Вячеслав Федоров - Симбиот

— Но это, товарищи, все не причины. Это следствие! Следствие того, что мы с вами, за все годы работы, так и не смогли разработать четкую стратегию развития танковых войск на годы вперед! Теорию применения бронетанковой техники в общих чертах разработали еще в начале тридцатых годов. Танков мы настрогали немалое количество. У всех остальных вместе взятых их, наверное, меньше будет. Получили огромный боевой опыт их применения. А сложить все это вместе, обдумать и принять четкие решения, мы не смогли. Все это привело к тому, что не мы навязываем противнику свою тактику и стратегию, а он нам! Нас вынуждают подстраиваться и перестраиваться, ориентируясь на их тактические схемы. Даже подсчитать количество реорганизаций за последние годы невозможно. Разумеется, ничего хорошего из этого не получится. Сколько у нас сейчас танков в наличии?

— Боеспособных? Около девяти тысяч штук. — кто это произнес я не успел заметить:

— А почему именно девять? Почему не двенадцать или может двадцать тысяч? Или будет достаточно пяти тысяч, но только средних или тяжелых? А может, нам вообще танки не нужны? Что вы на меня так смотрите? Вот объясните мне, зачем армии нужны плавающие танки, если они плавают с трудом, выехать могут только на оборудованный берег, а их броневая защита не выдерживает даже попадания ружейной пули? А Т-26 и БТ? Ведь их тоже бронебойные пули винтовочного калибра пробивают. В маску пушки! Зачем нужна такая бронетехника, если для борьбы с ней, даже специальные средства не нужны? Как ей пользоваться?

В кабинете повисло гробовое молчание. Желания отвечать на мои вопросы ни у кого не возникало.

— Значит так. Нам с вами необходимо разработать стратегию развития автобронетанковой техники как минимум на ближайшие двадцать лет. Стратегия должна содержать четкое обоснование того, нужна ли нам бронетехника. Если она нужна, то для чего, каково ее предназначение. Если все-таки нужна, то какая именно. Сколько и чего нам нужно. Количество необходимо увязать с реальными мощностями промышленности, чтобы не получилось как сегодня — произвести смогли, а вот обеспечить эксплуатацию оказалось не по силам. Далее. Как именно должны быть организованны танковые части. Какие подразделения должны входить в их состав. Каковы будут потребности в специалистах и как их удовлетворить. После уточнения этих моментов, необходимо выдать исчерпывающие технические задания конструкторским бюро. На все эти мероприятия у нас с вами есть максимум четыре недели. Думаете мало времени? Тогда, с нетерпением жду рапорты сомневающихся и несогласных у себя на столе. За нашу с вами нерасторопность уже заплатили жизнями тысячи людей. Отмыться от такого позора точно не получится. Можно только не допустить этого в будущем.

Судя по отсутствию каких-либо движений в кабинете, желающих уйти в отставку немедленно не было.

— Возражений нет? Тогда переходим к непосредственным задачам. Во-первых, требую в трехдневный срок подготовить письменные отчеты, содержащие исчерпывающие сведения о состоянии дел в сфере ответственности ваших отделов. Если в ходе работы будет выявлено, что в них вы что-то скрыли или умолчали, руководители допустившие такое, будут расцениваться как саботажники. Во-вторых, в недельный срок подготовить собственные предложения по совершенствованию работы как по вверенным вам направлениям, так и по работе Управления в целом. Передайте аналогичную просьбу вашим подчиненным, не вдаваясь в причины ее возникновения. Именно просьбу, а не приказ. Разъясните им, что писать или не писать докладную записку, это их личное дело. Мало того, укажите на то, что ее написание можно производить исключительно в неслужебное время. Если все же кто-то сподобится написать, документы собрать и передать лично мне, не вскрывая пакет и не ознакамливаясь с его содержимым. Возражения, вопросы есть?

— Разрешите? — поднялся со своего места Иван Петрович Тягунов, начальник шестого (тракторного) отдела: — Товарищ комкор, к чему такие сложности? Думаю, все присутствующие согласятся с тем, что мы, как начальники отделов, обладаем более полной информацией и, соответственно, можем предложить гораздо более обоснованные решения. У меня все.

Хорошо. Как по писанному все идет. Я уж было хотел ему ответить, как слова попросил Куликов:

— Разрешите? — и, дождавшись моего кивка, проговорил: — Товарищи. Мы с вами, несмотря на большую осведомленность, не видим очень многого. Не видим тех самых мелочей, из которых в конечном итоге складывается окончательная картина. Ведь в наши с вами функции входит уже анализ поступившей информации и формулировка решений на ее основе. Наши же подчиненные, видят этот процесс изнутри. Они ежедневно сталкиваются с огрехами и каверзами системы. Им эти недочеты видны отчетливее, чем нам, как не парадоксально это звучит. Не факт, конечно, что они предложат что-то стоящее, но, как известно, даже в самой бредовой идее иногда есть зерно истины. Думаю, товарищ комкор имел в виду это обстоятельство.

— Вы правы, Петр Николаевич. Это так. Еще вопросы есть? Нет? Замечательно. — я немного задумался, и продолжил лишь спустя минуту:

— Мне необходимо переговорить с представителями конструкторских бюро. Как быстро это можно будет организовать?

— В течение двух недель всех можно будет собрать. Если по одиночке их приглашать, то быстрее получиться. — ответил Семен Анисимович Афонин, начальник научно-технического отдела.

— Хорошо, займитесь этим. Очень хотелось бы видеть товарища Кошкина из КБ-24. О его машине я слышал много нового.

— Так он здесь. — вмешался Куликов.

— Где здесь?

— В Кремле. На Ивановской площади танки свои показывает. И Коробков там.

Сказать что после слов комиссара, я впал в обалдение, было бы преуменьшением. Я просто не мог поверить в случайность таких совпадений. Я, конечно, помнил, что Михаил Ильич привозил свои танки в Москву на смотрины, но что это произошло именно 17 марта 1940 года, я точно не знал. Вот это подарочек!

Ну что же, товарищ Кошкин, пришло время поговорить.

Вот и еще одна легенда стоит у моего порога. Точнее один. Пожалуй, имя этого знаменитого администратора и конструктора известно даже закоренелым блондинкам. Еще большей известностью обладает разве что Королев, но литературный образ Кошкина гораздо мужественней и романтичней. Для меня не имело ни малейшего значения, так это или нет в действительности, важно было другое — под руководством этого человека появилась на свет машина, которая оказала решающее воздействие на ход всей войны. Он и его люди сделали то, чего не смогли сделать многие другие. Наперекор всему создали свое, новое, в тяжелейшей борьбе доказали его жизнеспособность и смогли превратить планы в реальность. Он достоин своей славы. Я уверен.