили отдельный домик для гостей, так удобнее, да и занятым людям глаза не мозолишь. – Жоффр начинал в шестидесятых, постепенно привлекал внешние инвестиции, тратил на развитие все свободные средства. Окупаться центр начал совсем недавно, но ведь в нашем деле главное не прибыль, а ответы на вопросы.

Расписание установили строгое: утром завтрак (еду приносили с кухни), до обеда теоретические занятия – отдуваться пришлось Ивану, поскольку Славик французским не владел и страстной тяги к изучению такового не испытывал. Затем практика: владение холодным оружием, верховая езда (увы, но Славик лошадей побаивался) и сопутствующие дисциплины. С кавалерией дело обстояло сложнее некуда: городскому жителю невдомек, что основное транспортное средство прежних времен требует постоянной заботы – чистка, присмотр за состоянием копыт, ковка, проблема фосфорного голодания, выбор седла и так далее, и так далее! Кошмар!

Дисциплина фактически армейская: работа с утра до ночи, один выходной в неделю. Впрочем, в армии Славику доставалось куда меньше – там отсутствовала колоссальная информационная нагрузка: к физической быстро привыкаешь, а вот когда мозги начинают распухать от непомерного объема новых знаний, получаемых в самые сжатые сроки, приходит чувство, что сходишь с ума. Дошло до того, что Славику начали сниться кошмары на тему средневековой Франции – проснулся ночью в холодном поту, узрев, как во сне его не пускают на мост Сен-Мишель, а другой путь в Ситэ забылся…

Из Парижа приехал мсье Доминик Жоффр – обычно он жил в городе, навещая поместье два-три раза в месяц. Состоялся длительный разговор о недавнем приключении в исторической реальности: босс желал получить сведения о «репинской» Двери из первых уст, письменный отчет Жоффра не устраивал.

– Материалы переданы специалистам, – сообщил он, внимательно выслушав. – Причем не только работающим в нашем центре, я счел необходимым поделиться открытиями с бароном фон Фальц-Фейном, как с аргусом, формально контролирующим неидентифицированную Дверь, – на случай, если в дальнейшем возникнут трудности… Господин барон изъявил желание встретиться с вами. Препятствий к этому я не вижу, завтра утром вы вылетите на моем самолете в швейцарский Базель, вас встретят и отвезут в Вадуц – Фальц-Фейн находится в частном госпитале, возраст…

– Что я вправе рассказать? – спросил Славик.

– Всё, что посчитаете необходимым. Во время нашего первого свидания я объяснял, что не считаю барона конкурентом: у нас различные интересы и не сходящиеся воззрения на работу с «червоточинами», но общая опасность объединяет. Кстати… Я вас очень удивлю, если скажу, что часть данных, полученных исследовательским аппаратом, уже обработана? И что основные параметры мира по ту сторону подозрительно коррелируют с известными сведениями о природных условиях Марса – сила тяготения, состав грунта, ускорение свободного падения…

– Марс? – охнул Иван. – Не может быть!

– Отчего же? Марс далекого прошлого. Или будущего? Различий больше, чем сходства, однако исключать саму вероятность мы не вправе. Пока никаких окончательных выводов, одни гипотезы. Забудьте, это не ваши заботы, господа. Сосредоточьтесь на основной программе – времени остается все меньше, «окно» откроется в начале будущего лета, следовательно, внимание должно быть приковано только к центральному проекту.

Слабо разбирающийся в профессиональной терминологии Грау Славик несколько раз слышал от Ивана понятие «окно», но вникнуть в смысл не удосуживался – посчитал, что это обычный способ перехода из времени объективного во время субъективное, шагнул за порог Двери и ты на месте. Но, как выяснилось, дело обстояло куда сложнее.

Каждая из стандартных Дверей создает «червоточину» строго фиксированной протяженности – в случае с квартирой на Мойке разрыв во времени составлял тысячу сто сорок семь лет, пять месяцев, четырнадцать дней и около пяти часов. Дверь в Нотр-Дам де Шанз – семьсот шесть лет с небольшим, в Сен-Клу – девятьсот двадцать три года. У каждой «прорехи» есть свой график «слепых периодов» и «замыканий». Одновременно контролируя несколько Дверей в одном регионе, можно вычислить оптимальный маршрут заброски в интересующую эпоху – не обязательно ждать несколько лет, чтобы очутиться именно в 1307 году, а не десятилетием раньше или полугодом позже, когда все значимые события уже произойдут.